ещё горячий, как раскалённое железо!
— Так я ж хотел как лучше, — смутился кок, — погорячей — повкусней!
— Лучше будет вот как, — усмехнулся Клюев и подал Егорке кусочек чего-то похожего на деревянную плиточку.
Егорка фыркнул было, потом нехотя пожевал и вдруг, забыв всякие приличия, так зачавкал, как чавкает молодой поросёнок, когда его первый раз подпустят к корыту с тюрей. Потом облизнулся, поднялся на лапы и стал просить добавки. Шоколад оказался вкуснее муравьев.
«Что ж, подводники — они тоже ничего!» — наверно, подумал медвежонок, уписывая шоколад.
Вдруг он обернулся и оскалил зубы. Шерсть у него встала дыбом и в глазах зажглись зелёные огоньки.
К подводникам, поджимая то одну, то другую тоненькую ножку, приближался Фордик.
В один миг припомнилась медвежонку собачья обида. Все зажившие царапины сразу заныли.
Не успел Клюев поймать Егорку за ремень, как медвежонок бросился на Фордика и погнал его к молу.
— Егорка, стоять смирно! — крикнул Клюев.
Но было уже поздно: Фордик разлетелся на своих ножках по каменному молу и сорвался вниз. Подняв лапу, Егорка смотрел на плывущего Фордика и негодующе рычал.
Фордик плыл, пофыркивая и подгребая к берегу. Вдруг он заскулил претоненьким, жалостным голоском и стал тонуть. Краб единственной своей клешнёй вцепился Фордику в ногу и тянул его в море.
Краснофлотцы с «Акулы» спустились к камням и вытащили дрожащего Фордика. Краб болтался на ноге собачки. Еле его подводники отцепили.
Очень рассердились краснофлотцы с «Акулы» за своего Фордика и подступили к Клюеву:
— Что ж это ты, дорогой товарищ, какого-то кашалота завёл? Из-за него порядочной собачке и погулять одной невозможно.
Клюев закурил свою трубочку с крышечкой, чтоб ветер табак не выдувал, и усмехнулся:
— Какая же она порядочная? Так себе, шарикоподшипник какой-то. Вертится, крутится…
— Ах, так? — обиделись краснофлотцы с «Акулы». — А у твоего кашалота только и всего, что пряжка на пузе блестит!
— Как так? — обиделся и Клюев. — Он под козырёк умеет!
— Это уж видели.
— Он команду «вольно» выполняет!
— А это неправда!
Клюев сунул Егорке в пасть кусок шоколада и приказал:
— Смирно!
Егорка взял под козырёк.
Клюев скомандовал:
— Вольно!
Егорка послушно опустил лапу, сел на мол и вдруг заворчал.
На другом краю мола стоял мрачный Иван Кузьмич.
Козёл медленно приближался, собираясь сбросить рогами в море это косматое незнакомое существо, которое явилось на базу без всякого пропуска.
С любопытством следили подводники, что произойдёт дальше.
Егорка сердито обернулся и, недолго готовясь, нанёс Ивану Кузьмичу крепкий удар лапой. Козёл не удержался и плюхнулся в море.
Поднялся фонтан брызг, и Иван Кузьмич пошёл на морское дно щипать капустку.
Еле вытащили его подводники за рога и за копыта. И все так хохотали, что тащили недружно, и козёл успел вдоволь наглотаться морской водички.
Стал он на молу, хлопает глазами с белыми ресницами и ничего не может понять.
— Да, — сказали подводники Клюеву, — прав ты! Умнее Егорки на свете зверя нет. Признаём медвежонка подводником!
— Стало быть, ему и шоколадный паёк полагается! — засмеялся Клюев.
— Опять ты прав! — сказали подводники и стали наперебой угощать Егорку шоколадом.
Фордик сразу учуял сладкое, но страх перед свирепым зверем приковывал его к молу.
— Не робей, Фордик! — позвал собачку Клюев. — Иди-ка сюда, А ты, Егорка, не смей больше обижать Фордика! Чуешь? У нас, брат, как живут? Один за всех, все за одного. Ешьте вместе, а деритесь порознь. Иван Кузьмич, иди-ка и ты сюда, глупая голова!
Фордик пересилил страх. Он подошёл к Егорке и лизнул его в нос. Медвежонок презрительно фыркнул, но собачонки не тронул. Тогда Фордик выбрал самый маленький кусочек шоколада и стал вежливо есть.
Увидел козёл эту печальную для него картину, зашипел и пошёл гордой походкой прочь.
Между Прочим, бегавший на камбуз за скрипкой, встретил козла и крикнул ему:
— Пойдём танцевать, Ваня?
Козёл даже не обернулся. Он залез под старую шлюпку и стал думать, как бы отомстить ненавистному медвежонку.
А на молу Клюев уж играл на своей двухрядке с колокольчиками и Между Прочим вторил весёлой музыке на своей скрипке.
Фордик крутился на задних лапках и тявкал. Этот лай прямо-таки разъедал козлиное сердце.
Долго ещё играли и смеялись на молу подводники. Когда же в клубе зажглись яркие огни, Клюев кончил играть и сказал друзьям:
— А знаете вы, товарищи, что такое «тайна трёх»? Гадайте — не разгадаете, а придёт время — сами узнаете. Товарищ кок, забирай Егорку и следуй за мной!
И они трое пошли в клуб: Клюев, Между Прочим и Егорка.
Сачков и Бачков
Солнце всходило и заходило. Вечно напоминая о себе, не успокаиваясь ни на минуту, шумело море.
Даже тогда, когда на море лежал полный штиль и вода казалась густо политой маслом, море нет-нет да и ударяло волной о камни, смеясь и предостерегая:
«Берегитесь! Я море, я глубокое…»
Но каждый день, не боясь ничего, выходили в море на боевое учение подводные корабли.
Далеко в море подводники стреляли из орудий и зенитных пулемётов. Разбежавшись по морю, с полного хода ныряли под воду.
Лишь белые зайчики пены играли над тем местом, где только что плыл большой корабль, полный людей.
А из-под воды уже мчались в цель смертоносные торпеды.
Как в петле, метался корабль, но не избежать ему было гибели.
Или ложилась подводная лодка на грунт, и командир приказывал:
— Лодка получила пробоину! Надеть спасательные костюмы!
Подводники быстро надевали спасательные костюмы. Они были из чёрной прорезиненной материи и плотно облегали тело.
Костюм кончался на голове островерхим капюшоном, на котором блестели два больших круглых стеклянных глаза.
К поясу костюма были подвешены два баллончика с кислородом для дыхания. Выдыхаемый воздух
