гражданином Соединенных Штатов японского происхождения. Рожденный белой женщиной в славном и веселом Сан-Франциско, он полагал себя стопроцентным янки и чуточку стеснялся собственного отца, который был наполовину самураем, выбравшим накануне мировой войны желтолицую скво из племени чероки.
Стивен Кавабата находился в отменном расположении духа. Его «Блэк голд» благополучно покинул Одессу и уверенно лег на почти чистый зюйд, намереваясь благополучно миновать Босфорский пролив, пересечь карликовое и внутреннее Мраморное море между двумя воротами Понта Эвксинского и через Дарданеллы выйти на просторы моря Средиземного, на берегах которого и родилась современная европейская цивилизация.
Впрочем, Стивену Кавабате было абсолютно наплевать на мифы и традиции эллинского, а заодно и древнеримского миров, на античную историю и европейскую цивилизацию. Его танкер-тридцатитысячник волок из размятой пресловутой перестройкой Страны Советов добрую толику тех нефтепродуктов, которые заботливая сеструха Россия поставила строптивой, наяренной незалежниками- психопатами сестренке Украине.
При содействии мистера Хэйма Альтшулера, бывшего малороссийского земляка из Бердычева, а ныне владельца фирмы «Севен энд фоти», негласно входящей в сферу колумбийского наркосиндиката, российская нефть была продана в третьи руки, пожелавшие остаться анонимными.
При этом лидер незаможников, он же гетьман усей Вкрайны, собственноручно одобривший аферу века, потребовал его долю в твердой валюте поместить в тот швейцарский банк, где уже хранилась тщательно оберегаемая секретными кодами энная крупная сумма, отложенная вождем украинского люда на черный день: ведь он с первого дня движения знал, что жовто-блакитными его дни будут относительно недолго.
Но капитану Кавабате были глубоко безразличны душевные терзания — буде они вообще существовали — киевского дядьки.
Помимо обычного капитанского жалованья, которое он получал по контракту с зафрахтовавшей его фирмой Хэйма Альтшулера, кэп Стивен имел от внешне неопасной, но в некоей степени и щекотливой операции, дополнительный гонорар.
Конечно, мастер догадывался о том, что настоящий рейс далеко не безупречный, знал он и в какое сообщество входит фирма «Севен энд фоти», но предпочитал помалкивать даже наедине с собой, тем более, что документы на груз были в порядке, и его, капитана, миссия состояла лишь в том, чтобы принять нефть в танки и выгрузить ее в Неаполе согласно коносаментов — грузовых документов, надежно заполненных жуликоватыми — и об этом была давно осведомлена мировая морская общественность — одесситами.
Июньское солнце ласково, но достаточно убедительно намекнуло стоявшему на ходовом мостике капитану о том, что необходимо снять фуражку с белым верхом и подставить под мягкие еще лучи темноволосую шевелюру. В сорок пять лет Стивен Кавабата был весьма крепким мужчиной и держал на «Черном золоте» двух стюардесс — изящную лаотянку из Сингапура и длинноногую норвежку с белокурыми локонами из Тромсё. Капитана, который называл девушек лёд и пламень, дочери севера и юга обслуживали по особому, им лично составленному графику, где были предусмотрены и такие дни, когда мастер предоставлял себя сразу обеим.
У Стивена Кавабаты, гордившемся собственным постоянством, были подруги-жёны в Сан-Франциско и Кейптауне, Гонконге и Нью-Йорке, в Осло и Копенгагене, в Марселе и Гаване, но это иная тема, выходящая за пределы наших интересов.
Полчаса назад романтическая Сольвейг покинула каюту капитана, и довольно щурясь и едва ли не фыркая, будто мартовский кот, кэптин выбрался в рулевую рубку, спросил для порядка у вахтенного штурмана курс, хотел было взглянуть на карту, но поленился и стоял сейчас на левом крыле мостика. Переполняемый сладостной негой, Кавабата смотрел туда, где рано или поздно должен был возникнуть легендарный Константинополь с величественным храмом Святой Софии, превращенный мусульманами в не менее священную мечеть.
