— Можете следовать к месту назначения, — спокойно и уверенно распорядился старлей-морпех, возвращая облегченно вздохнувшему капитану судовые документы. — Только без ворованной нефти.
— Как? — раскрыл рот Стивен Кавабата.
— А вот так, — ответил русский десантник и кивнул в раскрытую дверь рулевой рубки.
У выхода на крыло жались друг к другу светловолосая и смуглая обихаживанки кэптина Кавабаты, которых он вызвал на мостик поить кофе и угощать молодого офицера, отказавшегося от того и от другого. От третьего, очередь за этим безусловно не заставила бы себя ждать, русский моряк явно воздержался бы тоже…
Обе девушки глянули по направлению протянутой руки старшего лейтенанта и нервно прыснули.
С двух сторон заходили к «Черному золоту» для швартовки и перекачки груза два русских танкера размерами поменьше.
«Чур-чур меня! — мысленно воскликнул Стивен Кавабата. — Туда и сюда поперек, параллакс и алидаду вам в задницу, через канифас-блок дьявола Судканхэя и шпигат Медузы Горгоны!»
И оставаясь внешне спокойным, капитан «Блэк голд» разразился, не произнося вслух ни звука, сногсшибательным японо-индейским заклятьем.
Морские пехотинцы Черноморского флота принимали на палубе «Черного золота» швартовные концы русских танкеров.
Подобную операцию Стас Гагарин, облеченный неограниченными полномочиями каперанг, офицер для особых поручений при адмирале Нахимове, повторил и со вторым танкером, вышедшим с краденой нефтью из Херсона. Затем приданные кораблям десанты из морских пехотинцев захватили и опорожнили танкеры, отправленные из Новороссийска, было взято во временный плен несколько небольших нефтеналивных судов, которые пытались увезти национальное добро из Поти и Батуми.
Реквизированное дизельное топливо немедленно отправлялось на танкерах вспомогательного флота в Севастополь.
В считанные дни энергетический кризис в Крымской республике был ликвидирован. Флот получил возможность оперативно решать возможные боевые задачи: американские корабли беспрепятственно входили и выходили из Русского моря через Босфорский пролив.
— Да, это пиратство, — спокойно признал Станислав Гагарин на совместном заседании военного совета флота и постоянно работающей с моряками делегацией депутатов из Симферополя. — А задушить молодую республику, ликвидировать флот, который является гарантом безопасности Украины и России, Грузии с Абхазией — это как? Оказание нам гуманитарной помощи?
Необходимо потребовать от Киева и Москвы, народов обеих республик решить политический вопрос — отправить в отставку антинациональные и оккупационные по сути режимы!
…На Украине вовсю бушевали страсти. Подавляющее, большинство малороссов поддерживало требования донбасских шахтеров выразить недоверие президенту Кравчуку. Шахтеров поддержали металлурги, рабочие других отраслей промышленности, транспортники.
Руховцы и примыкавшие к ним партии шовинистического толка помалкивали, ибо понимали: их попросту разорвут в клочки, буде они попытаются противиться истинно всенародному движению.
И что вообще было неожиданным для щирых националистов — Западная Украина безоговорочно поддержала восточные области республики. Бастовали полиграфисты Львова и горняки Явора, станкостроители Закарпатья и металлисты Ровно, акции гражданского неповиновения начались в Дрогобыче, Ивано-Франковске и в Тернополе, именно там, где, как полагали руховцы, располагалась их основная социальная и политическая база.
Восстал и захватил власть в городе гарнизон Одессы. Между временным Советом рабочих и армейских депутатов, представителями офицерского собрания, горкомом коммунистической партии и киевскими властями начались переговоры об особом, вальном статусе знаменитого города.
В России было относительно спокойно. Президентская и парламентская противоборствующие стороны настолько увлеклись конституционным процессом, что не заметили, как медленно, но верно поднимается давление в гигантском котле, именуемом Российской Федерацией.
Но когда стало известно о захвате танкеров с нефтью, произведенных с ведома крымского правительства и командования флотом, Москва пригласила симферопольцев и представителей моряков на переговоры в столицу России.
Едва делегация оказалась во Внукове, она тут же, у трапа авиалайнера, была арестована по приказу российского президента.
И тогда адмирал Нахимов объявил о блокаде всех черноморских портов, блокаде южных ворот оккупированной проамериканским режимом России.
Когда довольно крупный и вполне серый волк из кустов, окаймляющих лес, вышел на дорогу, я вовсе не удивился и, естественно, не испугался.
Не удивился потому, что находился на ближней от горного села Гукливое, что в Воловецком районе Закарпатья, полонине, и еще вчера слыхал разговор селян-горцев о волках, как законных, так сказать, владельцах окрестных буковых и смерековых, то бишь, еловых лесов.
Не испугался от того, что маю першее, как сказал бы мий малороссийский друже, средство от хищных зверей, оно и на злых собак действует бесповоротно, отнимает у них желание попробовать каково на вкус мое мясо. За недостатком времени и места не буду на сей счет распространяться, может быть, позднее опишу механизм, скажу лишь, что связано сие с повышением содержания адреналина в крови, коим я самостоятельно управляю, развертыванием особого биополя, направленным излучением мозга и еще кое-какими мелочами.
Волк был как волк, но я вдруг почувствовал, что сейчас он не ко времени заговорит по- человечьи.
Ситуация осложнялась тем, что следом за мною поднимался на полонину генерал Иван Мотринец. Михалыч нагнулся к придорожному откосу и щипал цветочки горного чабреца, который рос здесь в изобилии, и волка пока генерал не заметил.
Тем временем, волк, которому Мотринец не был виден тоже, раскрыл весьма авторитетную пасть, украшенную внушительными клыками, и отчетливо, вежливо и с достоинством произнес:
— Рад вас приветствовать в Карпатах, товарищ письменник!
— Здоровеньки булы, — отозвался я чуточку растерянным, но достаточно бодрым тоном. — Не ведаю, як вас кличут, пан волк…
— Разрешите представиться, — вытянулся по стойке «смирно» серый. — Оберштурмбанфюрер Эрвин Вольф, личный адъютант партайгеноссе фюрера!
Мне явственно представилось при этом, как щелкнули каблуки начищенных сапог, хотя щелкать моему собеседнику было, разумеется, нечем.
— Интересно познакомиться, — искренне сказал я.
Об Иване Мотринце, естественно, никем не предупрежденном, я вовсе не подумал.
— Имею для вас конфиденциальную информацию, — продолжил тем временем оберштурмбанфюрер Вольф. — Прошу следовать за мною!
С этими словами, четко зафиксированными в моем сознании, серый легко прыгнул через придорожную канаву и скрылся в кустах.
И тут приблизился генерал с пучком чабреца в руке.
— Какие проблемы, Станислав Семенович? — спросил он.
— Волк, — односложно ответил я, прикидывая, как мне развивать события дальше, и с напряжением выжидая, что оберштурмбанфюрер, не дождавшись меня, вот-вот вынырнет из кустов.
— Где? — хватко спросил Мотринец.
— На дороге, — ответил я, хотя на дороге никого уже не было.
И в этот момент Эрвин Вольф тем же легким прыжком обозначил собственное присутствие в реальном мире.
