потеряла. И что-то там у нее с нарядом не ладится. Никак не могут договориться с Магдой, кто в чем придет. Разними их.
– Конечно, Герман, – улыбнулась Хелене, – это, наверное, самая приятная баталия из всех, которые мне пришлось пережить.
Появление Хелене Райч на приеме у фюрера произвело фурор. Знаменитая летчица давно не баловала высший берлинский свет своим присутствием. Даже награды она получала в узком официальном кругу и не отмечала награждения в Берлине. Практически она не появлялась около двух лет, со дня смерти Гейдриха. Однако связь Хелене с бывшим всемогущим предводителем СД, которая стала общеизвестна после его гибели, давала повод для всевозможных слухов и сплетен. Хелене встретили с любопытством. Ее приезд ожидали – как никак день рождения рейхсмаршала! Собрался весь цвет авиации, как же без «белокурой валькирии»?! Не могла же она пропустить это событие и не поздравить своего покровителя! Многих интересовал вопрос, как изменилась Хелене после смерти своего знаменитого любовника. Однако их ждало разочарование – Хелене не изменилась. Во всяком случае, по ее внешности, как и прежде, нельзя было определить, как глубоки ее переживания. Известная летчица держалась с присущим ей достоинством, вежливо, но, как всегда, холодно и отстраненно. По-дружески общалась только с теми, кого давно знала: с супругой Геринга Эмми Зоннеманн, Магдой Геббельс, с коллегами-летчиками и некоторыми армейскими генералами. Все знали, что Хелене привезла в Берлин Лину Гейдрих с детьми, но никто не посмел спросить ее об этом напрямую. За столом во время ужина Хелене сидела недалеко от фюрера, между рейхсмаршалом и фельдмаршалом авиации Мильхом. Заметно уставшая, с копной пышных светлых волос, небрежно зачесанных назад, как грива львицы, спутанная ветром саванны. В беседе она участия не принимала. Геринг представил Хелене Кальтенбруннера. «Наследник» Гейдриха произвел на летчицу удручающее впечатление. Ей было трудно представить себе, что этот квадратный громила с угловатым «деревянным» лицом, никогда не менявшим своего выражения, и колючим взглядом маленьких карих глаз, весь какой-то чернявый, неопрятный и неприятно пахнущий дешевым табаком, мог занимать теперь великолепный кабинет Гейдриха в рейхсканцелярии и продолжать, а скорее всего, ломать то, что было создано Гейдрихом за годы труда. Этого человека невозможно было представить в роли созидателя. Скорее, он походил на ограниченного, безынициативного исполнителя, придерживающегося принципа слепого повиновения «хозяину», что, впрочем, вполне устраивало Гиммлера – ведь все уже было создано, оставалось только поддерживать работоспособность. Так что рейхсфюрер весьма нуждался в подобном человеке – он его и выискал, к удивлению многих высокопоставленных эсэсовцев. Опыта с Гейдрихом, который когда-то начинал как его протеже, а позднее превратился в угрозу, Гиммлеру было достаточно. Больше он не хотел экспериментировать. Одного взгляда на помощника рейхсфюрера было достаточно, чтобы понять, какая судьба ожидает Германию.
– Что, жива-здорова, госпожа полковник? – шепнул Хелене на ухо шеф гестапо Мюллер, – слушай меня почаще. Как тебе наш новый шеф? Не то что предыдущий, верно? – Хелене не ответила, только покачала головой. Извинившись с прелестной улыбкой, Магда Геббельс, к счастью, увела ее за собой. Однако разговаривая о пустяках с супругами Геббельса и Геринга, Хелене замечала, что Кальтенбруннер наблюдает за ней своими неприятными свинячьими глазками. Она его заинтересовала, бесспорно. «Неужели, – мелькнула у Хелене мысль, – он всерьез рассчитывает унаследовать не только кабинет Гейдриха, но и его возлюбленную?!»
