– Могут возникнуть проблемы. Я уверен, что Томас Лайтон, находясь в ссылке, знал моего брата и должен знать, что Энтони умер. И если предположить, что мимо его ушей прошли факты о моей поддержке парламента, он спросит, почему я создаю видимость пребывания в ссылке вместе с молодым Чарльзом Стюартом.
– Вы так думаете и при этом так чертовски спокойны?
Филипп выпрямился:
– А что бы вы хотели, чтобы я делал, Осборн? Кричал от ярости и рвал на себе волосы?
– Ликвидировал Томаса Лайтона.
Слова обрушились на него, как внезапный удар.
– Ликвидировал? Что, черт побери, вы имеете в виду?!
Осборн торжествовал, так как ему наконец-то удалось вывести из равновесия аристократически выдержанного Филиппа Гамильтона.
– У вас есть неделя, может быть, две, и если вам повезет, около месяца – проникните в местную организацию роялистов. Мы уверены, что ее возглавляет лорд Стразерн.
– Ну? И какое это имеет отношение к тому, что мне грозит опасность быть публично разоблаченным?
– Выясните, когда должен прибыть в Англию Томас Лайтон, а я позабочусь, чтобы ему никогда не встретиться здесь со своими союзниками. Таким образом, он не будет представлять для вас никакой опасности.
– Прекрасный план, – Филипп вновь овладел собой, – но невыполнимый. Лорд Стразерн – смышленый человек, более того, очень осмотрительный. Даже если он примет меня, как роялиста, то не выдаст такой важной тайны, как место и время прибытия в Англию королевского посланника.
Осборн самодовольно усмехнулся:
– Нет, но его дочь сделает это, если вы ее благоразумно попросите.
– Его дочь?!
На губах Осборна все еще играла отвратительная улыбка.
– Нам известно, что лорд Стразерн без ума от своей дочери. Он открывает ей массу секретов, которые не нужно было бы рассказывать. Не похоже, чтобы эту тайну он смог скрыть от нее.
Филипп понимал, что Алиса была прекрасным средством, чтобы войти в доверие к лорду Стразерну, выяснить побольше о местных роялистах, но ему не понравилось, что эта мысль прозвучала из уст Эдгара Осборна. С негодованием он сказал:
– Чего вы хотите от меня? Чтобы я совратил девушку?
– Почему бы и не доставить себе такого удовольствия? Я считаю, что госпожа Алиса по-своему весьма привлекательна.
Схватить Осборна за глотку и собственными руками задушить его – таково было страстное желание Филиппа, но он сдержался, презрительно отвернулся и пошел к своей лошади, стоявшей на привязи неподалеку. Он вывел лошадь на поляну, запрыгнул в седло и просто сказал:
– Я свяжусь с вами, когда появятся какие-нибудь новости.
Не дожидаясь ответа, он направил лошадь в густой подлесок. И сумел расслабиться лишь тогда, когда лесная чащоба полностью поглотила его.
Филипп казнил себя: как он мог допустить, чтобы Осборн вторгся в его мысли и чувства. Пока он был загадкой для Осборна, тот не мог ничего использовать против него. Показав свое негодование, он этим самым позволил Осборну заглянуть поглубже в его душу, и Филипп не сомневался, что при удобном случае Эдгар воспользуется этим.
Теперь уже ничего нельзя было поделать, разве что тщательно скрывать свои чувства в дальнейшем. Он твердо сжал губы. Сознавая, как ненавистен ему этот клубок лжи, Филипп пытался найти выход. Ему было необходимо обеспечить преимущество своих желаний над чьими бы то ни было.
Взволнованный и обеспокоенный тем, что его могут услышать, он сдержал свою лошадь и пустил ее тихим мягким шагом, пока не въехал в парк возле Эйнсли Мейнор. Только здесь он позволил жеребцу размять ноги в галопе. Смена движения подарила и ему ощущение свободы, мысли стали спокойнее, а возникшие проблемы более разрешимыми.
