«А мы в городе предпочитаем не брать с собой в кровать петухов». Звони папе, не буду тебе мешать.
Через десять минут Джессика вошла в спальню какая-то взвинченная.
— Я ему позвонила. Он безумно обрадовался и сказал, чтобы я непременно приезжала — тогда у нас будет настоящий семейный праздник. Дело в том, что к нему еще нагрянет брат, мой дядя, со своей молодой женой. Всю жизнь мечтала встречать Рождество с какой-то незнакомой стервой.
— Почему стервой?
— Потому что надо знать моего дядюшку. Ему сорок пять: он до этого ни разу не был женат, держался как скала, а характер у него просто железобетонный! Он вообще на коршуна похож. И вдруг у них на факультете — он преподает в университете — появляется расфуфыренная дамочка и буквально за несколько месяцев так обрабатывает дядюшку, что он совершенно теряет голову, тает, как масло, и в довершение всего женится на ней! Провернуть такое могла только редкостная стерва.
— Я смотрю, все члены вашей семьи — очень милые люди с замечательными характерами.
— Это ты к чему?
— Да ни к чему, Джесси… А что преподает твой добрый дядюшка?
— Химию. Какой-то ее раздел. Том передернулся от отвращения:
— Как же я ненавидел этот предмет в школе! Никогда ничего в нем не понимал. Все эти формулы, кислота, щелочь… Знаешь, одного моего знакомого спросили: «О, вы начали изучать химию?» А он в ответ: «Нет, это туалетный столик моей жены». Что ж, Джесси, по крайней мере, скучать на Рождество тебе не придется.
— Точно. И теперь мне еще надо покупать подарок новоиспеченной тетушке.
Том захихикал:
— Подари ей метлу. Обвяжи ленточкой и напиши: «Стерве от стервы с наилучшими пожеланиями». Эй, эй, осторожнее, я пошутил! Значит, ты окажешься в обществе троих химиков? Может, они специально для тебя устроят какое-нибудь феерическое представление с опытами? Ну, когда синяя жидкость становится красной, потом из нее начинает валить дым, а потом она превращается в лед?
— Знаешь, Томми, — сказала Джессика задумчиво, — когда я была маленькой, папа действительно показывал мне на Рождество один фокус. Он брал две свечки, соединял их фитилями на несколько секунд, потом разводил в стороны, и свечи сами собой загорались.
— Супер. А как он это делал?
— Я никогда не спрашивала. Боялась, что волшебство исчезнет.
Джессика открыла шкаф и принялась изучать его содержимое с видом бывалого полководца, исследующего план местности перед решающим сражением.
— Малыш, взять мне с собой это красное платье? Если я его надену в рождественскую ночь, то утру нос тетушке?
— Джесси, что в платье, что без платья ты дашь сто очков форы любой тетушке.
— Я должна тебе верить?
— А что тебе еще остается?
Тетушка Дорис оказалась не такой уж страшной. Во-первых, она была старше Джессики всего лишь на два года, во-вторых, обладала невероятно легким и веселым нравом, в-третьих, ее трепетное отношение к мужу было неподдельным — это не вызывало сомнений. Впрочем, нежность Дорис имела оборотную сторону: Джессика час от часу все более убеждалась, что молодая тетушка с ее мурлыкающим голоском и чарующими взглядами держит супруга мертвой хваткой и запросто может вить из него веревки. Но осуждать ее за это было бы глупо: похоже, дядю Алана вполне устраивало такое положение вещей. Во всяком случае, он не производил впечатление человека, недовольного своей семейной жизнью.
Поначалу Джессика старалась не поддаваться очарованию новой родственницы. Она придерживалась заранее выбранной линии поведения и вела беседы с Дорис в язвительно-саркастическом тоне — та платила ей той же монетой. Они обменивались невинными колкостями и присматривались друг к другу. В сочельник около полудня, когда Джессика с отцом играли уже третью партию в бридж, в гостиной появилась Дорис в свитере ручной вязки, доходящем ей чуть ли не до колен.
— Сид… — капризно протянула Дорис, валясь в кресло, — мне кажется, у тебя в доме проблемы с отоплением. Такой холод! Я сначала дико замерзаю, потом отогреваюсь под горячим душем, а потом начинаю мерзнуть пуще прежнего, и весь цикл повторяется сначала. Хочется просто лежать в горячей воде круглосуточно. Как ты сам выдерживаешь такой температурный режим?
