засматривается, вот Вибе из третьего класса гимназии, например, у нее совершенно зеленые глаза. Наступил вечер, в небе над Швецией высыпал миллион звезд, которые они рассматривали, сидя на улице, хотя было по меньшей мере десять градусов мороза. Кнуд приготовил пунш и нагрел их спальные мешки у огня, и они сидели теперь, как две толстые гусеницы, в темноте, в Швеции. Вдруг Сёрен повернул голову к деду и заговорил о том, о чем они редко вспоминали:
— У нас в параллельном классе есть один мальчик, Герт. Его родители умерли, когда ему было десять лет. Автомобильная авария. Он просто бешеный и ужасно жестокий, прогуливает, пьет и ничего не делает. Я не удивлюсь, если его исключат. Я его почти не знаю, но говорят, что сначала он жил у своей тети, а потом она, похоже, от него устала и его отдали в приемную семью. А оттуда передали в другую. В конце концов он попал в интернат. Теперь он вернулся к тете, но это только до тех пор, пока он не окончит гимназию. Если, конечно, он вообще ее окончит.
Кнуд улыбнулся в темноте и откинулся назад. Созвездия просматривались четко, темнота между ними была бесконечной.
— Но я не чувствую себя несчастным, Кнуд, — сказал Сёрен. — Я знаю, что Петера и Кристине больше нет, что они были моими родителями, что они меня любили. Но я совсем не чувствую себя несчастным. По крайней мере из-за этого.
Он замолчал. Они сидели рядом, не говоря ни слова, почти пять минут. Потом Кнуд произнес сдавленным голосом:
— Иногда, когда я смотрю на тебя, я скучаю по ним так сильно, что кажется, будто у меня разорвется сердце.
Сёрен ничего не ответил, только взял его за руку.
Когда Сёрен, после своей неудавшейся попытки провести тихое спокойное утро выехал в Копенгаген, вставало солнце и небо впереди пылало красным цветом. В машине работал обогреватель, Сёрен включил было радио, но тут же выключил его. Ему нужно было обдумать события последнего дня. Что-то на этом естественно-научном факультете одновременно и забавляло его, и сводило с ума. Почти все были вежливы, приветливы и с готовностью отвечали на его вопросы, и все равно у него постоянно было чувство, как будто он не может проникнуть в самую глубину, как будто они о многом умалчивают.
Результаты, представленные техническим отделом, ясности делу не прибавили. В кабинете Хелланда
В среду Сёрену вдруг сообщили, что Клайв Фриман накануне вечером снял номер в гостинице «Аскот» на Студиестреде. Он почувствовал секундное воодушевление, но, во-первых, в тот же вечер в «Белла- центре» открывался Международный орнитологический симпозиум, и Фриман, конечно же, должен был быть где-то поблизости, а во-вторых, он ни на секунду не поверил в то, что орнитолог предпенсионного возраста из Канады заезжал три-четыре месяца назад в Данию, чтобы заразить Ларса Хелланда паразитами. Сёрен с Хенриком, конечно, все равно поехали за ним в гостиницу, и Сёрен, сидя в машине, думал о том, что это все похоже скорее на проволочку, чем на настоящее полицейское расследование, хотя и понятно, что в отсутствие всяческих зацепок приходится хвататься за соломинку. Встреча, как и следовало ожидать, оказалась пустой тратой времени, и, когда они отправили канадского профессора обратно в гостиницу, положение вещей оставалось ровно таким же, как и два часа назад. Никаких зацепок.
Остаток дня Сёрен провел за рабочим столом, чувствуя нарастающее разочарование. В конце концов он решил сосредоточить усилия на поисках Эрика Тюбьерга и в начале пятого вошел в двери Зоологического музея. На этот раз он первым делом отметился на входе, но это ничем ему не помогло.
— Кстати, сегодня о нем многие спрашивают, — сказала девушка за стойкой.
Сёрен всерьез разозлился. Что это вообще за рабочее место такое, если здесь можно просто исчезнуть и никто внимания на это не обратит? Он попросил о встрече с заведующим кафедрой. Девушка посмотрела на него скептически, но сняла трубку и набрала номер. Через добрых десять минут в холле появился костлявый седой мужчина с живыми глазами, представившийся Йоханом Фьельдбергом.
