дел. Хелене Райч была очень важным личным делом. В тот же день, наведя справки, он узнал, что накануне Хелене Райч действительно прилетала в Берлин. Перед отъездом в протекторат он, благодаря своей настойчивости, все-таки связался с ней по оперативной линии. Но, прикрывая передвижение танковых колонн, истребители уже в пятнадцатый раз за сутки поднимались в воздух. Измученная бессонной ночью, издерганная постоянным нервным напряжением, Хелене не могла обсуждать свои личные дела. У нее просто не было времени. Связь постоянно нарушалась, ее прерывал гул винтов идущих на посадку и взлет самолетов. Объяснения не получилось.
С наступлением весны 1942 года на Восточном фронте установилось относительное затишье. Вермахт готовился к решительному броску на Кавказ. Изрядно потрепанный в предыдущих боях полк Райч отвели на отдых и переформирование. «Черный вервольф» полковницы, насквозь прошитый пулями, поставили на ремонт. Воспользовавшись короткой паузой, Хелене с летчиками отдыхала в Париже. Гейдрих прибыл туда в начале мая 1942 года по приказу Гиммлера, чтобы официально ввести в должность нового главу СС на территории Франции – бригадефюрера Карла Оберга. На торжественной церемонии в отеле «Риц», посвященной этому событию, присутствовал весь цвет вермахта и СС, а также представители правительства Виши и глава французской коллаборационной полиции. Гейдрих выступил перед собравшимися с речью. После церемонии состоялся праздничный ужин. В самый разгар его внезапно раздался звон открывающихся стеклянных дверей и в зал, нисколько не заботясь о протоколе, вошла Хелене Райч в сопровождении двух высоких молодых летчиков. Никто не посмел задержать ее. Как правило, даже на территориях, оккупированных немцами, не говоря уже о самой Германии, Хелене Райч могла позволить себе все, что хотела – ее известность и популярность способствовали этому. К тому же рейхсмаршал авиации Геринг всегда готов был прикрыть любую ее выходку, и многим было известно его высказывание: «Все, кто хочет предъявить какие-либо претензии к фройлян Райч, будет иметь дело лично со мной, а через меня – с фюрером». Потому помалкивали. Во всяком случае, смельчаков испытать слово рейхсмаршала не находилось. Даже шеф гестапо, группенфюрер СС Мюллер, когда ему поступали сигналы на Хелене (хотя эти сигналы можно было пересчитать по пальцам) и на летчиков, которым она покровительствовала, старался замять вопрос без осложнений или просто закрывал глаза на их проступки.
Хелене вошла в зал в элегантном, темном парадном мундире, прекрасно подогнанном по фигуре. Небрежно уложенные блестящие светлые волосы оттеняли потемневшие от выпитого вина синие глаза, сверкающие на бледном, с тонкими чертами, лице. Увидев ее, военный комендант Франции генерал фон Штюльпнагель встал и предложил тост за «крылатую валькирию Германии».
– Признаюсь вам, господа, – обратился он к присутствующим за столом, – я искренне завидую Герингу, и мне непонятны претензии вермахта. Я никогда не поверю, чтобы такая авиация, – он сделал многозначительный жест в сторону Хелены, – что-то не смогла, кому-то уступив господство в воздухе. Все это выдумки завистников. По-моему, такая авиация может все. Фрау Райч, прошу вас, присоединиться к нашему торжеству, – любезно пригласил он.
– Благодарю, генерал, – Хелене шагнула вперед и вдруг покачнулась. Один из летчиков поддержал ее. Только теперь стало очевидно, что она сильно пьяна. Сдержанная по натуре, Хелене редко позволяла себе увеселительные подвиги. Но «вечер в Ванзее» сильно ранил ее сердце – в Париже она заглушала боль разочарования вином. Заметив состояние Хелене, Гейдрих, сначала очарованный ее появлением, побелел от злости. Вечная подозрительность и вспыхнувшая ревность сразу подсказали ему, что один из кавалеров Хелене, с которыми она появилась в зале, может быть ее любовником.
Однако он всегда умел владеть собой и удержался от каких-либо проявлений гнева, наблюдая за Хелене сузившимися от кипящих эмоций глазами. Ей поднесли белое вино в бокале черного хрусталя и, расстегнув китель, Хелене залпом выпила. Распахнутый мундир открыл красивую, упругую грудь, просвечивающую под белой блузой. Помощник французского министра полиции, изысканный молодой человек с яркими карими глазами, поднес «валькирии Геринга» великолепный букет иссиня-черных роз и заказал музыкантам увертюру в честь самой красивой женщины Германии, покорившей Париж без боя.