Чертовски плохо то, что агент короля, прибывающий в Западный Истон, – Томас Лайтон. Филипп не хотел признавать этого, но Осборн был прав – ему надо будет предпринять что-то, чтобы Лайтон не узнал, что он – самозванец. Но что?
Добиться информации от Алисы Лайтон – это не выход из положения. Она была смышленой, наблюдательной и критичной – эти качества, по мнению Филиппа, делали ее опасной. Она начнет задумываться, почему он задает такие вопросы, и вскоре догадается, что Филипп Гамильтон не просто подданный короля Чарльза, за кого себя выдает.
Была еще одна веская причина, чтобы Филипп отказался использовать Алису, как предлагал Осборн. Даже за короткое время их знакомства он почувствовал, что Алиса Лайтон – человек твердых убеждений и глубокой веры. Она будет страдать, когда узнает, что причиной ареста ее брата были неосторожно сказанные ею слова. Филипп не мог подвергнуть ее такому жестокому испытанию.
Нет, он должен найти какой-то другой способ, чтобы обезвредить Томаса Лайтона.
На вымощенном сланцем дворе, где разместились конюшни Эйнсли, глухо раздавался цокот копыт. Филипп спешился и повел своего черного атласного жеребца к пустому стойлу, там он быстро причесал его, снял седло и уздечку.
На скотном дворе стояла тишина, и никто из слуг даже не шелохнулся, пока он работал. Это разозлило его и заставило забыть навязчивый вопрос – что делать с Томасом Лайтоном? Вор легко смог бы прийти и украсть всех лошадей, и ни один конюх даже не знал бы, что происходит. Это лишний раз доказывало, что Западный Истон – спокойное место, не пригодное для преступных действий.
Но это вскоре могло измениться.
– Сэр Филипп Гамильтон к мисс Алисе! – дворецкий неторопливо наслаждался удивлением на лице Алисы, потом ласково посмотрел на госпожу.
– Где ты его оставил, Дженкинс? – спросила Абигейл.
– В Королевском салоне, – госпожа, – Дженкинс помолчал, потом тихо добавил: – Я подумал, что вы захотите, чтобы он был потрясен.
Улыбка, мелькнувшая на лице Абигейл, быстро исчезла. Она оглянулась на Алису.
– Твой отец сообщил, что сэр Филипп просил позволить ухаживать за тобой…
– Неужели? – перебила Пруденс, широко раскрыв глаза от удивления. Она повернулась к сестре: – Алиса, папа говорил тебе об этом?
Абигейл спасла Алису от ответа, строго сказав:
– Довольно, Пруденс! Дженкинс, скажите сэру Филиппу, что мы выйдем к нему. Да, и найди лорда Стразерна. Он должен знать, что пришел сэр Филипп.
– Да, госпожа, – лакей не спеша удалился.
– А теперь, Алиса, – сказала Абигейл, критично осмотрев свою падчерицу, – ты находишь удобным появиться в такой одежде или тебе дать время сбегать наверх переодеться?
Алиса взглянула на свое розовое платье с серебристо-голубой нижней юбкой, которое она надела сегодня утром, и покачала головой.
– Нет, мама. Мне нравится моя одежда.
– Волосы у тебя чистые, накрученные, узел сзади аккуратно уложен, – заметила Абигейл, оглядывая дочь. – Мне нравится и твой кэннел[9] – голубой сатин и золотая сетка переливаются в волосах.
Алиса ловким движением поправила головной убор.
Было модным зачесывать волосы со лба, оставляя его открытым, давать возможность коротким прядям обрамлять лицо по бокам. Длинные волосы сзади и на макушке собирались в тугой узел, который сверху покрывался небольшой шапочкой, называлась она кэннел. Леди могла выпустить на затылке несколько прядей, которые завивались и подчеркивали стройную линию шеи, как это сделала сегодня Алиса. Хотя она знала, что была хорошо одета и прекрасно выглядела, холодная оценка Абигейл привела ее в замешательство:
