оставаться здесь на ночь ни при каких обстоятельствах. Мы понимаем, что погода этой ночью стоит такая плохая, что никто не выгонит на улицу свою собаку. Мне очень жаль, но у меня приказ!» Я заверил этого человека, что не в обиде на него, и немедленно снова поднялся в воздух. Еще во время полета я отправил запрос в Штеттин. Пришлось довольно долго ждать, пока хоть кто-нибудь ответит на мой вызов. В конце концов в 12.30 мы получили разрешение на посадку в Штеттине.
На следующий день я прилетел на маленький аэродром в Варнемюнде. Он располагался недалеко от воды, так что там также могли садиться и самолеты-амфибии. В тот день там находился капитан Кристиансен вместе со своим самолетом Do-X. Он отложил свой вылет до прибытия Гитлера и встретил его словами, что ему очень понравился вчерашний митинг. Люди ждали Гитлера до двух часов ночи, лишь бы только послушать его выступление, рассчитанное на двадцать минут. Они совсем замерзли, поскольку в брезентовом сооружении для встречи было очень холодно. Подобного успеха больше не было ни у кого. Я обратил внимание Гитлера на то, что капитан Кристиансен будет наверняка рад показать ему свой Do-X. Он осмотрел его, но высказал свое мнение позднее, заявив, что наш самолет ему нравится больше, чем это «громадное чудовище». Позднее, однако, он вылетел из Штарнберга именно на таком «чудовище».
Мы посетили Киль, Гамбург и Альт-Харбург, где разыгрались весьма драматические события. Еще в Гамбурге офицер полиции сказал нам, что там распространяются листовки – он даже принес несколько из них с собой. В них говорилось, что, если у Гитлера хватит наглости выступить в Альт-Харбурге, оплоте коммунистов, они гарантируют, что он оттуда не выберется живым. Гитлер показал этот ультиматум Зеппу Дитриху. Тот придерживался мнения, что сил, выделенных для охраны зала, будет достаточно. Через два часа Гитлер вернулся. Начались волнения, но, согласно последним данным, Гитлер там одерживал верх и завоевал симпатии многих сторонников коммунистов. Он даже выступал на митинге дольше, чем обычно, и покинул зал без всяких эксцессов. Он так сформулировал тактику, которой придерживался в отношении коммунистов: «Если мне удается выступать перед ними в течение десяти или пятнадцати минут, исчезает всякая опасность, что меня сгонят с трибуны. Они успокаиваются и начинают меня слушать – сначала с недоверием, а затем и с воодушевлением». Это свидетельствует о том, что Гитлер рассматривал свой ораторский дар в качестве инструмента, который сначала заставляет противников умолкнуть, а затем превращает их в его восторженных поклонников.
Мы посетили Бремен, Ганновер, Брауншвейг, затем, 22-го числа, – Кассель, Бреслау и Найссе; 23-го числа мы побывали в Бреслау, Гляйвице, Гёрлице, Дрездене, Лейпциге и Дессау; 24-го числа облетели Дюссельдорф, Эссен, Оснабрюк и Эрфурт, прибыв в конечном итоге в Веймар. Там мы предполагали задержаться на целый день. Когда мы приземлились, Гитлер сказал мне: «Баур, вы так хорошо справлялись со своими обязанностями, что я хочу посвятить весь завтрашний день вам». В первой половине следующего дня мы поехали во дворец Бельведер. Во время двухчасовой прогулки по прилегавшему к нему парку Гитлер весьма обстоятельно расспрашивал меня об участии в мировой войне. Он был очень оживлен и весьма интересовался отдельными деталями.
Женщины и Гитлер
Во время прогулки за нами следовали Зауккель и несколько других партийных лидеров. Внезапно Гитлер обернулся к Зауккелю и сказал: «Смотри, чтобы ты обязательно пригласил нескольких женщин за наш столик этим вечером. Весь день я слышу только хриплые мужские голоса. Я хочу снова услышать приятные женские голоса». Чуть позднее, примерно в пять вечера, мы сидели за столиком на террасе отеля в смешанной компании. Зауккель привел пятнадцать девушек, в возрасте от восемнадцати до двадцати трех лет. Между тем разговор вертелся вокруг посещения Гитлером Веймара. Из отеля выходило немало любопытных, которые прогуливались мимо террасы. Многие люди выходили из автомобилей или же проезжали мимо на небольшой скорости. Я запомнил одну такую машину. За ее рулем была женщина. Гитлер толкнул меня локтем и сказал: «Смотри, Баур, изящная, словно сошедшая с картинки женщина, прекрасная женщина!» Я ничего не знал о личной жизни Гитлера в то время, точно так же ничего не знал и о его взаимоотношениях с женским полом. Несмотря на это, я не смог удержаться от замечания: «Мне искренне вас жаль». – «Почему?» – спросил он. «Потому что вы общаетесь с женщинами только на расстоянии». На это Гитлер ответил: «Ты совершенно прав. Я не могу себе позволить поддерживать с ними близкие отношения. Из-за женщин могут возникнуть различные сплетни, а я как человек, находящийся в центре общественного внимания, должен их избегать. Если ты заведешь интрижку, до этого никому нет дела, но если я позволю себе подобные вольности, то скоро не смогу появиться на публике. Женщины не умеют хранить молчание».
Теперь Гитлер был окружен группой привлекательных юных девушек, которые поначалу стеснялись, но вскоре начали оживленно щебетать. Я пытался поддерживать разговор с одной из них, сидевшей рядом со мной, но это было бесполезно, поскольку она смотрела только на Гитлера. То же самое пришлось испытать и всем остальным мужчинам из нашей компании. Все юные красавицы смотрели только на Гитлера. Постепенно они окружили его плотным кольцом. Когда Гитлер заметил, что мы все сидим за столом без соседок, он стал более сдержанным. Наконец, их щебетание стало раздражать его, и он объявил: «Юные дамы! Мы хотим попить кофе. Я приглашаю вас присоединиться к нам в артистическом кафе». Излишне говорить, что это предложение встретили с большим энтузиазмом. Там Гитлера снова окружили женщины. Он позвал Брукнера и через него попросил доктора Ханфштангеля сыграть на пианино. Затем, извинившись, Гитлер отстранился от женщин. Ханфштангель был прекрасным пианистом. Гитлер любил слушать музыку и хотел посидеть один, наслаждаясь мелодией. Ханфштангель сел за пианино и сыграл два отрывка, после чего покинул наше общество.
Как в этом, так и во многих других случаях мне пришлось общаться с женщинами, окружавшими Гитлера. Они могли быть возбужденными, фанатичными или истеричными. В тот вечер весь разговор с моей соседкой вращался вокруг только одной темы – Гитлер. Она уверяла меня, что была любовницей Гитлера, и была встревожена тем, что в свои двадцать два года не может найти себе мужа, поскольку всех мужчин сравнивает с Гитлером и ни один из них не выдерживает с ним сравнения. Я не смог удержаться от того, чтобы не передать ей слова Гитлера о том, что он не может позволить себе любовных приключений с женщинами, поскольку они не способны хранить об этом молчание. Она уставилась на меня обескураженно: «Это правда? Он на самом деле это говорил? Передайте ему, что никто ничего не узнает. Я скорее вырву свой язык с корнем!» Я начал смеяться, но она была настроена совершенно серьезно. Гитлер также, когда я ему рассказал об этой истории на следующий день, не смог удержаться от смеха.
Я упоминаю об этом незначительном эпизоде по той простой причине, что все ситуации, связанные с женщинами, которые имели место во время наших полетов, были похожи на эту. Гитлер тщательно избегал любых контактов, которые могли бы повредить его репутации или запятнать его ореол.
Булыжники из мостовой – для Гитлера
Из Веймара мы отправились через Берлин и Эберсвальде снова на запад – Аахен, Кологне, Франкфурт, Висбаден, Штутгарт, Нойштадт и Фрайбург-на-Бресгау. Везде в аэропортах собирались тысячи людей. Улицы, ведущие к месту проведения митингов, были заполнены людскими толпами, и автомобили по ним могли двигаться только со скоростью улитки. Гитлер стоя приветствовал ликующие толпы. Внезапно из толпы полетели булыжники из мостовой, которые швыряли несколько коммунистов, спрятавшихся за стоявшими впереди женщинами и детьми. Один из камней полетел прямо в автомобиль Гитлера, но, поскольку машина двинулась в том же самом направлении, он получил только небольшую царапину на голове. Гитлер выпрыгнул из автомобиля, размахивая кнутом из кожи гиппопотама, но не смог никого догнать, так как коммунисты уже успели скрыться. Если бы камень прилетел с противоположной стороны, он наверняка пробил бы Гитлеру череп.
Посадка рядом с мачтой для крепления цеппелинов
В тот вечер Гитлер должен был выступать в Радольфцеле. В Фридрихсхафене, где нам предстояло совершить посадку, радиостанция не работала из-за отсутствия обслуживающего персонала. Мне пришлось прокладывать курс по компасу. Когда сгустилась тьма, по моим расчетам, мы должны были находиться над озером Констанц. Я летел так низко, что мог видеть гребни волн. Мы кружили в течение десяти минут, но я не мог найти аэродром. Посылаемые нами световые сигналы оставались без ответа с земли. Над аэродромом висело два зеленых сигнальных огня, и я пошел на посадку между ними. Я снизился, включил свои собственные опознавательные огни на двух крыльях и, заходя на посадку, прошел всего в нескольких метрах над верхушками деревьев. Как раз перед посадкой сигнальные огни исчезли. Имевшийся у нас прожектор освещал очень ограниченное пространство. Я знал, что посреди летного поля