Дослушав увертюру, Хелене с последними тактами музыки разбила хрустальный бокал и бросила розы одному из сопровождающих ее офицеров. Часть из них рассыпалась, упав на осколки хрусталя. Выйдя из отеля, Хелене села за руль черного, блестящего «мерседеса», который, как птица, рванувшись с места, унес ее в огни ночного Парижа. «Какая женщина, – с восхищением сказал Гейдриху сидевший рядом Рене Буске, – сколько огня, темперамента, энергии. Она не может быть немкой. Немки холодны. А эта просто воспламеняет. И такую красивую женщину ваш фюрер отважился послать на фронт!»
За все время, пока Хелене была в зале, Гейдрих не проронил ни слова. Ни единым жестом он не выразил своего отношения к происходящему. Но лицо его по-прежнему оставалось очень бледным. На виске пульсировала напрягшаяся жилка. Он едва сдерживал себя, чтобы не выдать бешенства. Хелене же, казалось, не замечала его. Она исчезла также быстро, как и появилась, в сопровождении красивого майора фон Лауфенберга. Ночью Гейдрих послал своего адъютанта во что бы то ни стало разыскать Хелене. Но адъютант вернулся ни с чем. Когда он доложил об этом шефу, ответом ему был взрыв дикого гнева. Одна мысль, что Хелене может проводить время в объятиях фон Лауфенберга, приводила Гейдриха в неистовство. Он рычал, брызгал слюной, угрожал расстрелом. Перепуганный адъютант снова бросился на поиски. Но они также оказались безуспешны. Найти Хелене в ночных заведениях французской столицы не удалось. Должно быть, она уехала из Парижа.
На следующий день он сам встретил ее в одном из спортивных залов, где после занятий плаванием и фехтованием отдыхал в баре со своими подчиненными. Она появилась у кромки бассейна. Сбросила махровый халат. В черном эластичном купальнике, подчеркивающем ее изумительную, стройную фигуру, поднялась на самую высокую площадку. Прыгнув, стрелой пронеслась вниз. Мелькнули светлые волосы. Практически без брызг она вошла в воду, через несколько мгновений вынырнула, подплыла к лестнице и вылезла из воды. Оставив свою свиту, Гейдрих встал и направился к ней. Хелене сидела на скамейке у воды и вытирала полотенцем мокрые волосы: от влаги они потемнели и были очаровательно взъерошены. На гладкой, упругой коже, тронутой загаром, блестели мелкие капельки воды. Подойдя, Гейдрих положил руку ей на плечо. Она опустила полотенце и с удивлением посмотрела на него. На длинных ресницах дрожали зернышки воды. С мокрыми волосами она казалась еще моложе, еще красивее.
– Вы нетактичны, господин обергруппенфюрер, – заметила она, скрывая улыбку, – могли бы подождать, пока я оденусь и причешусь.
– Мне все равно, – сказал он, пристально глядя на нее, – Что ты здесь делаешь?
– Купаюсь, – она пожала плечами.
– Я имею в виду в Париже?
Она положила полотенце рядом на скамейку, высвободила руку.
– Поставили на переформирование, жду приказа, – объяснила она, накидывая на плечи халат.
– Он твой любовник? – спросил Гейдрих холодно, стараясь сдержать раздражение.
– Кто? – Хелене непонимающе взглянула на него.
– Этот молодой летчик, что был вчера с тобой, – уточнил он нетерпеливо.
Хелене усмехнулась.
– Вчера их было двое. Но, как тебе известно, я не вступаю в интимные отношения с подчиненными. А где ты нас видел?
– В отеле «Риц» во время ужина, – ответил он резко.
– Надо же, – она недоуменно пожала плечами, – я даже не заметила тебя. Признаюсь, была пьяна, к тому же…
– В другой раз я расценил бы это как пощечину, – Гейдрих не дал ей договорить и тем выдал волнение. – Но я не верю, что ты не заметила меня. Ты сделала так назло. Ты знала, что я приехал в «Риц», и появилась, чтобы напомнить о себе, – он снова взял ее за руки и повернул к себе. – Ты сердишься за Ванзее?
– С чего ты взял? – Хелене отвернулась. Он понял, что попал в точку и настойчиво повернул к себе ее лицо.
– Я знаю, что ты была там и все видела, – сказал он, глядя ей в глаза.
– Давай договоримся, – остановила она его, – я нигде не была и ничего не видела. Так будет проще, чем выяснять отношения. Ведь от этих выяснений по сути ничего не изменится. Я все забыла.
– Фрау Райч, – окликнул ее служащий. – Вас приглашает парикмахер.
