До города оставалось еще километров двадцать. Пошла горная местность, леса, снег стал еще глубже. Сережа снял вторые скаты с заднего моста:
— Теперь проедем хоть куда! Колеса снег до земли прорежут, сцепление будет первый сорт!
Ехали, правда, хорошо. Вихрем проскочили по целине мимо какой-то груженой машины, засевшей в снегу. С воза замахал руками человек, но его никто не заметил.
Через два километра догнали еще одного человека. В мохнатой полудошке, длинных белых бурках он, шатаясь, брел по снегу. Услышав за собой рокот машины, он остановился, поднял руки и так простоял, пока грузовик не уперся ему в грудь радиатором.
Сергей сквозь зубы выругался и приоткрыл; дверь кабины:
— В чем дело? Подвезти, что ли? Садись к девкам, доедешь!
— Братишка, спаси!.. — по-бабьи заголосил человек в дошке.
Несмотря на мороз, пот градом лил с его пухлого, розового лица.
— Тюрьма, тюрьма мне, братишка! Спаси, не бросай!
— Что там у тебя? Говори толком!
— Моя машина с товаром в степи застряла! Будь другом — вытащи! Ничего не пожалею.
Он пригнул к себе Сергея и зашептал ему в ухо, опасливо косясь в глубь кабины, на Клаву. Сергей вначале было ухмыльнулся, потом помрачнел и резко оттолкнул человека:
— Знаю я эти штуки! Пошел к чорту! Не поеду!
Человек всполошился, насильно, через ноги Сергея, втиснулся в кабину, уткнулся подбородком Клаве в колено:
— Барышня, дорогая барышня! Не дайте погибнуть человеку! Товар везу в сельпо! Шоферишко караулит, пьяный вдребезги! Уснет — пропало дело! Тюрьма мне будет!
Кабина быстро заполнилась водочным перегаром. Клава брезгливо поджала ноги, но человек терся лицом о колено, ныл и хныкал:
— Барышня, дорогая барышня! Пособите выбраться! Пропала моя головушка!
Клава обратилась к Сергею:
— Слушай, Сережа, может быть, выдернем? В самом деле, государственное добро... Давай, выдернем?
Она до сих пор не разобралась, правильно ли она поступила, вмешавшись в это дело. Сережа вздохнул, словно гора у него с плеч свалилась, и тотчас согласился:
— Выдернуть недолго, чего там! Ворочаться не хотелось, а выдернуть недолго! Трос у вас там есть?
— Есть, братишка, есть! Минутное дело! Будьте спокойны, барышня!
Человек в дошке мгновенно успокоился, побежал к кузову. Девчата со смехом затащили его к себе, оборвав на его дохе все пуговицы — тяжеловат был завмаг.
Машину выдернули быстро, без большого труда. Она ушла вперед — проминать дорогу, как более грузная, Сергей поехал следом. Скоро они потеряли ее из виду, куда-то свернула...
Вот тут-то все и началось.
Клаву встревожил водочный запах в кабине. Он не только не уменьшался, но как будто бы даже сгущался. Наконец, на одном нырке Сергей привалился к ней вплотную, и горлышко бутылки уперлось ей в бок. Видимо, «братишка» завмаг поблагодарил Сергея за услугу водкой.
— Сережка, да ты пьян?
Сергей благодушно ухмыльнулся:
— Есть такое дело! Я же тебе говорил, что дураком остался — теперь смотри на факте. Водку увидел — не устоял... Выпейте маленько! Да ты, Клава, не беспокойся — до города недалеко, мигом домчу!
Быстро темнело. Девчата постучали в кабину:
— Куда мы едем? Дороги не видно, круглая гора справа осталась...
Сергей остановил машину, вышел, осмотрелся:
— В самом деле чудеса! Круглая — вот она, справа, а надо ей слева быть. Неужто я руки перепутал?
Его окружили девчата и сразу разобрали, в чем дело.
— Налил шары-то и завез нас чорт знает куда!
— Ничего, девки! До дороги я вас вытяну, а там и город недалеко!
Он сел в машину и повел ее напрямик по пашне. Губы у него отвисли, текла слюна, глаза выкатились и уперлись в одну точку.
Противно было смотреть, и Клава отвернулась. Но все- таки он вывел машину к дороге — Круглая гора оказалась слева.
Напряжение для мотора было роковым. Он застучал и скоро заглох.
— Коренной подшипник тю-тю! — сказал Сергей, сел на подножку и вытащил бутылку из кармана.
Началась паника: ночь, мороз, безлюдье, волки, мертвая машина с вьющимся парком над радиаторной пробкой. Девчата ругались, плакали, а больше всего разводили руками. И Клава решилась: кто, если не она, комсомолка, отвечает сейчас за поступки и жизнь этих людей?
Она пинком выбила бутылку у Сергея из рук и встала на подножку:
— Девчата! — что было голосу крикнула она. — Тихо! Без паники! Мы с вами одни, помощников нет! Самим надо выбираться из беды!
Первой утихла и прислушалась Груня Ковшова — полная, круглолицая девушка с совсем белыми, точно соломенными, ресницами. Она согласно закивала головой.
— Верно, мужчинка-то наш, вон он какой, лыка не вяжет...!
— Вот об этом я и говорю. Если врозь спасаться будем, погибнем! До города неизвестно еще сколько километров...
— Две... двенадцать... — икнув, пробормотал уткнувший голову между колен Сергей.
— Ну, неизвестно еще — двенадцать или двадцать, а все равно пойдем пешком... Выгружайтесь!
Кое-кто из девчат заупрямился: не хотелось расставаться с обжитой машиной, тащить на себе нелегкие сундуки. Все еще надеялись, что каким-то чудом машина оживет, пойдет...
