– Но надеялся, что все же ошибаешься. – Тот покачал головой. – Так ты догадался, кто я?
– Нет.
– А Сив, как понимаю, догадался?
– Я понял, кто она такая.
– Тем лучше. Ты ей понравился, и девочка тебя так просто не забудет, Лённарт.
– Не помню, чтобы я представлялся. – Это прозвучало немного резче, чем он хотел.
Собеседник громко фыркнул:
– Даже я слышал о Лённарте из Гренграса. Лённарте Изгое. Лучшем охотнике за головами на всем Гьюнварде. Слава бежит впереди тебя, человек. И в большинстве своем – слава дурная.
– Не всему, что говорят, можно верить.
– Но прозвище Изгой ты получил вполне заслуженно. В Гренграсе тебя до сих пор поминают недобрым словом. Что ты там учудил, человече?
– Разве это сейчас важно?
– В общем-то нет, – усмехнулся чернобородый.
– Что ты с ним возишься? – прогудел пожиратель лосятины. – Не видишь, как он туп?! Отдай его мне!
– Помолчи, Орвар.
– Не затыкай мне рот! – рыкнул тот, и темные глазки блеснули красным. – Это моя земля!
– Не позорься, брат. И меня не позорь, – с презрением сказала рыжеволосая женщина, и это сразу охладило пыл забияки. – Мы – твои гости. Этот путник – тоже. Так что будь добр проявить себя радушным хозяином.
– Ну, положим, некоторых я к столу не приглашал, – проворчал Орвар Большое Брюхо, зло посмотрев на Лённарта. – Разве что только на стол.
Он рассмеялся собственной неказистой шутке, но никто его не поддержал, и повелитель кладбищ вновь занялся едой, выудив из воздуха на этот раз кусок оленины. Чернобородый обернулся к Изгою:
– У тебя потрясающий талант наживать себе неприятности. Вначале Сив, теперь этот бездонный мешок. Не советую тебе в следующий Отиг выходить из дома, человече. Меня и Дагни может не оказаться рядом, и никто не остановит ни девочку, ни Орвара.
Лённарт прищурился:
– Готов поспорить, тебя зовут Расмус.
– Ба! – Чернобородый сделал удивленные глаза. – С чего ты так решил?
Изгой пожал плечами:
– В народе говорят, Дагни Два Сапога и Расмус Углежог – неразлучная пара.
– Только зимой, малыш, – сказала рыжеволосая, продолжая поглаживать Сив по волосам. – Вот видишь, братец. Он не так безнадежен, как ты думал.
Орвар, не переставая жевать, пробурчал, что в гробу он таких видал. Сотнями. Лённарт в ответ отхлебнул глёга.
– Ты упомянул про следующий Отиг. По мне, так до него еще слишком далеко. Вначале надо пережить этот.
– Все зависит от тебя. – Настала очередь Расмуса пожимать плечами. – Мы дадим тебе шанс выжить.
Лённарт не горел желанием заключать сделки с темными силами.
– Еще? – улыбнулась Дагни.
Охотник за головами подумал, кивнул и протянул рыжей опустевшую кружку. Она вновь наполнилась глёгом, и Изгой не успел моргнуть, как перед ним прямо на земле появились глиняные миски с едой.
– Угощайся, – благодушно предложил чернобородый. – Ешь-ешь. Я отсюда слышу, какое эхо живет в твоем животе. Избавь меня от этих звуков. А после… поговорим.
Кислая салака, брусника, мед, грубый зерновой хлеб и мясо глухаря с пареным луком. Лённарт не заставил просить себя дважды. У него с раннего утра во рту не было ни крошки, и он надеялся, что еда не исчезнет у него из живота точно так же, как появилась. Орвар принюхался, презрительно скривился и начал остервенело обгладывать кость, скрежеща по ней зубами.
Молчаливый молодой человек подбросил в огромный костер еще немного дров, отчего в небо ударил очередной сноп искр. За границей света белой стеной бушевала вьюга.
– Почему вы спасли меня?
– Мы? Не говори ерунды! Мы не занимаемся спасением людей. Если честно, парень, в большинстве случаев нам наплевать, что будет с такими, как ты.
– И все же вы привели меня сюда.
– Вновь ошибка. Ты сам пришел. Мы просто приняли тебя, как случайного гостя. Ради скуки.
– К тому же собаки его пропустили, – сказал сероглазый, окруженный тремя белоснежными зверями. Голос у него оказался неожиданно высоким и звонким.
Дагни вопросительно подняла брови:
– Так, значит, это твои шутки, Охотник?
– Я им не приказывал. Просто Юрвьюдер [20] показалось, что будет забавно продолжить историю этой ночи. – На его лице блуждала загадочная улыбка. – Хьйорнтанд [21] был того же мнения.
Синеглазый пес, самый большой из трех, подошел к Лённарту и пристально посмотрел на него. Мужчина был готов заложить собственную руку, что в этом взгляде было больше разума, чем у некоторых людей.
– Ты нравишься Фирну [22], – с удивлением сказал Охотник. – И Юрвьюдер не так просто привела тебя к огню. Мои друзья не к каждому подходят.
Пес так же молча отошел. Орвар, вытянув сальные губы трубочкой, едва слышно свистнул, привлекая к себе внимание зверя. Фирн его проигнорировал, зато зеленоглазый Хьйорнтанд решил проверить, в чем дело, и, несмотря на неодобрительно сведенные брови Охотника, направился к повелителю могил. Тот скорчил довольную рожу и швырнул в пса костью.
Он не попал, и в следующее мгновение на грубияна налетел страшный в своей ярости снежный буран. Возле горла Орвара грозно щелкнули клыки, и тот с удивленно-рассерженным воплем упал на спину. Зубы клацнули еще раз, но через секунду пес отпрыгнул в сторону, избегая удара грубого каменного молота, появившегося в руках брата Дагни.
Толстяк, рыча и страшно сквернословя, вскочил на ноги. Брызжа слюной, он двинулся на зверя, однако рядом с зеленоглазым встали Юрвьюдер с Фирном, и Орвар в нерешительности остановился. Троица заставила задуматься даже его.
– Пока гладишь – мил да хорош, не поладишь – костей не соберёшь, – рассмеялся Охотник.
Повелитель кладбищ в ответ свирепо сплюнул, в раздражении швырнул топор на землю и, резко развернувшись, ушел в темноту. Было слышно, как с грохотом разлетелись несколько памятников.
Дагни разочарованно покачала головой. Расмус кратковременную стычку проигнорировал. Лённарт допил остывающий глёг. Собаки вновь расположились у ног хозяина.
– Где такие водятся? – неожиданно для себя спросил Изгой, и Охотник впервые посмотрел на него.
Серые бесстрастные глаза напугали Лённарта. А ведь он никогда не считал себя трусом и не поверил бы, что не сможет выдержать взгляд человека. Впрочем, Охотник человеком не был. Сейчас на гостя смотрела сама смерть, и ее узкие, не больше игольного ушка, зрачки парализовали его. Заставили почувствовать запах сырой земли, услышать неспешное копошение червей, понять, что еще несколько мгновений – и он больше никогда не увидит солнце.
Наваждение накатило и исчезло. Лённарт осторожно перевел дух. Охотник отвел взгляд, улыбнулся, а затем нараспев продекламировал:
Посчитав, что вполне ответил на вопрос, Охотник замолчал. Дагни, не