— Действительно, как? — пробормотала Джессика еле слышно. — Папа, зачем ты сбрасываешь девятку? С ней на руках ты должен брать весь мост! Нет, сейчас уже поздно, дождись следующего хода.
А вы знаете, — безмятежно продолжила Дорис, — что королева Испании Изабелла принимала ванну всего два раза в жизни? В день первого причастия и в день свадьбы. Она была религиозная фанатичка и заботилась исключительно о своей душе, а не о бренном теле. А где, кстати, Алан?
— Не знаю… — откликнулся Сид, не отрываясь от карт. — Он хотел посмотреть хоккей, но мы не дали ему включить телевизор здесь, потому что Джессика ненавидит хоккей. Джесси, прости, но третий туз был у меня… О какой фанатичке ты говорила, Дорис?
— О королеве Изабелле — той самой, которая стала официальным спонсором Колумба — того самого, который открыл Америку.
— Ну да, Америку… А при чем тут горячий душ? Извини, Дорис, я отвлекся. Я вижу твоих валетов, дорогая, но просто вынужден добавить в мост еще одного. У меня нет выбора.
— А я его возьму. Ты взял и подарил мне десять очков. И напрасно. Душ при том, папа, что эта королева никогда не мылась. Мы только что прослушали микролекцию на историко-гигиеническую тему.
— Можете себе представить, как она выглядела? — поинтересовалась Дорис. Она выудила из кармана флакон с бесцветным лаком для ногтей и принялась с силой его трясти. — А в исторических фильмах короли и королевы всегда такие чистенькие, стерильные, волосы отмыты дорогим шампунем… Зубы все на месте. Это неправдоподобно. Я видела только один фильм, где герой — его играл Дэниел Дэй-Льюис — был с грязными волосами…
— Да, он назывался «Салемские ведьмы». — Джессика смешала карты. — Ну, папа, считай свои убытки и радуйся, что мы играем не на деньги. За пару дней я бы выиграла у тебя дом. А ты хочешь, Дорис, чтобы по королеве ползали вши? Чтобы мы во имя исторической истины рисовали актерам гнойные язвы, гнилые зубы и заталкивали им грязь под ногти? Иногда так и поступают, но проблема в том, что находится очень мало правдолюбцев, которые мечтают видеть все эти прелести на большом экране крупным планом.
— Девочки, — взмолился Сид, — ради бога! Меня сейчас стошнит от ваших разговоров! Смените тему. У меня штраф сто пятьдесят восемь очков, Джесси. Ты опять достала сигареты? Сколько можно себя травить, дорогая? Если ты будешь здесь дымить, то я тоже пойду смотреть хоккей. А дом тебе и так достанется рано или поздно. Надеюсь, что поздно.
Грузно ступая, Сид вышел из комнаты. Дорис улыбнулась, пожала плечами и приступила к маникюру. Пару минут обе сидели молча. Джессика курила и внимательно следила, как Дорис методично орудует кисточкой. Потом машинально взглянула на свои коротко постриженные ногти и вздохнула.
— А я вот не могу отрастить такие, как у тебя.
— Из-за работы?
— Да. Некоторые гримеры работают в перчатках, но я должна чувствовать фактуру поверхности, поэтому просто окунаю пальцы в крахмальную пудру. А если нечаянно оцарапаю щеку какой-нибудь старлетки, мнящей о себе невесть что, меня могут и вышвырнуть.
— Неужели? Вы что, находитесь на положении совсем уж бесправных рабов?
Джессика хмыкнула и затянулась поглубже.
— Все зависит от проекта. На съемках сериала, где работают актеры, имена которых никому ничего не говорят, допустимы некоторые вольности. Можно даже почувствовать себя мэтром с определенным влиянием. Но если попадаешь на настоящий фильм с мало-мальски известными личностями, сразу становишься, как ты сказала, бесправным рабом. Там лучше всего помалкивать и улыбаться. А уж если открывать рот, то только для комплиментов. Женщинам нужно говорить, что они и без косметики выглядят бесподобно, а мужчинам… Да, то же самое. Они все страдают нарциссизмом в последней стадии.
Дорис оторвалась от созерцания собственных пальцев и с интересом посмотрела на Джессику:
