какого-нибудь предмета природного происхождения. Он отождествляет себя с этой «лесной душой» и становится мужчиной. К не прошедшему через это относятся, по словам шамана племени ачумауи, как к «обычному индейцу, ничего из себя не представляющему».
Тому молодому человеку сон приснился в самом начале его жизни и указывал на его будущую независимость и на становление мужчиной. Женщина же, описанная выше, увидела похожее путешествие, приближаясь к концу своей жизни. По-видимому, ей также было необходимо обрести независимость. Теперь она сможет прожить остаток своих дней в гармонии с извечным человеческим законом, трансцендентно превосходящим, в силу своей древности, известные символы культуры.
Но независимость не заканчивается состоянием йогичсской отрешенности — это означало бы отречение от мира со всем его несовершенством. Ведь в мертвенном и будто проклятом пейзаже, окружавшем женщину во сне, она увидела признаки жизни — животных. Это — «водосвинки», не существующие в природе. Следовательно, они могут означать особый тип животного, которое может обитать в двух разных средах — в воде или на суше.
В этом и проявляется универсальное качество животного как символа трансцендентности. Эти создания, пришедшие будто из глубин древней Матери-Земли, являются символическими обитателями коллективного подсознательного. Они являют сознанию особое хтоническое (потустороннее) послание, несколько отличающееся от тех духовных устремлений, символом которых выступают птицы из сна молодого человека.
Другими трансцендентными символами глубин являются грызуны, ящерицы, змеи и иногда рыбы. Сюда же относятся существа переходного типа, сочетающие жизнь под водой и птичий полет с промежуточной наземной жизнью. Дикая утка или лебедь будут подходящим примером. Видимо, самый распространенный в сновидениях символ трансцендентности — это змея, она же символ терапии античного бога медицины Эскулапа, доживший до наших дней в качестве медицинской эмблемы. Изначально это была неядовитая древесная змея. Такой, какой мы видим ее — обвившейся вокруг жезла бога-исцелителя, — она, вероятно, олицетворяет некоего посредника между землей и небесами.
Еще более важным и распространенным символом хтонической трансцендентности являются две переплетенные змеи. Это знаменитые змеи Нага в Древней Индии; встречались они и в Древней Греции — венчающими конец жезла бога Гермеса. Раннегреческая герма — это каменный столб с бюстом бога наверху. С одной стороны столба — сплетенные змеи, с другой — восставший фаллос. Поскольку змеи запечатлены в акте сексуального единения, а поднявшийся фаллос сексуален сам по себе, можно прийти к выводу о несомненной связи гермы с символикой плодородия.
Но мы ошибемся, полагая, что это относится только к биологическому плодородию. Гермес — это Плут, но еще и вестник — бог перепутий и, в конечном счете, проводник душ в загробный мир и обратно. Его фаллос, таким образом, проникает из мира известного в мир неизвестный в поисках духовного послания, несущего избавление и исцеление.
Первоначально Гермес был известен как древнеегипетский бог Тот с головой ибиса и воспринимался как трансцендентное начало, воплощенное в птице. В олимпийском периоде греческой мифологии Гермес вновь обретает характерные признаки птицы, прибавляющиеся к его хтонической сущности змеи. На его жезле появились крылья, разместившиеся над змеями и превратившие его в кадуцей, или крылатый жезл Меркурия, а сам бог стал «летающим» — с крылышками на шлеме и сандалиях. Гермес здесь — настоящий властелин трансцендентности, включая ее низшие формы, отталкивающиеся от змеиного сознания загробного мира, промежуточные — от земной реальности, и высшие — от сверхчеловеческой или надличностной реальности, вознестись к которым ему позволяет окрыленность.
Подобная многоэлементная символика встречается и в других образах, таких как крылатый конь, дракон и другие, в изобилии встречающихся в рисунках алхимиков, добротно воспроизведенных в классическом сочинении д-ра Юнга на эту тему. В работе психоаналитика с пациентами необходимо тщательно отслеживать всю нескончаемую череду этих символов, показывающих, какой результат можно получить, освободив терапевтическим путем более глубокое содержимое психики, чтобы оно смогло войти в инструментарий нашего сознания, используемый для лучшего понимания жизни.
Современному человеку нелегко понять значение символов, приходящих из далекого прошлого или появляющихся во сне. Еще сложнее увязать с нашими текущими проблемами древний конфликт между символами привязанности и освобождения. Однако эта задача облегчается, если понимать, что меняются лишь специфические формы этих древних принципов, а не их психическое значение.
Мы говорили о диких птицах как символах избавления или освобождения. Но сегодня можно было бы с таким же успехом говорить о реактивных самолетах и космических ракетах, поскольку они представляют физическое воплощение тогоже трансцендентного принципа, освобождая нас — хотя бы временно — от гравитации. Точно так же древние символы привязанности, дававшие ранее стабильность и защиту, теперь проявляются в поиске современными людьми экономической безопасности и социального благополучия.
Любой из нас, конечно, видит постоянно возникающий в жизни конфликт между бесшабашностью и дисциплиной, грехом и добродетелью, свободой и безопасностью. Но это лишь слова, которыми мы описываем беспокоящую нас двойственность, объяснение которой, сдается, нам так и не удастся найти.
Но ответ есть. Привязанность и освобождение имеют точку соприкосновения, и находится она в ритуалах посвящения, рассмотренных выше. С их помощью индивид или группа лиц могут объединить конфликтующие и разнонаправленные силы в самих себе и достичь таким образом равновесия в жизни.
Но ритуалы не предоставляют эту возможность автоматически. Они связаны с определенными этапами в жизни личности или группы лиц, и если не разобраться в них как следует и не изменить в соответствующую сторону образ жизни, то момент может быть упущен. Инициация, в сущности, — процесс, начинающийся с обряда подчинения, за которым следует период привязанности, заканчивающийся обрядом освобождения. Таким способом любой человек может примирить конфликтующие элементы своей личности и достичь равновесия, которое сделает его по-настоящему человеком, истинным хозяином самого себя.
Мария Луиза фон Франц
Процесс индивидуации
Общая схема духовного роста
В начале этой книги д-р Юнг познакомил читателя с концепцией подсознательного, его индивидуальными и коллективными структурами, символической формой выражения. Описав всю важность символов, созданных подсознанием, то есть их исцеляющее или разрушающее воздействие, д-р Юнг показал, как сложно их правильно истолковывать. Успех той или иной интерпретации зависит от того, находит ли она отклик у пациента и несет ли для него смысловую нагрузку. Тем самым в символике сновидений были намечены возможные пути смыслообразования.
Отсюда, если продолжить мысль Юнга, встает другой вопрос: каково предназначение той жизни, которую индивид проживает в совокупности всех своих снов? Какую роль играют сны не только в сиюминутном психическом состоянии человека, но и в его жизни в целом?
В результате обследования Юнгом большого количества людей и изучения их сновидений (по его подсчетам получается по меньшей мере 80 000 снов) было установлено, что все сны не только соотносятся в той или иной мере с жизнью сновидца, но и являются составными частями одной огромной сети, в которой переплелись разнообразнейшие факторы психологического воздействия. Было также обнаружено, что все сновидения будто придерживаются определенного порядка или общей схемы. Эту схему Юнг назвал «процессом индивидуации». Поскольку сны еженощно являют самые различные сцены и образы, то, не будучи тщательным наблюдателем, трудно заметить в них какую-либо упорядоченность. Но если проследить свои собственные сны за несколько лет, изучая последовательно их содержание, станет видно, что определенные образы всплывают, исчезают и повторяются вновь. Многим даже снятся по нескольку раз
