Изабель не знала, как долго она пролежала без движения, с закрытыми глазами. Сейчас она чувствовала себя восхитительно свободной, по-настоящему счастливой. Однако она знала, что Маркус сдерживал свою страсть ради нее. Да, он хотел ее успокоить и доставить ей удовольствие, а сам…
Шевельнувшись, Изабель открыла глаза и взглянула на мужа. Он по-прежнему лежал на ней, опираясь на локти, чтобы не давить на нее своим весом. Взгляд же его был прикован к ее лицу, он смотрел на нее так пристально, словно хотел проникнуть в ее мысли.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец, судорожно сглотнув, он прошептал:
— Дорогая, ты, наверное, знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете. Но я не могу воспользоваться… твоим состоянием. Если хочешь, я сейчас уйду.
— Нет-нет, я не хочу, чтобы ты уходил! — ответила Изабель, ни секунды не задумываясь. — Я хочу испытать все. Я хочу тебя, Маркус.
Несколько мгновений он смотрел на нее все также пристально, не произнося ни слова. Потом вдруг резко отстранился и, поднявшись, принялся стаскивать с себя башмаки и штаны. Изабель же смотрела на него, затаив дыхание. Наконец, отбросив в сторону штаны, Маркус выпрямился перед ней. Глаза Изабель широко распахнулись — его мужское естество казалось устрашающе огромным.
Но Изабель почти сразу же успокоилась — очевидно, некий инстинкт, унаследованный ею от прародительницы Евы, подсказывал, что они с Маркусом прекрасно друг другу подходят.
А он шагнул к ней и, медленно над ней склонившись, снова накрыл ее своим телом. Почувствовав, как к ее лону прикоснулась его горячая пульсирующая плоть, Изабель тихонько застонала и пошире раздвинула ноги, чтобы лучше ощутить это восхитительное давление.
В следующее мгновение Маркус прижал ладони к ее ягодицам и, немного приподняв ее, осторожно вошел в нее. Сначала он двигался очень медленно, а потом вдруг сделал резкое движение и полностью вошел в нее. От поразившей ее острой боли Изабель вскрикнула, но уже через несколько секунд она забыла о боли, ощутив чудесную наполненность и словно почувствовав в своем теле биение сердца Маркуса.
Он выжидал еще несколько мгновений, а затем стал двигаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
Через некоторое время, уловив ритм его движений, Изабель стала раз за разом приподниматься ему навстречу, всецело отдаваясь совершенно новым для нее ощущениям, необыкновенно острым и сладостным. Внезапно в ее теле что-то взорвалось, и Изабель, содрогнувшись, закричала, воспарив к вершинам блаженства. Через несколько секунд она замерла и, улыбнувшись, прикрыла глаза.
Маркус же, услышав ее хриплый крик, мгновенно отделился от нее, и его горячее семя не пролилось в лоно жены. Отдышавшись, он откатился в сторону и, протянув к Изабель руки, привлек ее к себе. Пытаясь обнять ее, он задел локтем стул, стоявший у письменного стола, и бумаги, лежавшие на стуле, разлетелись вокруг них с тихим шелестом. Супруги весело рассмеялись, затем посмотрели друг другу в глаза.
Маркус поцеловал жену в лоб и с улыбкой сказал:
— Знаешь, дорогая, я часто представлял, как это у нас с тобой произойдет, но мне никогда даже в голову не приходило, что это случится на полу библиотеки.
Изабель протянула руку и, взяв с пола листок бумаги, с усмешкой проговорила:
— Интересно, поможет ли это твоей работе?
Маркус вопросительно взглянул на нее.
— В постели или на бирже?
— И там, и тут. — Изабель снова засмеялась.
Маркус ухмыльнулся и пробормотал:
— А знаешь, леди Хоксли, ты необычайно соблазнительная дама.
— Я хочу быть соблазнительной только для тебя, Маркус.
Он внимательно посмотрел на нее и тихо сказал:
— Благодарю тебя, милая.
— За что? — Она взглянула на него с удивлением.
— За то, что ты подарила мне свою невинность.
Изабель промолчала. Потом вдруг зевнула и пробормотала:
— Мы ведь не будем здесь спать, правда?
Маркус весело рассмеялся:
— Думаю, Дженкинс бы не возражал, даже если бы мы тут устроились на всю ночь. А вот миссис Маклафлин скорее всего этого не одобрила бы.
Потянувшись за ночной сорочкой, Изабель спросила:
— Ты ведь проведешь ночь в моей спальне, да?
Маркус внимательно посмотрел на нее:
— А ты боишься грозы?
Она взглянула на окна. Пожав плечами, ответила:
— Да нет, не боюсь…
Он какое-то время молчал, потом со вздохом проговорил:
— Изабель, дорогая, возможно, ты завтра утром пожалеешь о том, что произошло между нами.
Она прижала к груди свою ночную сорочку и решительно покачала головой:
— Нет, не пожалею.
— Ты уверена? Ведь страсть иногда лишает людей здравомыслия… — заметил Маркус.
При этих его словах Изабель почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось.
Но разве ей нужна его любовь? Она ведь желала только одного — испытать с ним страсть, не так ли? А может быть, он уже сожалел о том, что между ними произошло? Эта мысль показалась ей ужасно неприятной, хотя она и не могла объяснить, по какой именно причине.
А Маркус пристально смотрел на нее, очевидно, ожидая ответа. И она сказала первое, что пришло ей на ум:
— Как я уже говорила, я ни о чем не жалею, потому что наши планы не меняются, разве не так?
По его лицу словно пробежала тень, но он все равно улыбнулся и ответил:
— Нет, конечно, не меняются.
Маркус помог жене надеть ночную сорочку, потом и сам оделся. После чего подхватил Изабель на руки и, покинув библиотеку, стал подниматься по лестнице, осторожно ступая по ступеням босыми ногами.
Глава 32
Маркус провел ладонью по бедру Изабель, потом — по животу. После чего стал осторожно, чтобы не разбудить жену, поглаживать ее грудь.
Голова Изабель покоилась у него на плече, и она сладко спала в эти предрассветные часы. Ее чудесные локоны рассыпались по плечам и по груди, и Маркус, чуть приподнявшись, какое время любовался ею и прислушивался к ее глубокому и ровному дыханию. Потом, снова улегся и долго лежал в полной неподвижности, глядя как зачарованный на ее носик и губы.
У него все еще кружилась голова после их любовных объятий в библиотеке. То и дело вспоминая эти сладостные мгновения, Маркус невольно улыбался. Она действительно желала его, страстно желала. И в своей страсти была просто восхитительна. Впрочем, он и прежде полагал, что Изабель Камерон в постели будет такой же импульсивной и необузданной, как и во всем остальном. И, конечно же, он оказался прав.
Однако в ней было и что-то еще… Вот только что именно?
Временами в голову Маркусу приходила странная мысль: он думал о том, что Изабель раскрывала ему свои объятия… как любящая жена…
