судья, нет! Госпожа Треморель не убегала вовсе. Убитая здесь, она упала бы со страшной силой; следовательно, ее тяжесть заставила бы воду забрызгать большое пространство, да и не только воду, а еще и тину, и мы нашли бы тогда несколько брызг.
— Но вы забыли про солнце, а ведь с утра прошло уже много времени.
— Солнце испарило бы воду, но сухие куски грязи остались бы, а я их не нахожу. Отсюда ясно, что графиня не была убита здесь, ее принесли сюда уже мертвую и тихонько опустили именно в то самое место, где вы ее нашли.
Отца Планта это еще не совсем убедило.
— А следы борьбы на песке? — спросил он.
— Да ведь эти следы не обманут и гимназиста! — ответил Лекок.
— Однако я думаю…
— Нечего и думать, господин судья. Что песок взбит и разрыхлен, то это совершенно верно. Но все эти следы, которые избороздили песок вплоть до самой земли, сделаны одной и той же ногой. Вы можете этому не верить… И даже больше, они сделаны исключительно пяткой этой ноги — это уже и вы сами можете заметить!
— Да, да, я это признаю.
— Ведь для борьбы на месте, таком удобном для следствия, как это, обязательно должны быть два вида следов: убийцы и жертвы. Убийца, который нападает, обязательно должен опираться на переднюю часть ступни, и, следовательно, эта часть и должна отпечататься на земле. Жертва же, которая защищается, наоборот, старается высвободиться из рук нападающего, находясь к нему лицом, естественно, откидывается назад и поэтому ищет точку опоры в пятках, каковые и должны быть оттиснуты на песке. А здесь что мы находим?..
Отец Планта не дал Лекоку договорить.
— Довольно, милостивый государь, — сказал он, — довольно. Даже неверующий поверит. Я более не возражаю.
— Я еще не закончил, — добавил Лекок. — Мы установили, что графиня не была убита именно здесь. Я добавляю: ее не несли, ее волокли. Доказать это очень легко. Существует два способа тащить труп: за плечи и за ноги. Если за плечи — то останутся два следа от ног, если же за ноги — то голова оставит на земле только одну резкую полосу. Исследуя траву, я обнаружил два параллельных следа от ног, но трава между ними оказалась тоже примятой. Что это значит? Это значит, что волокли женщину, одетую в тяжелые юбки, в те самые, в которых нашли графиню. А отнюдь не графа.
Лекок ожидал возражений, но их не последовало.
Наступал вечер, и туман стал подниматься с Сены.
— Пора назад, — сказал вдруг отец Планта. — Что-то там доктор со вскрытием?
И они тихонько направились в дом.
На крыльце они встретили судебного следователя, который шел им навстречу. У него был очень довольный вид.
— Я должен вас оставить, — обратился он к мировому судье. — Мне сегодня же вечером необходимо повидаться с прокурором, и я сейчас отправляюсь к нему. Был бы очень вам благодарен, если бы вы закончили следствие. Доктор Жандрон задержится еще на несколько минут, и его акт я получу от него завтра. Опечатайте все, что найдете нужным, и расставьте стражу. Я пришлю архитектора снять точный план всего дома и сада. А вы, господин агент тайной полиции, что обнаружили?
— Кое-что очень важное, — ответил Лекок, — но я прошу вас разрешить мне доставить вам рапорт завтра после полудня.
— Да ведь все так просто, дело очень ясное, двое подозреваемых арестованы, и улики против них достаточно ясны.
Отец Планта и Лекок переглянулись в крайнем удивлении.
— Разве вы нашли новые улики? — спросил судебного следователя судья.
— Даже лучше, чем улики, — ответил следователь. — Жан Берто, которому я устроил новый допрос, начал смущаться. Он бросил упираться. Я сбил его с толку с двух слов, и он закончил тем, что сознался, что видел убийц.
— Убийц! — воскликнул отец Планта. — Он сказал «убийц»?
— По крайней мере, он видел одного из них. Но он клянется, что не знает, кто это такой. В этом-то для нас и весь вопрос. Но, во всяком случае, тюрьма окажет на него спасительное действие. Завтра, после бессонной ночи, я убежден, он будет посговорчивее.
— А Геспену вы тоже устраивали допрос? — с беспокойством спросил судья.
— О, с ним я уже покончил, — ответил Домини.
— Он сознался? — воскликнул озадаченный Лекок.
— Он не сознался ни в чем, но положение его не из завидных. Пришли рыбаки. Они еще не нашли тело Тремореля. Вероятно, его унесло течением. Но зато на другом конце парка, у берега, им удалось найти другую туфлю графа и, кроме того, под мостом, заметьте это — под мостом, — чью-то одежду из толстого сукна, испачканную кровью.
— А это разве одежда Геспена? — спросили одновременно судья и сыщик.
— Разумеется. Ее опознали все слуги замка, да и сам Геспен без всяких разговоров признал ее своей. Но это еще не все… На правом боку, у кармана этой куртки, оказалась большая дыра, вырван целый клок. Знаете, куда он исчез?
— Это не тот ли кусок, который мы нашли в руке у графини? — спросил отец Планта.
— Совершенно верно, господин судья. Теперь вы убеждены в виновности задержанных?
Отец Планта был поражен и опустил руки.
Что же касается Лекока, то он воскликнул:
— Черт возьми! У графини был зажат в пальцах кусок сукна! Но его всунули туда тогда, когда она была уже мертва!
Домини даже не слышал этого восклицания Лекока и не обратил абсолютно никакого внимания на его мысль. Он протянул руку только одному Планта и в сопровождении своего письмоводителя уехал. А спустя несколько минут после его отъезда Геспен и старик Берто в ручных кандалах были отправлены под конвоем в тюремный замок.
VIII
В бильярдной замка Вальфелю доктор Жандрон исполнял свою печальную обязанность. Наступили сумерки, и большая стоячая лампа с круглым колпаком освещала эту страшную картину. А когда вошли мировой судья и Лекок, доктор уже мыл в тазу, полном воды, свои руки.
— Это вы, Планта, — сказал он. — А где же Домини?
— Он уехал, — ответил отец Планта.
— Мне нужно поговорить с ним, и как можно скорее. Весьма возможно, что я ошибаюсь, я могу заблуждаться…
Он был бледен, бледнее, чем сама покойница, лежавшая под покрывалом. Было очевидно, что он обнаружил нечто совсем уж экстраординарное.
Лекок выступил вперед.
— Я знаю, — сказал он, — почему доктор так взволнован. Он установил, что госпожа Треморель была убита только одним ударом, а все остальные ей были нанесены тогда, когда она была уже мертва.
Остановившись на сыщике, глаза доктора выражали полное недоумение.
— Откуда вы это знаете? — спросил он.
— Я это вовсе не знаю, — скромно ответил Лекок, — но вместе с господином судьей я имел честь установить логическую систему, которая привела нас к этому выводу.
Жандрон ударил себя по лбу.
— Совершенно верно, — сказал он, — ваши предположения оправдались. Между первым ударом
