кольцевую дорогу. — Из э м б е в с к о г о гаража т а ч к а. Как-нибудь справимся с м е р с е д е с о м».
«Если Агасфер ухитряется наделять пророков автомобилями от щедрот министерства безопасности, — подумал сочинитель, — то не проще главную проблему решить непосредственно с крутыми парнями сей старой доброй фирмы?»
На шоссе философ и государственный деятель из древнекитайского царства Лу развил бешеную скорость, и приподнявшийся сочинитель, оглядываясь назад, не сумел рассмотреть преследовавшую машину.
— Расслабьтесь, Папа Стив, — чуточку насмешливо сказал Кун-фу-цзы, не снижая скорость и лихо обходя слева тех, кто не поспевал за их автомобилем. — Опасность миновала. Сейчас свернем в Солнцево. Там ждет подстава. Пора менять лошадей…
До Солнцева они домчались в мгновение ока, почти не уменьшая скорости, резко вписались в поворот, и когда из стоявшего уже на солнцевском отростке милицейского г а з и к а выскочили двое омоновцев с короткими автоматами в руках и попытались выстрелами остановить пророка с Папой Стивом, Конфуций, не задумываясь, сбил обоих и помчался навстречу растущим кварталам подмосковного города- спутника.
— Чуть-чуть опоздали, — передал сочинителю адский водитель. — Досадная опечатка, партайгеноссе писатель.
На одном из перекрестков их вновь встретила засада. Теперь за черной в о л г о й гнались уже три машины: гаишный ж и г у л ь, округлая, похожая на гигантскую букашку т о й е т а и наглый, то и дело пытающийся обогнать их ярко-желтый л э н д р о в е р.
«Спасти Гагарина! Спасти Гагарина!» — застучало вдруг в сознании председателя, и сочинитель не сразу догадался, что это пробилась к нему воспаленная мысль Конфуция, который лихорадочно искал варианты выхода из смертельно опасного положения.
— Слушайте внимательно! — протелепатировал водитель пассажиру. — Кажется, мы попались… Но дело поправимо. Сейчас я воткнусь в переулок. Переулок тупиковый, в конце большие сугробы. Я резко торможу… У вас доля секунды. Вываливайтесь в снег и сразу за сугроб. Там и полежите, пока я не отвлеку драконов.
Станислав Гагарин ничего не ответил. Он ясно осознавал, что в заварившейся катавасии ему отведена пассивная роль статиста. Ну разве что свидетеля…
«Или жертвы», — горько усмехнулся сочинитель, примиряясь с тем, что хотя бы некоторым образом не в состоянии был повлиять на события.
На мгновение Конфуцию удалось оторваться от преследователей, и когда они были еще за углом квартала, он резко свернул направо, в тупик, потом еще раз направо — в глухой двор многоэтажного дома. Лихо крутнувшись, в о л г а едва не ударилась правым бортом об высокую кучу снега, собранного, видимо, с проезжей части улицы.
— Прыгайте! — крикнул почтенный учитель Кун.
Молодой китаец чуточку продвинулся, чтоб открылась правая задняя дверца, через которую Станислав Гагарин вывалился наружу.
От резкого порыва сочинитель не удержался на ногах и приложился о порядком заледенелый снег. Тем не менее, подхватив к е й с, председатель Товарищества рывком одолел сугроб и прижался к нему плашмя уже на другой стороне.
Оставленная им в о л г а форсажно взревела шведским двигателем и вымелась из глухого двора.
Через несколько минут до лежавшего ничком за сугробом Станислава Гагарина донесся приглушенный расстоянием характерный треск автоматной очереди.
Приподняв голову, сочинитель осмотрелся, затем, помогая себе локтями, неловко сполз по склону затвердевшего сугроба туда, где только что затормозил доставивший его сюда автомобиль.
Двор был пустынным.
Слепые окна домов бесстрастно смотрели на писателя, колени у Папы Стива дрожали от не оставившего еще напряжения, противная сухость во рту и тупая боль в затылке — повысилось артериальное давление.
Станислав Гагарин попытался собраться с мыслями, лихорадочно соображая, как ему убраться из Солнцева, необходимо было принять некое решение, но голова была совершенно пустой, и писатель ждал, когда возникнет хотя бы предположение о том, что произошло, а уж потом он, опираясь на предположение, сообразит, что делать ему дальше.
Только додумать Станиславу Гагарину не позволили новые обстоятельства.
Из-под арки дома, во дворе которого стоял сочинитель, вдруг вывалила задним ходом светлая машина «Скорой помощи».
Довольно ходко она приблизилась к председателю, и правая дверца кабины гостеприимно распахнулась.
«Подстава! — решил писатель. — Та, о которой говорил Конфуций…»
Он так сразу и поверил, что это н а ш и, хотя могло статься и по-другому.
Станислав Гагарин плюхнулся на сидение рядом с водителем и увидел за штурвалом «Скорой помощи» Веру.
Горячая волна нежности плеснула на сердце.
— Спасибо, — пробормотал он. — Ангел ты мой хранитель…
Вера включила сирену, едва они выбрались на улицу с двухсторонним движением, и прервала завывание, когда «Скорая помощь» миновала Солнцево, направляясь в обратную от Москвы сторону.
— Агасфер отменил сбор в Астраханском переулке, — пояснила Вера, когда затихла сирена. — Я отвезу вас в Одинцово через Переделкино, напрямую. Так безопаснее… Кольцевая дорога перекрыта, Папа Стив.
— Но что случилось с Кун-фу? Кто хотел нас уничтожить? — спросил сочинитель. — Что вообще происходит?
Вера молчала.
VII
Станислав Гагарин подошел к стене холла, заставленной книжными полками, достал Пятую книгу соловьевской «Истории России с древнейших времен». Книга раскрылась на 247-й странице.
«Будто по заказу», — усмехнулся сочинитель, ибо сразу увидел: идет описание Смутного Времени.
Бояре сообщали из Москвы по областям, в русскую глубинку: «Как таким людям, Трубецкому и Заруцкому, государством управлять? Они и своими делами управлять не могут».
Русские люди, утверждал историк, были согласны в этом с боярами, только никак не хотели согласиться, что надобно держаться Владислава, то есть, дожидаться пока придет старый польский король с иезуитами…
«Иезуиты уже вовсю орудуют в Москве, — с горечью помыслил сочинитель. — Масонские ложи официально утвердились, теперь войск НАТО и ООН ждут на Арбате и Смоленской площади… С гуманитарной помощью».
И тогда русские люди, писал Сергей Михайлович, выставили второе ополчение, главный воевода которого был членом захудалого княжеского рода, малочиновный стольник Пожарский, а подле него мясник Минин.
«Читают ли нынешние лидеры патриотических сил русских историков? — мысленно спросил Станислав Гагарин. — Как будто бы есть среди них эрудированные люди. Саша Проханов, философ Володин, председатель Компартии Зюганов, Вадим Кожинов, критик Ланщиков, неистовый Бушин и Володя Бондаренко, наконец. Ведь в русском опыте прошлого прямые указания, как действовать в нынешнем Смутном Времени».
