выходил под капюшон и, скапливаясь там, держал подводников на воде, как поплавок.
С любой глубины поднимались подводники в своих костюмах. Рыбы в страхе шарахались от чёрных теней, отчётливо видимых в чистой воде моря.
Лодка всплывала, и подводники снова выходили на её палубу.
Может случиться и так, что лодка запутается в сетях, поставленных врагом. Тогда опять выйдут на верхнюю палубу спокойные люди в чёрных островерхих костюмах и освободят свой родной корабль, и он снова пойдёт громить врага.
Можно и по морскому дну ходить в этих костюмах, а это так чудесно и забавно, что и в сказке лучше не рассказывают.
Много лежит на дне моря богатств, много там запрятано таинственного…
Как всегда успешно выполнив задание командования, подводные корабли возвращались на базу. Весело погрохатывали дизеля.
Ещё издали узнавал Егорка завывающий голос сирены «Тигра» и бежал со всех ног на мол.
Смело и осторожно приставал «Тигр» к базе. Отдраивались люки. Обветренные, загорелые подводники один за другим сходили на берег с одеялами и подушками, с книгами, патефонами, с ящиками шахмат.
— Ну, здорово, Егорушка! — смеялся Клюев. — Море привет тебе прислало, и кланяются тебе три дельфина, дюжина крабов, старая камбала и скользкая медуза!
От радости медвежонок мотал головой и туда-сюда двигал хвостишком. Да и как тут не радоваться! После каждого похода подводники совали ему в пасть столько всего самого вкусного, что медвежонок начал уже толстеть и шерсть у него так и лоснилась.
Каждый вечер после похода Клюев брал свою двухрядку и запирался в комнате клуба вместе с Егоркой и Между Прочим.
«Тайна трёх» оставалась неразгаданной. Всех подводников разбирало страшное любопытство.
Не раз они хитро заводили разговор про тайну с доверчивым Между Прочим, но кок молчал, как выпотрошенная рыба у него на камбузе…
Служили на «Тигре» два молодых краснофлотца — Сачков и Бачков, Сачков делал всё так, чтобы поработать поменьше, а поспать побольше. Спать он очень любил и однажды заснул даже во время приборки, опершись руками на швабру.
Бачков делал всё так, чтобы поработать поменьше, а поесть послаще и побольше. Поесть Бачков очень любил. У него была интересная ложка. В неё входило сразу пол-литра или полкило. Бывало, черпанёт Бачков своей интересной ложкой два раза — и в тарелке уже показывается донышко.
Вот на таких особых интересах Сачков с Бачковым и подружились. Всюду они ходили вместе и любили разговаривать о том, кто больше всех может съесть и кто больше всех может проспать.
Не раз беседовали с ними командир корабля и товарищи. И в стенной газете «Перископ» на двух приятелей появлялись едкие карикатуры.
После этого Сачков и Бачков обещали исправиться, некоторое время держались, а потом начиналось всё сначала.
Если бы не Сачков и Бачков, «Тигр» стал бы лучшей лодкой в подводном флоте: он метче всех стрелял, быстрее всех погружался, больше всех прочитал книг и всех остальных обыгрывал в футбол.
Как услышали Сачков и Бачков о «тайне трёх», так почему-то подумали, что она направлена против них.
И приятели сговорились размотать таинственный клубок.
Однажды они пробрались к комнате, куда уединились владельцы тайны, и нагнулись к замочной скважине.
Вот что они успели увидеть и услышать: Клюев играл на двухрядке песню «Разлука», кок что-то говорил Егорке, а тот не то плясал, не то изображал кого-то.
— Это он про нас! — шепнул Сачков.
Вдруг их обоих так крепко ударило дверью, что приятелям показалось, будто они очутились на Северном полюсе и любуются северным сиянием.
Дверь открыл начальник клуба.
— Вам что нужно, товарищи? — спросил он у двух краснофлотцев.
— Здрасте! — выпалил Бачков.
— Моё почтение! — добавил Сачков.
— Что такое? Что с вами случилось? — допытывался начальник клуба.
Но Бачков и Сачков ничего не ответили и только прижимали ладони к шишкам на лбах.
В мешке под воду
На следующее утро, когда туман ещё плавал над бухтой белой холодной простынёй, «Тигр» готовился к походу в открытое море.
Боцман Дымба, двадцать пять лет плавающий под водой, толстенький, рябой и добрый, в последний раз осмотрел своё заведение и, потирая короткие руки, сказал:
— Ну, побыли в гостях на земле, пора и домой — в море. Эх ты, море моё, зелёная волна!
На «Тигре» всё было готово к далёкому походу. Тяжёлые торпеды, загадочно поблёскивая сталью, лежали на местах. Цистерны были полны топливом и маслом для машин, пресной водой для питья.
В маленькой каюте командира лежали пачки интересных книг; не были забыты патефон, шахматы и шашки.
Лодочный кок был очень доволен. В поход он получил самые свежие продукты: мясо, рыбу, фрукты, зелень, шоколад, сыр «со слезой», икру и всякие другие прелести, вплоть до конфет.
Родина знала, как тяжело работать подводникам, и не жалела для них ничего.
Крепкий и гордый голубой подводный корабль держался только на лёгких швартовах.[9] Где-то там, внизу, работали машины, и «Тигр» нетерпеливо вздрагивал. Вода вокруг его стального корпуса танцевала серебряной чешуёй.
Скорей, скорей бы в любимое море!
Команда была на местах, за исключением Клюева. Он должен был принести пластинки для патефона.
Скоро пришёл и Клюев. За плечами он нёс мешок.
— Быстро, быстро! — покрикивал боцман. — Море не ждёт!
— Есть быстро, море не ждёт! — весело отозвался Клюев, снял с плеч мешок и хотел нырнуть в люк.
— Стоп, стоп! — прищурил серые глаза Дымба. — А что это у тебя в мешке, товарищ Клюев?
— Па-патефон для пластинок… тьфу!.. пластинки для патефона, товарищ боцман! — не глядя на Дымбу, ответил Клюев.
— И весёлые, как я вижу, пластинки? — ещё больше прищурился боцман.
— Веселей быть не может, — ответил Клюев. — А что?
— А то, что они не только играют, а и пляшут!
В мешке и на самом деле что-то шевелилось.
— Гм! — сказал Клюев.
— Гм! — сказал боцман. — Придётся проверить.
Боцман сунул руку в мешок и вдруг отдёрнул её, как будто в мешке были иголки.
— Вот так пластинки! — рассердился Дымба. — Играют, и пляшут, и кусаются!
Тогда Клюев наклонился к уху боцмана и что-то ему прошептал.
— Не может быть! — всплеснул руками боцман, и рябое лицо его засияло. — Двадцать пять лет под
