Среди этих посланцев были капитан Видеманн, один из его личных адъютантов, с женой, архитектор профессор Шпеер, мэр Нюрнберга Либль с женой, суперинтендент Канненберг с женой и несколько секретарей, которые работали с Гитлером. Мы сняли комнаты в «Сентрал-отеле» и присутствовали на открытии выставки. Германский и советский павильоны, соперничавшие между собой по размаху, вызвали наибольший интерес у иностранных гостей. Мы там провели целую неделю, и у нас было достаточно времени, чтобы внимательно осмотреть все экспозиции и полюбоваться видами города. Гитлер потребовал от нас предоставить обо всем увиденном исчерпывающий отчет. Он весьма сожалел, что как глава государства не мог лично присутствовать среди посетителей выставки.
Планы для досуга не всегда выполнимы
В июле того же года Гитлер опять смог выкроить несколько дней для отдыха. Он полетел вместе со мной на Варнемюнде, всемирно известный водный курорт в Хайлигендамме. Геббельс также находился там вместе со своей женой и детьми. Гитлер никогда не купался в море, но он каждый день в течение нескольких часов прогуливался по пляжу, беседуя с отдыхающими. Я проводил большую часть времени в воде, поскольку в ней, так же как и в воздухе, я находился в естественной для себя среде. В Варнемюнде мы пробыли неделю.
По воскресеньям в течение летних месяцев Гитлер имел привычку прогуливаться в саду рейхсканцелярии, и я часто сопровождал его во время этих прогулок. Как-то раз во время одной из таких прогулок я спросил его, не надоедает ли ему гулять здесь или в сопровождении какого-нибудь из своих адъютантов. Принимая во внимание обожание и восхищение, которыми его окружали, для него были открыты любые двери и засовы. На это он ответил: «Баур, я это знаю. Но в места, которые я хотел бы посетить, я не могу отправиться. А места, в которые я могу отправиться, я не хочу посещать». Поскольку у меня вопросительно поднялась бровь, он пояснил: «Если я приму приглашение, то рано или поздно хозяйка этого дома придет ко мне с просьбой. И мне будет трудно ей отказать. Однако исполнять ее желания, которые мне не по душе, мне не хочется. Вот почему я избегаю таких приглашений».
Затем он мне рассказал об одном доме в Мюнхене, который хотел бы посетить вновь, но не может себе этого позволить. «В первые годы моей борьбы я жил в доме у одной торговки, которая владела овощным прилавком на Виктуалинмаркет. Когда я приходил по вечерам домой, пожилая женщина сидела за швейной машинкой, латая свою одежду. Как только я появлялся на пороге, она восклицала: „А, господин Гитлер, у вас есть сегодня что-нибудь на ужин?“ И я вынужден был честно отвечать, что нет. „О, бедняга, и когда вы только поумнеете и перестанете заниматься политикой? Я знаю, у вас добрые намерения, но вы же голодаете. В любом случае это для вас неподходящий путь. Вы должны научиться еще чему-нибудь помимо политики. Идите на стройку и там зарабатывайте свой хлеб насущный. Это прокормит вас гораздо лучше, чем политика“. Старая женщина не могла понять всего, но она давала мне бокал пива, немного теплого хлеба и две сосиски по десять пфеннигов каждая. Она ставила тарелку на стол рядом со своей швейной машинкой и говорила: „А теперь, господин Гитлер, садитесь сюда. Вы не умрете с голода, пока вы будете со мной“. Эта добрая душа всегда давала мне что-нибудь поесть, хотя я даже не всегда мог расплатиться с ней за жилье. Она делилась своими крохами с остальными бедными людьми, даже не думая о том, что однажды ее добрые дела могут быть вознаграждены. Вот видишь, Баур, я хотел бы пойти к этой старой женщине опять, но, поскольку я теперь канцлер, я не могу этого сделать».
Гитлер, которого постоянно озаряли неожиданные идеи, немедленно приказал слуге пойти и отыскать адъютанта Брукнера. Он ему сказал: «Брукнер, я только что рассказывал Бауру о старой торговке с рынка в Мюнхене. Вероятно, она отошла от дел и живет на одну пенсию, поскольку она теперь слишком стара, чтобы ходить на рынок. Постарайся узнать, что с ней случилось. Я предоставлю ей повышенную пенсию из своего личного фонда, чтобы она смогла убедиться, что я не забыл о ней». Без сомнения, так он и сделал, если пожилая женщина все еще была жива. Больше я ничего не слышал об этой истории.
«Это – для Геринга!»
