Конечно, когда-то это должно было случиться. Обычно подобное означало, что вахта связистов находится в комнате отдыха. В детстве у нее была досадная привычка кодировать и перекодировать коммуникационные номера, пока она не добивалась результата. Ей потребовалось несколько лет, чтобы избавиться от этой привычки – расслабиться на несколько минут, заняться чем-нибудь другим, потом попробовать снова, как любой нормальный человек.
Но сейчас ситуацию нельзя было назвать нормальной. Хотя сектор Меридиана включал в себя ряд планет Республики и две крупных базы флота на орбите Дуррена и на Сайблоке XII, сатрапия Моффа Гетеллеса в секторе Антемеридиан была не столь уж далеко. И, несмотря на сомнения в том, что он или его адмиралы попытаются что-либо предпринять перед лицом объединенной огневой мощи «Бореалиса» и «Несокрушимого», ее миссия в системе Хориоса не была широко известна. Возникни у нее сейчас проблема – реакция последовала бы далеко не сразу.
Румяные ребята и девушки – охранники из Академии – вскочили на ноги, когда она вышла в прихожую, и взяли оружие на караул. Лея тяжело подняла руку.
– Маркопиус, не будешь ли ты так любезен? Я понимаю, что это звучит как настоящая паранойя, но у меня горит лампочка вызова, и я не могу достучаться ни до кого из связистов. Не мог бы ты сходить к ним и выяснить, не случилось ли чего-нибудь?
– Конечно, ваше превосходительство.
Он взял оружие, поклонился и удалился, словно живая реклама Академии, прежде чем она успела поблагодарить. Вернувшись к себе, Лея задумчиво улыбнулась. Несколько членов Совета – в особенности Кью-Варкс, которая, подобно большинству рационалистов, была очарована всяческими техническими штучками – обзавелись почетной охраной в виде новых синтдроидов. Дескать, уже одно то хорошо, что теперь нет никакой необходимости прибегать к услугам ногри, а кроме того – синтдроидов дешевле содержать в течение длительного времени, и они обеспечивают большую безопасность при меньших шансах на предательство или личную ошибку.
На ее столе – тщательно убранном СИ-ЗПИО, который периодически проносился по ее каюте, словно буря на Татуине, оставляя за собой ровные, гладкие поверхности, идеал порядка и аккуратности, – стоял очень красиво изготовленный рекламный кубик отделения синтдроидов Корпорации «Лоронар», содержавший описание эстетических качеств, высокой исполнительности и низкой стоимости («Ха!», – подумала Лея) новых дроидов.
«Их даже нельзя назвать дроидами», – расхваливал приятный голос диктора, явно синтдроида, прежде чем Лея не приглушила звук. Кубик стоял у нее в каюте с самого начала миссии, и, насколько она могла сказать, реклама ни разу не повторилась.
Управляемая технология независимого воспроизводства, как утверждалось, могла воспроизвести бдительность и боевые способности ногри, хотя Лея в это не верила и сомневалась в том, что ей хотелось бы видеть нечто подобное в свободной продаже. Она вынуждена была признать, после того как увидела троицу Ашгада, что они приятно выглядят, несомненно действенны, более эстетичны, нежели дроиды, и наверняка не внушают такого страха, как ногри. Освобожденные от стандартных требований к памяти дроидов, во всех отношениях они выглядели как человеческие существа – если именно это и было нужно.
Тряхнув головой, она снова села к станции связи, внезапно охваченная усталостью. Члены Дайсонга, отколовшейся фракции Партии Прав Разума, заявляли, что почетная охрана является формой рабского унижения и должна быть заменена дроидами («Неужели эти люди никогда не слышали о деструкторах магнитного поля?»). Но Лея не считала ни Эзраха, ни, к примеру, старшину Шриела ни рабами, ни униженными. В свободное от службы время – впрочем, нельзя сказать, что ногри когда-либо бывал полностью свободен от службы, – маленький охотник-убийца рассказывал Лее истории о своем детстве на Хоногре, об оставшихся там жене и детях, так же как старшина Шриел или старшина Маркопиус показывали ей голограммы своих братьев, сестер и домашних любимцев, оставшихся дома.
Члены Дайсонга, естественно, яростно возражали и против синтдроидов на том основании, что синтетическая плоть была живой и тоже имела свои права.
Вряд ли теранские Слухачи, бродившие по пустыне и беседовавшие со скалами, могли быть более безумными.
Лея откинулась на спинку кресла, чувствуя охватившую ее ни с чем не сравнимую усталость. Внезапно она ощутила, как холодеют ее руки и ноги. Дышать не было больно, но каждый вдох давался с трудом. Она попыталась поднять руку и дотронуться до груди, но рука, казалось, налилась свинцом.
«Странно», – подумала она. Каждый член группы Сети Ашгада, побывавшей на корабле, был тщательно проверен. Никаких вирусов, никаких микробов, никаких ядов… ничего обнаружено не было.
У нее закружилась голова. Она потянулась через стол к кнопке коммуникатора, но сознание покинуло ее, и она бесшумно соскользнула на пол, сминая шлейф бархатного платья.
– Ваше превосходительство! – дверь распахнулась. – Ваше превосходительство, я пытался проверить связь, и… Ваше превосходительство!
СИ-ЗПИО ковыляющей походкой вошел в каюту, воздев золотистые руки в удивительно человеческом жесте тревоги.
– Ваше превосходительство, что случилось?
Р2Д2, следовавший по пятам за сверкающим роботом-секретарем, подкатился к Лее сбоку и направил на нее сканирующий луч. Потом обеспокоенно засвистел.
– Я знаю, что ей плохо, ты, глупая жестянка с болтами! И не нужно передавать мне данные о ее сердцебиении, – он был уже возле настенного коммуникатора. – Лазарет? Лазарет? Нет ответа! – он театрально повернулся к своему напарнику. – Происходит нечто ужасное! Я пытался связаться с «Несокрушимым», просто чтобы проконтролировать наш отлет к точке встречи, и ответа не было! Мы должны…
Дверь каюты открылась, и в ее прямоугольнике появилась маленькая сгорбленная фигура Дзима.
– О мастер Дзим! – воскликнул СИ-ЗПИО. – Случилось нечто ужасное! Вы должны немедленно сообщить в службу экстренной помощи…
Дзим перешагнул порог и подошел к Лее. Казалось, он несколько неуверенно держался на ногах, словно был пьян или под действием наркотика. Выражение его лица с полуприкрытыми бесцветными глазами было столь странным, что СИ-ЗПИО не смог определить, хотя бы предположительно, что это – экстаз, сосредоточение, неясная боль? Но, на беду, робот-секретарь никогда не умел по-настоящему
