Так оно и было. Миноносец подлетел к тому месту, где только что исчез перископ подводного корабля, и сбросил глубинные бомбы.
Пенящиеся столбы взрывов высоко поднялись над морем.
«Гневный» опять вступил в строй. На мачте «Маршала» взвился сигнал флагмана:
«Гневному». Благодарю. Командующий».
Ветер задувал сильней. Начинало покачивать…
На большом корабле и качка большая. Медленно-медленно кренился «Маршал» на один борт и шёл так несколько секунд. Потом начинал долго-долго выпрямляться и грузно ложился на другой борт.
Медвежонок, словно его потянули за хвост, вдруг поехал в другой угол кладовой. За ним поползла маслёнка. Медвежонок протянул к ней лапу. Маслёнка почему-то остановилась и поехала обратно. Медвежонок — за ней. Вначале ему нравилось кататься по палубе. Но, когда беднягу разок стукнуло о металлический ящик, а другой раз ткнуло носом в банку с олифой, езда потеряла для него всякий интерес. Олифа пристала к носу, и от неё пахло лесными клопами. Лес, лес! Где ты шумишь — далеко ли, близко ли?
Мишка вскарабкался на кипу ветоши.
Электрические лампочки слепили глаза. Медвежонок поворчал, закрыл голову лапами, вздохнул и начал подрёмывать.
Шёл уже третий час полного хода, когда командир отделения приказал электрику Соломакину принести ветоши. Соломакин взял мешок и побежал в кладовую.
На корабле всё умеют делать быстро и ловко. Одной рукой Соломакин держал мешок, другой засовывал в мешок ветошь и приговаривал:
— Так-так-так!
Вдруг электрик вскрикнул и отдёрнул руку от ветоши:
— Крысюга! Ишь куда забралась, подлая! Пошла прочь!
Но тут вместо крысы из груды ветоши появилась лапа с когтями.
Сердитый, недовольный тем, что его потревожили, медвежонок выкарабкался наружу и чихнул.
— Так-так-так! Будь здоров! — сказал Соломакин, и больше уж он ничего не говорил…
В машине никто не обратил внимания на электрика, выбежавшего из кладовой с мешком за плечами. Лишь главный инженер-механик, посмотрев вслед Соломакину, принялся тереть глаза. На секунду ему почудилось, что ветошь в мешке шевелится.
Инженер-механик, работая в машине, не спал вторые сутки.
— Чего только не примерещится от усталости! — покачал головой инженер-механик и опять принялся следить за стрелками показателей.
Машины работали отлично…
В мешке капуста
Соломакин выбежал из машины, как будто за ним гнались все машинисты. Только на верхней палубе он перевёл дух и огляделся.
Это было место, где хранились продукты для камбуза. На свежем ветру качались подвешенные на крюки бараньи туши, стояли ящики с продуктами и мешки с кочанами капусты.
Соломакин поправил мешок за плечами:
— Да не брыкайся ты, сынок, слышишь? Я тебе на шею электрический фонарик привешу, эге? Сам себе светить будешь… Куда бы мне тебя схоронить пока?.. Ага! Так-так-так!..
Соломакин снял мешок с плеч, поставил его рядом с капустой и побежал к себе. Он был так доволен, что даже разок подпрыгнул на бегу…
Но если бы увидел Соломакин, кто подходит к мешкам с капустой, то, наверно бы, не подпрыгнул. А подходил кок. Он пришёл за капустой для щей.
Кок взялся за мешок да так и задумался: «Что за оказия такая? Куда ж моего Компота спрятали?»
Тем временем Соломакин спустился в помещение электростанции. Тут перед большой мраморной доской с громадными рубильниками и приборами несли вахту электрики.
Отсюда шли свет и электроэнергия по всему кораблю: во все каюты и краснофлотские помещения, в кают-компанию, в ленинский уголок, где помещался киноаппарат, на электрическую плиту камбуза, а главное — в боевые погреба и в орудийные башни.
На «Маршале» и снаряды подавались в башни и башни с орудиями вращались силою электричества.
Соломакин подошёл к старшине электриков и принялся шептать ему на ухо, улыбаясь и весело подмигивая остальным электрикам.
— Да не может быть! — обрадовался старшина. — Где же он у вас?
— А в мешке с ветошью. И мягко и никто не видит! — ответил Соломакин.
— Скорей же тащите его сюда!
— Есть! — ещё веселей ответил Соломакин и опрометью побежал по трапу.
На корабле не ходят, а бегают. Но кок не бежал, а прямо-таки на крыльях нёсся на камбуз с мешком за плечами. Но лишь он взялся за ручку двери, как услышал за собой ласковый голос боцмана:
— Что это вы несёте, товарищ кок?
— Ка-капустку! — неохотно ответил кок. — Капустку, товарищ боцман.
— И свежая, наверно, капустка, товарищ кок?
— Куда какая свежая! Только что с грядки сорвал! — буркнул кок и захлопнул за собой железную дверь.
В камбузе он вытряхнул из мешка вместе с ветошью медвежонка, а ветошь запихал обратно. Потом поставил перед медвежонком тарелку с компотом и осторожно высунул нос из камбуза.
В коридоре никого не было. Кок закрыл камбуз и с мешком за плечами понёсся наверх. Около мешков с капустой прохаживался взад-вперёд очень злой Соломакин.
— Понимаешь, безобразие какое! — сказал ему кок и сделал большие глаза. — Взял я мешок с капустой, принёс на камбуз, а в мешке — ветошь. Из ветоши-то щей ведь не сваришь!
Соломакин почесал в затылке, потом вздохнул и сказал:
— Та-а-ак, так-так…
А кок взвалил мешок с капустой на плечи, пошёл, посмеиваясь, на свой камбуз:
— Так-так-так! Кто-то из нас чудак!
Вдруг мешок с капустой упал со спины кока на палубу: в другом конце коридора боцман вёл на верёвочке медвежонка.
Бедный кок подобрал мешок, бросил его в камбуз и догнал боцмана. От обиды и горечи он не мог выговорить то, что хотел, а, уткнув руки в бока, зашипел, как яичница на сковородке:
— Удивительно, товарищ боцман! Поразительно!
— Что тут удивительного? Что тут поразительного? — краснея, ответил боцман. — У вас краска на палубе кричит, а у меня, простите за шутку, капустка на верёвочке гуляет!
— Да нет, постойте! Как же так! — ещё пуще рассердился кок.
Но тут по кораблю грянула боевая тревога.
Кок и боцман моментально надели противогазы.
Медвежонок рявкнул и в диком страхе шарахнулся от боцмана к коку. Но, увидев перед собой вторую страшную маску противогаза, совсем очумел, царапнул кока по руке и кинулся бежать.
Под грохот боевой тревоги он бежал по коридору так, как ещё никогда в жизни не бегал.
Но со всех сторон, из всех люков выскакивали сотни людей с такими же немигающими глазами и хоботами, как у боцмана и кока.