Однажды, как только мы совершили посадку в Берлине, в аэропорт приехал рейхсминистр Геринг и пригласил Гитлера осмотреть его новый самолет Ju-52, который построили по специальному заказу Геринга. Самолет стоял всего лишь в нескольких метрах от нашего ангара. Он был отделан изнутри зеленой марокканской кожей, и кресла в кабине обиты такой же кожей. Самолет сиял роскошью, предназначенной напоказ. Гитлер только улыбнулся и сказал: «Да, Геринг, прекрасно, просто прекрасно!» Когда мы остались наедине, он сказал мне: «Баур, такая машина подходит для Геринга, но только не для меня. Ни при каких обстоятельствах не заказывай мне ничего подобного. Я привержен традиционному стилю, всему тому, что просто и надежно в обращении. Показуха меня не прельщает. Иначе люди будут мучительно размышлять, как я могу летать по стране в такой роскоши».
Мой отпуск – также проблема!
Зимой количество полетов резко сокращалось. Поэтому я мог строить планы относительно своего отпуска и хотя бы в этот короткий отрезок времени пожить так, как мне самому хотелось. Мне постоянно приходилось жить в состоянии громадного напряжения, я даже не мог себе позволить выйти вечером на улицу, а если и выходил, то каждый раз обязан был оставлять номер телефона, по которому меня можно немедленно найти. Гитлер принимал решения неожиданно, и он хотел, чтобы его штаб всегда был у него под рукой. Мне часто приходилось представлять прошение об отпуске по два или три раза. Он всякий раз выказывал беспокойство в тех случаях, когда я выражал желание поехать покататься на лыжах, поскольку опасался, что я могу сломать ногу. А когда я ему объяснял, что кататься на лыжах и ходить начал одновременно, он возражал: «Даже самых искусных лыжников может постигнуть неудача. Что мне тогда делать, если ты будешь лежать в больнице в течение многих недель?» Я не отступал и вновь и вновь отправлялся в свои любимые горы на четырнадцать дней, где и отдыхал от необходимости быть в постоянной готовности в течение двадцати четырех часов.
Гитлер летит на Do-X
Однажды во время визита в Мюнхен появился государственный министр Эссер, чтобы поприветствовать Гитлера. Он также привез предложение от доктора Дорнье, приглашавшего Гитлера совершить полет на амфибии Do-X, которые базировались на Штарнбергерзее. Как я ранее уже упоминал, Гитлер однажды видел этот громадный самолет в Варнемюнде во время избирательной кампании, но этот «монстр» не вызвал у него особого восхищения. Он спросил: «Баур, у меня на самом деле нет лишнего свободного времени, но как ты думаешь, может ли человек летать на самолете такого типа без особого риска?» Улыбнувшись, я сказал, что никакого риска нет: «Вы можете встретиться с доктором Дорнье, создателем этого самолета, и предложить ему совершить короткий ознакомительный полет вместе с ним». Я смог переубедить Гитлера, и он сказал: «Хорошо, я так и сделаю. Я использую эту возможность, чтобы облететь твой дом и хотя бы с высоты полета посмотреть наконец, где ты живешь».
Пока он залезал в Do-X, я быстро поехал домой на машине. Я прождал около часа, пока не появилась гигантская птица, которая начала кружиться над моим домом, а я в это время энергично махал руками. Когда самолет прошел над нами на очень низкой высоте, я был уверен, что Гитлер смог разглядеть меня из иллюминатора.
Скептицизм фюрера находит новые подтверждения
После завершения ознакомительного полета доктор Дорнье предложил Гитлеру полететь вместе с ним на следующий день в Пассау и совершить там посадку на искусственном водоеме на территории завода «Кахлетт». Однако Гитлер отклонил это предложение, сказав, что перегружен работой и не может никуда отлучаться. Вместо него полетел майор Гайлер, директор аэропорта в Мюнхене, при этом получил достаточно сильные впечатления, о чем рассказал мне по возвращении. Они долетели от Штарнберга до Пассау и стали приближаться к водоему позади завода «Кахлетт». Гайлер сидел в хвосте машины. В момент посадки перед Гайлером блеснул яркий свет, проникавший в салон самолета откуда-то сзади. В это же самое время громадная волна накрыла самолет. Оглянувшись назад, Гайлер увидел, что у самолета отвалилась почти вся хвостовая часть. Он также заметил, что закрылки, все еще подсоединенные к центральной системе управления, погрузились в воду. Поскольку задняя часть самолета стала легче, самолет клюнул носом вперед, к счастью не погрузившись в воду полностью. Заходя на посадку, летчик, очевидно, опустил хвост слишком низко, и резонанс от удара понтонов о воду оказался настолько сильным, что хвост просто оторвался. На следующий день я поведал Гитлеру о приключениях Гайлера. «Вот видишь, Баур, я заранее чувствовал, что этот полет будет неудачным. Хорошо, что меня не было на этом самолете». – «Конечно, – ответил я. – И в данном случае вы опять оказались правы».