Серый силуэт военного корабля по траверзу Кавабата поначалу не заметил.
Точно такой же засек штурман, стоявший на противоположном, правом крыле. Тридцатилетний негр- коротышка, который едва доставал головой до ветрового отсекателя мостикового фальшборта, неожиданным для подобного малыша-недоростка басом крикнул через обе раскрытые двери рулевой рубки:
— На траверзе военный корабль, сэр!
Тут капитан и обнаружил такой же — это были ракетные корабли — несшийся к «Блэк голду» с другой стороны.
— Что-то случилось, — сказал Стивен Кавабата и аккуратно водрузил белую капитанку на прежнее место. — Вы, Томас, не прихватили часом ихнего кардинала — основателя Одессы?
— Предпочитаю прихватывать на берегу молодых красоток, сэр, а не замшелых, пусть и исторических кардиналов, сэр, — ответил, ухмыляясь, чернокожий полукарлик с большущей, подстать мастеру, жеребячьей силой.
В его ответе капитан усмотрел явный намек, штурманам стюардессы не полагались. Но сейчас ему было не до анализа остроумностей Томаса Сэнда, и Стив Кавабата пропустил слова его мимо ушей.
Корабли с андреевскими флагами быстро приближались.
— Дайте пока средний ход, Томми, — распорядился капитан. — Ставлю ящик виски «Лонг Джон» против банки «Будвайзера» — они прикажут нам остановиться…
Внешне он был спокоен, главное, не потерять лица, но сердце у Кавабаты опустилось если не к пяткам, то в область кишечника, это точно…
Теперь уже явственно было видно, что это корабли русских, белое полотнище с голубыми полосами по диагоналям красноречиво свидетельствовали об этом.
Комбинацию из флагов Международного свода сигналов, означающую «Немедленно остановиться!», подняли на мачтах оба ракетных корабля.
— Стоп машина! — приказал Стивен Кавабата штурману-негру, и тот рванул рукоятку машинного телеграфа, установив ее в вертикальном положении.
Радиостанция УКВ, размещенная в рулевой рубке и включенная на шестнадцатый канал, приняла на мостик спокойный голос русского моряка:
— Приказываю лечь в дрейф! Приготовиться принять катер с группой досмотра! Малейшее неповиновение — и я открываю огонь…
— Ха! — сказал в сердцах капитан танкера. — Он открывает огонь… Да тут достаточно одной- единственной спички — и мы взлетим на воздух!
Радист «Блэк голд» давно уже вовсю пилил двумя пальцами, гонял пластинку ключа между контактами, тщетно пытаясь связаться с радиоцентром фирмы, но русские корабли запустили на полную мощность собственную аппаратуру, она срывала отчаянные попытки бывшего соотечественника одного из создателей радио, судового маркони, установить эфирное взаимопонимание.
Джузеппе Верди так и не сумел передать РДО о случившемся, хотя и перешел на аварийную частоту, благо приблизились первые три минуты молчания, между пятнадцатой и девятнадцатой каждого часа.
Никто не отозвался на сигнал «Save our souls» — Спасите наши души!
А тем временем, вооруженный десант морских пехотинцев занял ходовой мостик, немедленно опечатав при этом радиорубку, пост управления в машине, и команда — на всякий, так сказать, пожарный случай — была собрана в салоне, где за нею присматривали двое черноперых ребят с калашниками в руках.
Но эксцессов не возникло — и слава Богу… Усатый старший лейтенант проверил судовые документы и сообщил Стивену Кавабате, что он, капитан, участвует в афере века — вывозе ворованной у народа Украины нефти. Но поскольку капитан «Черного золота» суть лицо, так сказать, подневольное, правительство Республики Крым и командование Черноморского флота не возбуждает против Кавабаты и экипажа уголовного дела.