Понимая, что не может афишировать своих отношений с Хелене, Эрих старался весь вечер держаться от нее подальше и открыто флиртовал со знаменитой кинозвездой Ольгой Чеховой, стареющей красавицей из «кружка» Эмми Зоннеманн. Кинодива сразу обратила внимание на молодого блондина в парадном мундире Люфтваффе, увешанном орденами, которого она впервые видела в свите Геринга. Узнав, что перед ней тот самый Эрих Хартман, «Ас», о котором столько писали в газетах, актриса использовала все свои чары, чтобы «приковать» молодого красавца к себе на весь вечер. Для Эриха это был удачный шанс не докучать своим вниманием Хелене и не компрометировать ее, чего, как он полагал, она опасалась. Он легко согласился стать «рыцарем» кинозвезды. Но, не отходя ни на шаг от Ольги, очень довольной своим новым «приобретением» на зависть соперницам, он все время исподволь следил за Хелене. Он сразу заметил, как после ужина она вышла из зала в сопровождении элегантного эсэсовского генерала, в прошлом одного из помощников Гейдриха и командира айнзатцкоманды, Отто Олендорфа. Прежнее беспокойство вновь ожило в молодом летчике. Актриса была забыта. Находясь рядом с фрау Чеховой, он думал только о Хелене и с трудом скрывал от дамы появившуюся тревогу. Куда она пошла? Почему этот генерал так двусмысленно улыбался? Эрих лихорадочно подыскивал предлог, чтобы расстаться с Ольгой и уйти с вечера. «Почему бы этому красавчику, одному из ближайших соратников Гейдриха, не взять на себя «тяжелое бремя» успокоить его безутешную подругу, а может быть, сделать ее своей?» Впрочем, он сам прервал собственные размышления – что он думает о Хелене? Она бы никогда не простила его, если бы узнала. Сумев все же деликатно отделаться от Ольги, которая явно рассчитывала на продолжение вечера у себя в спальне и была разочарована, Эрих приехал на квартиру двоюродной сестры Хелене, Эльзы Аккерман, где, как говорила Хелене, они остановятся на ночь перед тем, как лететь на фронт. Он надеялся застать Хелене здесь. Если, конечно, не сбылись самые мрачные его предчувствия и она не уединилась с Олендорфом до утра в уютном уголке, адрес которого ему, конечно, никто не сообщит. Но поначалу его ждало разочарование – в квартире, кроме горничной, никого не было. Да и та собиралась уходить, так как давно уж закончила все дела. Девица с удивлением объяснила Эриху, что хозяйка редко возвращается так рано, – а было уже около полуночи, – она много времени проводит на службе, потому и наняла горничную, чтобы та занималась домашним хозяйством. Что касается фрау Райч, то девица ее вообще в глаза не видела, только слышала о ее существовании. Разве она должна приехать? Откуда, с фронта? Разве оттуда приезжают? В смысле, погостить? Удивление горничной нарастало. Как бы то ни было, но фрау Райч не звонила и уж тем более не заходила, а фрейлян Эльза ни о чем таком не предупреждала.
– Могу ли я подождать фрау Райч здесь? – осведомился Эрих сухо, девица надоела ему своими пространными рассуждениями. Горничная окинула офицера оценивающим взглядом. Если только довериться внешнему облику господина офицера, тогда… можно. Но у нее нет никакой возможности задерживаться. Надо позвонить фрейлян Эльзе. Если она разрешит. Оставив Эриха в коридоре и даже не предложив снять шинель, горничная направилась к телефону. С полчаса, не меньше, она куда-то звонила, что-то спрашивала, переспрашивала, объясняла. Эриху показалось, она успела обзвонить всех подруг, у всех спросить совета, стоит ли ей беспокоить фрейлян Эльзу, но самой фрейлян так и не позвонила. Только в самую последнюю очередь она набрала номер и почему-то все время оглядываясь на Эриха, таинственным шепотом информировала хозяйку о его визите. «Неужели в департаменте доктора Геббельса все намного строже, чем в Люфтваффе», – с сомнением подумал Эрих. Наконец, получив от хозяйки добро, горничная тихонько положила трубку и на цыпочках отошла от телефонного аппарата. Эрих с любопытством наблюдал за ее непонятными действиями. В другое время он не преминул бы пошутить над девицей, но из-за отсутствия Хелене у него было не то настроение. Он вздохнул с облегчением, когда торжественно объявив, что фрейлян Эльза разрешила ему остаться в квартире, барышня быстро собралась и удалилась. Эрих остался один. Уже наступила ночь. Он очень устал. Происшествие в Паненске Брецани вымотало его. Не раздеваясь, он лег на диван в гостиной, но сон не шел. Он курил сигарету за сигаретой и ждал. Хелене не возвращалась. Где она? С Олендорфом? Неужели с Олендорфом? Обиделась на него? И зачем он только затеял сегодня с ней разговор о Лауфенберге, да и с самим Лауфенбергом – зачем? Какое его дело, что было между ними до него? А потом с портретом – опять не сдержался. Ведь обещал самому себе не ревновать, по крайней мере, не досаждать ей этим. И опять не справился с чувствами…
На военном кладбище близ мемориала в честь германских героев всех прошедших войн, куда привез Хелене Олендорф, было тихо и пустынно. Она попросила Отто оставить ее одну. Хотя и поздно, кто знает, будет ли еще у нее случай посетить могилу Гейдриха. Сюда на лафете, запряженном шестеркой черных лошадей, его привезли в гробу, покрытом флагом со свастикой. Рота почетного караула СС сопровождала процессию под траурный марш. «Белокурый бог, мистическая фигура, человек с железным сердцем» – так, она знала, величал Гейдриха фюрер на церемонии прощания. Улицы Берлина были погружены в траур, по всей Германии – приспущены флаги. Финальный акт открыла музыка из «Готтердэмеринга» Вагнера. «Лучший из арийцев, – восклицал лицемерно Гиммлер, – твоя смерть равна гибели целой дивизии, проигранному Германией сражению!» Что ж, увидев сегодня преемника Гейдриха, Хелене могла согласиться – проигрыш очевиден. Гиммлер был прав, хотя имел в виду совсем другое. Старые кладбищенские деревья
