Дотянувшись до графина с бренди, она плеснула немного янтарной жидкости в бокал.
– Я тоже не прочь выпить, – признался Алекс, и его зубы сверкнули в хищной усмешке.
– Я не собираюсь пить, – спокойно возразила Кэтрин, пристально глядя на него. Она окунула в бокал палец и размешала густую жидкость. Потом она вынула палец, задержала его над грудью, и на сосок упала блестящая крупная капля. Некоторое время Кэтрин просто смотрела, как она дрожит и переливается, а потом втерла маслянистую жидкость во все крошечные складки и выпуклости. Затем она вновь окунула палец в бокал и нарисовала бренди полосы на груди, на нежной шее. Она не жалела бренди, и вскоре тонкие сверкающие струйки побежали по ее животу, скрываясь внизу, между бедер.
– Неожиданное применение для бренди, – заметил Алекс. – Но ведь он липкий.
– У меня все продумано. Надо старательно смыть бренди, тогда и липнуть будет нечему. – Она снова окунула пальцы в бокал, шагнула вперед и обвела темный кружок вокруг соска Алекса, а затем слизнула бренди языком. – Видишь? Все чисто. А теперь попробуем еще раз...
Она опустила в бокал все пять пальцев, и так быстро, что Алекс не уследил за ее движением и не понял, как она намерена поступить. Но сказать по правде, даже если бы он все понял, он не смог бы отступить. Ее скользкие пальцы обхватили его достоинство, и Алекс вздрогнул, испытав непередаваемое ощущение.
Забыв про его сосок, Кэтрин наклонилась ниже, провела языком по животу мужа, а потом занялась тем местом, которое только что так старательно смазывала бренди.
– Этому я тебя не учил, – хрипло произнес Алекс.
– Верно, до этого я додумалась сама, – подтвердила Кэтрин, обозревая внушительные плоды своих трудов. – Признайся, мое нововведение достойно всяческих похвал.
– Только похвал?
Кэтрин вскрикнула от неожиданности и взмахнула волосами: Алекс одним движением подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив Кэтрин на атласное покрывало, он выхватил у нее бокал и расплескал бренди по ее телу, от шеи до пальцев ног.
– Ты нарушил правило и проиграл! – заявила она.
Коротко усмехнувшись, он занялся блестящей янтарной лужицей бренди между ее грудей. Он жадно преследовал губами и языком растекающиеся ручейки, усердно слизывал их до последней капли. Сладостную влагу он впитывал из каждой складочки вокруг сосков, вбирая их в рот и удерживая там, пока Кэтрин не начинала вздрагивать и извиваться от каждого прикосновения языка.
Проведя ладонью по ее округлому животу, он направлялся вниз, туда, где скрылись ручейки бренди. Он задел кончиками пальцев влажный кустик золотистых кудрей, стряхивая капли бренди на подрагивающие складки плоти. Поначалу он действовал осторожно, но когда по телу Кэтрин прошла первая волна, стал проникать глубже, настойчивее втирая бренди.
При каждом проникновении Кэтрин сжималась, приподнимала и снова опускала бедра, ее вскрики сменились мольбами, ногти вонзались в кожу рук Алекса. Помедлив еще немного, он лег между ее ног и заставил ее ощутить жар бренди глубоко внутри. Он не спешил избавить ее от сладкой пытки, и она запустила пальцы в его волосы, заглянула в его черные блестящие глаза, настороженные и ждущие...
Внезапно Кэтрин поняла, чего он ждет: жар бренди распространился в ее пещере, охватил его достоинство, вызвал шквал ощущений, лишь отдаленно напоминающий прикосновение бренди к коже. Она издала страстный, отчаянный крик, широко раскрыла глаза, чувствуя, как его орудие набухает, заполняя ее изнутри. Видимо, он точно рассчитал время и дождался того самого момента, когда жар стал нестерпимым. В тот же миг и Алекс задвигался, нанося мощные удары. Кэтрин стиснула его копье, обвилась вокруг него и забилась в неистовом и радостном экстазе, встречая каждое движение его бедер, пока наслаждение не достигло пика.
Задыхаясь и напрягаясь, впитывая без остатка все блаженство, они вцепились друг в друга, навсегда объединенные ни с чем не сравнимым удовольствием, лишенные способности существовать каждый сам по себе. Постанывающие, мокрые от пота, они рухнули на прохладные простыни, не разжимая объятий.
– Ты смошенничал, – тяжело дыша, напомнила Кэтрин. – Видно, ты из тех, кто считает себя обязанным выигрывать любой ценой.
Алекс рассмеялся, притянул ее к себе и нежно провел большим пальцем по ее ресницам, стирая капли слез.
– Победа или смерть, – произнес он по-гэльски. – Но никаких капитуляций или честной игры.
Кэтрин задумчиво улыбнулась и свернулась клубочком, уютно прижавшись к его сильному телу. Она уже давно поняла, что он не привык капитулировать ни на войне, ни в любви. Но в их нынешней игре нельзя было только победить или только проиграть: бывали случаи, когда упрямство приносило пользу им обоим.
А законы войны были более жестокими. Кто-то побеждал, кто-то терпел поражение. Чем упрямее оказывались те и другие, тем больше крови проливалось.
Победа или смерть... Компромиссы немыслимы – во всяком случае, для Александера Камерона и для народа, который испокон веков выживал благодаря смелости и благородству.
А в другой комнате Алуин Маккейл и Дейрдре сидели перед пылающим камином, взявшись за руки и прижавшись друг к другу под уютным стеганым одеялом. Они распорядились оставшимся временем так же, как Кэтрин и Алекс: обнаженные, разгоряченные после недавней любви, Алуин и Дейрдре отдыхали, задумчиво глядя на пляшущее в камине пламя.
– Значит, битвы все-таки не избежать? – наконец произнесла Дейрдре, первой нарушив тишину.
– Принц настроен решительно. Он твердит, что ему осточертело убегать, и заявляет, что он отнюдь не перепуганный щенок.
– А ты что думаешь?
Алуин вздохнул, переплел пальцы с пальцами жены и поднес ее руку к губам.
