– Люк смог противостоять Вейдеру, – сказала Каллиста. – Да, он потерпел – поражение, он лишился руки, как когда-то лишился ее Вейдер, и вынужден был признать тот факт, что Вейдер – его отец. И этот факт стал отправной точкой его пути. У тебя же никогда не было подобного шанса.
– Я вовсе к этому не стремлюсь, – сухо ответила Лея. – Я знала Вейдера. Я видела, как он постоянно следовал по пятам за Палпатином, каждый раз, когда я бывала при дворе. Поверь мне, я никогда не соглашусь с тем, что он – мой отец.
– Тогда ты всегда будешь рабыней его тени. Взгляд Леи гневно вспыхнул. Они долго смотрели друг другу в глаза в колеблющемся свете костра и световых панелей, стоявших посреди лагеря теранцев. Когда миновал шторм Силы, большинство из обитателей лагеря улеглись вокруг входа в самую большую из сверкающих пещер. За исключением нескольких всадников, стоявших на страже чуть дальше вверх по каньону, остальные спали. Бае исчез – как сказал кто-то, отправился пообщаться с ночью. Видимо, это было обычным занятием для Слухачей, поскольку все лишь кивнули в ответ.
Лея и Каллиста сидели чуть поодаль, и рядом больше никого не было.
Лея отвела взгляд первой. К ней вернулись ее кошмары, обличье ее прежних страхов. Она вспомнила охватившую ее ярость, необходимость доказать, что она не только дочь Анакина Скайуокера. Она воспользовалась его же оружием, ногри, чтобы обеспечить безопасность себе и своим детям и возместить ущерб, который он им причинил; но она содрогалась при одной мысли о том, чтобы встать и сказать; «Я дочь Дарта Вейдера».
– Не знаю, что бы это означало, – медленно сказала она, – если бы я согласилась с этим фактом. Если бы я сделала его частью своей жизни, так же, как Люк.
– Ты имеешь в виду – для других? – Каллиста обхватила руками колени, сидя на гладком, словно отлитом из стекла, кристалле; ветер разбросал ее волосы по красной кожаной куртке. – Для тех, кто стал бы спрашивать, что делает его дочь, руководя Советом?
– Возможно, – ответила Лея. – Но в большей степени – для меня самой. И для детей. На это потребуется время.
Гнев ее сменился горячим комком в горле.
– Никто и не просит тебя делать это завтра же. Но если ты знаешь, какая именно его часть – в тебе, ты сможешь понять, что следует оградить неприступной стеной, а что – взять. Ибо ты не можешь позволить себе оставаться слабой, Лея, – сказала Каллиста. – Ты не можешь позволить, чтобы подобное когда-либо случилось с тобой снова.
– Да, – тихо ответила Лея, – я знаю. Каллиста встала и отстегнула от пояса лазерный меч. Солнечно- желтый луч прорезал темноту.
– Тогда давай начнем.
Тренироваться с Каллистой было в некоторых отношениях легче, чем с Люком, хотя она была такого же роста, что и Люк, и не менее требовательным учителем. Тем не менее Каллиста понимала разницу в технике, которая требовалась при меньшем росте и весе Леи, обладала рефлексами много лет старательно тренировавшегося человека и значительно лучшим чувством пространства и времени, чем любой из мужчин, с кем Лее когда-либо приходилось иметь дело. Так же как и во время занятий с Люком, Лея не ощущала опасности, не боялась тихо гудящего лазерного клинка, который мог прорезать плоть, словно горячая серебряная проволока кусок сыра, – лишь странную бодрость, чувство свободы, которому она инстинктивно не доверяла, ибо оно было столь прямым и непосредственным.
– Работай ногами, – бесстрастно сказала Каллиста, выжигая дымящуюся ямку в камне в сантиметре от кое-как скрепленной лентой золотистой туфли Леи. – Работай ногами. Не бойся собственной души. Постоянно следить за собой вовсе незачем.
Лея отступила назад. Клинок тихо шипел, отбрасывая бледно-голубой свет на ее вспотевшее лицо; длинные пряди волос падали ей на глаза.
– Если я не буду за собой следить, боюсь, я сделаю что-нибудь не так.
– Я знаю, – сказала Каллиста. – Ты следила за собой всю жизнь. Чего ты, собственно, боишься?
– Причинить кому-нибудь вред, – ответила Лея, и это была несомненная истина, исходившая из глубины ее души. Сейчас они говорили не о поединке, и обе понимали это.
– Ты сама узнаешь, когда придет время нанести удар, – сказала Каллиста. – И когда отступить. Единственный путь этому научиться – чаще сталкиваться с подобными ситуациями в жизни.
– Я не хочу стать еще одним… – слова замерли на ее губах,
– Еще одним Палпатином? – спросила Каллиста. – Еще одним Вейдером? Но ведь ты – не они. Ты даже не еще один Бэйл Органа. Ты – Лея.
Лея молчала, глядя на мягкий голубой свет своего клинка и желтое, более бледное свечение клинка Каллисты. Два холодных луча освещали темноту вокруг, четко обрисовывая две женские фигуры – государственного деятеля и воина, мыслителя и чувствующего сердца.
– Ты еще этого не поняла? – спокойно спросила Каллиста. – Люк – понял.
Дыхание Леи стало ровнее. Оружие лежало в ее руке, словно став частью ее самой. Впервые с тех пор, как она когда-либо брала в руки лазерный меч, она улыбнулась. И, улыбаясь, дала знак Каллисте и снова шагнула вперед.
На этот раз жестом предложила остановиться Каллиста. Лея опустила оружие. Каллиста повернула голову, прислушиваясь и нахмурив темные ровные брови. Мгновение спустя в круг света вошел Бае, с озабоченным выражением на покрытом шрамами худом липе, окаймленном длинными, заплетенными в косы волосами.
– Они идут к орудийной башне, – сказал он. – Из Красного ущелья, их там несколько десятков. И к другим башням тоже.
– Как он узнал? – спросила Лея, пока они с Каллистой шли следом за остальными к пещерам, где были спрятаны ку-па и флаеры. Она забралась в заднюю часть одной из машин вместе с еще троими теранцами, Каллиста вскочила в седло бледно-зеленого ку-па, замотала лицо серой тканью и повесила на плечо ружье и связку гранат.
