мы не отправимся немедленно. А платье высохнет в пути.
Стороной обошли они девушку в белом платье, стараясь даже не глядеть в ее сторону, пусть не подумает, будто они хотят взглянуть на ее море в клетке.
Но та сама оторвалась от мольберта и некоторое время смотрела им вслед, смотрела, как уходили эти счастливые все дальше и дальше, к никогда недостижимой линии окоема.
VIII
— Вы считаете, Джек, что мы должны проглотить эту наживку? — спросил полковник Адамс, «старший брат» в шипчанддерской конторе «Паоло Хортен и братья».
— Почему «наживку»? — вопросом на вопрос ответил майор Бойд. — Ведь мы навели справки не только по Гельмуту Вальдорфу, но и по сообщенному им факту нынешнего пребывания Конрада Жилински в России. Дело верное, шеф. Почему бы и не рискнуть?
— Рисковать придется мне, дорогой Бойд, — проворчал Хортен-старший. — Ответственность за действия нашей резидентуры в полной мере несу прежде всего я. Вы мой заместитель, и провал операции отразится на вашей судьбе только рикошетом. А со мною все будет кончено, Джек.
— На этот раз мы выиграем, полковник, — убежденно произнес Малютка Джек. — Для затравки Вальдорф, я зашифровал его кличкой «Кэптэн», подкинул мне одно имя из того архива с агентскими досье, который хранится у Конрада Жилински. Это некий Ольшанский Герман Иванович, завербованный «Кэптэном» под кличкой «Лось». По утверждению нашего гауптштурмфюрера, он был оставлен на длительную консервацию под чужим именем.
— Как же его должны были называть?
— Сидор Матвеевич Горовец.
— Его, конечно, давно уже «накололи» кэгэбисты…
— Представьте себе, полковник, не добрались… Ведь он себя ничем таким экстраординарным не проявил. Вальдорф, по-моему, никогда не был дураком. На долгое выживание «Кэптэн» не брал тех, кто участвовал в публичных казнях, кого могли опознать местные люди после вступления на эту территорию Красной Армии. А коль явных компроматериалов на тебя нет, досье твое в руки большевиков не попало, сам ты активной деятельности в агентурном смысле не проявляешь — как тогда до тебя доберешься?
— Вы правы, чертовски правы, Малютка Джек!
— Но главное не в этом, Билл, — майор Бойд, услышав, как шеф резидентуры назвал его интимной кличкой, решил и полковника называть по имени. — Главное в другом. Мы установили, что сын Ольшанского — «Лося», Александр Сидорович Горовец, заведует лабораторией металлургического комбината в Дижуре. Той самой лабораторией «Отходные материалы», которая занимается технологией производства особопрочных сталей.
— Черт побери! — воскликнул Хортен-старший. — Ведь это помимо всего и большие деньги! Вы понимаете меня, майор?
— Отлично понимаю, шеф. Поэтому так упорно и убеждаю вас санкционировать операцию «Голубой десант».
— Вы уже и название придумали… Но почему именно «голубой», Джек?
— Это ведь цвет специальных войск Организации Объединенных Наций, мистер Хортен-старший!
Полковник Адамс недоуменно глянул на своего заместителя, потом до него дошел черный юмор Малютки Джека, и Хортен-старший расхохотался.
— Я вижу у вас уже все готово, — сказал он, вытирая платком выступившие слезы. — Тогда докладывайте план этого самого «Голубого десанта». Пока в самых общих чертах.
— Слушаюсь, сэр, благодарю вас, сэр. — Официально, по-уставному ответил майор Бойд. — Отправляем в Россию Гельмута Вальдорфа с двумя нашими людьми.
— Кого вы намечаете?
— Пойдут два лучших «десантника» — Биг Джон и Рауль.
— Хорошо, — кивнул полковник Адамс. — Эти многое умеют.
— Отправим их на теплоходе «Калининград» в обычном туристском круизе. Корабль стоит в порту неделю, за это время можно вывезти половину города.
— Но-но, Джек… Не забывайте о русских контрразведчиках. Это еще те парни… Если уж кого поведут, то из рук не выпустят.
— Биг Джон и Рауль — профессионалы высшего класса, шеф. А наш «Кэптэн» прошел старую школу в СД. Да и после войны занимался кое-чем таким, что только шлифовало его выучку.
— За Вальдорфа я спокоен, — сказал полковник Адамс. — Помню его с сорок пятого года. Это был хоть и молодой, как, впрочем, и я сам в те времена, но волк-оборотень хоть куда.
— И еще, сэр… Обеспечение транспортировки груза, который вырвет у русских «Голубой десант», я предлагаю возложить на «Шорника», нашего нового агента.
— Это тот самый Саддлер?[1]
— Совершенно верно, сэр.
IX
Кафе «Ассоль» считалось одним из ярких достопримечательностей города. Расположенное на половине пути между старым центром с его изумительным по архитектурному стилю оперным театром, южным торговым двором и пляжем, это учреждение общественного питания, как официально его определяли, переросло уровень «точки», где можно просто выпить и закусить.
Все дело в том, что кафе «Ассоль» разместилось на самой что ни на есть парусной шхуне, отплававшей свое, вытащенной на берег, а вот алые паруса не утратившей. Все в этом кафе-корабле было настоящее, морское. И матросы-официанты, и свирепого вида боцман-метрдотель, капитан, то бишь директор кафе, сманил его из батумского ресторана, и такелаж с рангоутом были не бутафорией. Когда дул ветер, «Ассоль» поднимала алые паруса, и рында отбивала склянки в положенное время.
Но самой колоритной фигурой в экипаже «Ассоли» был ее капитан — директор кафе Никита Авдеевич Мордвиненко. Не пиратского вида, с двумя глазами и безо всяких там деревянных ног, он походил скорее на постаревшего и не утратившего элегантности капитана Грея.
В системе общепита Никита Авдеевич работал вот уже лет двадцать, с тех пор как приехал на побережье с Урала, где тоже заведовал рабочей столовой. Уже здесь, в этом большом портовом городе, Мордвиненко закончил вечерний факультет института народного хозяйства, потом поступил на заочные курсы иняза, отделение немецкого языка. Английский Никита Авдеевич освоил самостоятельно.
Это обстоятельство вкупе с хорошими деловыми качествами, честностью, умением наладить доброжелательные отношения в коллективе выдвинули Никиту Авдеевича в категорию лучших руководителей общепитовскими «точками» города.
Из маленькой закусочной-забегаловки в районе городского рынка он перешел в новую столовую- автомат. Затем командовал кафе «Степное», на въезде в город со стороны Херсонского шоссе. Когда управляющий городским трестом столовых и ресторанов узнал, что Мордвиненко изучил два закордонных языка, он вызвал его к себе и предложил возглавить интуристовский ресторан «Монерон».
Только Никита Авдеевич отверг эту идею, взамен предложив свою.
Так и возникло кафе-шхуна с лирическим названием «Ассоль», для посещения которого местные жители и гости записывались в очередь. И время пребывания на борту «Ассоли» было ограничено. Ведь на шхуне не просто пили и закусывали. Посетитель здесь погружался в особую атмосферу средневековой морской романтики, участвовал в театрализованном действе, уносил с собой неизгладимое впечатление от переброски в далекие времена вольного каперства, географических открытий, великой колумбовой ошибки и радости от ощущения твердой земли под ногами после долгих и изнурительных недель океанского