— Чем я могу вам помочь? — вежливо спросил он.
— Я из криминальной полиции, — Сёрен показал удостоверение. — И хочу попасть в кабинет Эрика Тюбьерга. Я ищу его уже два дня в связи со смертью Ларса Хелланда. Хочу сразу сказать, что Тюбьерг не входит в круг подозреваемых, но мне очень нужно с ним поговорить, чтобы разъяснить некоторые вопросы в поведении Хелланда перед смертью, — Сёрен говорил, как будто прокручивая магнитофонную запись, и пожилой мужчина смотрел на него, не отводя глаз.
— Вы же лучше меня знаете, что я не могу просто так пустить вас в кабинет Тюбьерга. Или у вас есть ордер на обыск?
Сёрен выглядел разочарованно, но тут Фьельдберг серьезно продолжил:
— Но на этот раз ладно, обойдемся без формальностей. Я и сам недоумеваю, куда он мог запропаститься.
Они снова прошли под этим немыслимым зданием, и только войдя в душный подвальный коридор, Сёрен понял, где именно находится — в той части подвального этажа, которая выходит на Университетский парк. Они зашли в лабораторию перед кабинетом Тюбьерга, и Сёрен осмотрелся. Лаборатория выглядела так, как будто ею не пользовались. Пустые мусорные ведра, на микроскопы надеты пластиковые чехлы.
— Вот, пожалуйста, — сказал Фьельдберг. — Сколько вам нужно времени?
— Двадцать пять минут, — отозвался Сёрен.
Фьельдберг продолжал стоять в дверях.
— Это правда — про паразитов? — осторожно спросил он.
Сёрен мысленно застонал.
— Что вы имеете в виду? — невинно спросил он.
— Правда, что Хелланд умер от того, что в нем было полно паразитов?
Сёрен коротко рассмеялся:
— Ну, вы же понимаете, что я не могу это с вами обсуждать, правда? Но вообще говоря, я ничего об этом не слышал, — он отвернулся к письменному столу Тюбьерга.
— Я так и знал! — победно воскликнул Фьельдберг и пошел обратно по коридору.
Черт, черт, черт, подумал Сёрен, слушая стихающие шаги. Слухи о паразитах явно распространяются. Он осмотрелся в кабинете Тюбьерга. Комната маленькая и тесно заставленная, но беспорядка здесь нет. Вдоль трех стен стояли книги, четвертая была занята письменным столом. Никаких грязных чашек или стаканов, никаких валяющихся не на месте журналов. Не считая пятнадцати дисков с классической музыкой, стоящих у компьютера, в кабинете практически не было личных вещей.
Сёрен долго стоял на месте, рассматривая помещение, которое больше напоминало витрину магазина «ИКЕА», чем кабинет живого человека. Он принялся изучать книжные шкафы, и увидел, что две полки были полностью отведены под собственные публикации Тюбьерга. В большинстве своем журналы, в которых он наклеивал желтые стикеры на страницы со своими статьями, но была еще и дюжина книг с его фамилией на обложке. Вот, например, справочник о птицах, вышедший чуть раньше в том же году, как следовало из выходных данных, «Современные динозавры от А до Я».
Так, а это еще что такое? Он снял с полки толстую книгу и просунул руку в образовавшееся отверстие. Стаканчик с зубной щеткой и одноразовый бритвенный станок. Он вынул еще несколько книг и ошеломленно осмотрел свои находки. Пена для бритья, шампунь, мазь от сикоза, пакетик с одноразовыми расческами, стопка чистых трусов, сложенные попарно носки, три пары сложенных вдвое джинсов. Сёрен продолжил поиски на верхних полках и нашел личные вещи за всеми рядами книг. Еще одежда, снова туалетные принадлежности, четыре романа, коллекция марок, плед, карманный фонарик, старый плеер и пакет, полный аудиокниг на кассетах, в числе которых был «Властелин колец».
