Но он явно не был призраком, тот, кто вел ее сквозь туман в безопасное место для разговора, кто выслушал с удивлением и любопытством ее предложение. Он был очень осторожен: стоял спиной к лунному свету, чтобы она не рассмотрела его лица. Только однажды ей удалось уловить его смелый взгляд, рассмотреть прямой нос и темные брови. Но такими чертами наделены тысячи мужчин, и вряд ли его можно будет узнать.
Капитан Старлайт говорил низким голосом, без интонаций, у него не было акцента, который выдал бы его при случае, — в общем, он не давал ни малейшего шанса себя узнать. Он казался высоким, выше среднего роста, но это могло быть и ошибкой, обманом зрения. Даже накидка, которую он носил, маскировала его фигуру, и Рене не могла бы сказать, широкоплеч он или узок в плечах, худой или в теле.
Финн слышал несколько историй о Капитане и говорил, что тот может отстрелить пуговицу от пальто с расстояния в сотню шагов. Капитан Старлайт осторожен, осмотрителен, . бдителен и проницателен. Он появлялся из тумана и исчезал, а иногда, если таким историям можно верить, ночами, когда луна высокая и яркая, его можно было заметить верхом на летящем коне на гребне дальнего холма, откуда он, вероятно, смеялся над бестолковостью солдат, которые гнались за ним, но слишком отстали.
Рене вздрогнула от холода, забилась поглубже в угол кареты и поняла, что она не обратила внимания на кое-какие детали. Осторожно, стараясь придерживать юбки, она выглянула из кареты.
— Мадемуазель?
— Мы почти на перекрестке, Финн?
— Он за следующим подъемом.
— В самом деле, — пробормотала она тихо, — а я так замерзла, что пальцы превратились в ледышки.
— До Гарвуд-Хауса не больше получаса. Если бы вы предпочли отправиться домой…
— Нет, Финн. Я больше не могу, боюсь, мои пальцы просто окоченеют. И вообще храбрость покидает меня. Мне необходимо попасть в тепло, хотя бы на несколько минут, и я приду в себя.
Финн фыркнул, бормоча что-то насчет упорной глупости, и, прежде чем дверка кареты закрылась, девушка услышала свист кнута — это Финн подгонял лошадей.
Постоялый двор на перекрестке был сооружен из старых бревен и оштукатурен. Свет уже пробивался через оконные ставни. В ответ на уверенный стук башмаков Финна из задней комнаты появилась круглолицая женщина. Гостиница была рассчитана на путешественников, но появлялись здесь и местные жители, которые выбирали «Лису и собаку» для уединения. Женщина, открывшая им, окинула хитрым взглядом закутанную фигуру Рене, подозревая, что это как раз та категория гостей.
— Миледи замерзла, — заявил Финн властным тоном, стараясь сразу же расставить все по своим местам и избавить их от подозрений. — Ей нужно выпить что-нибудь согревающее, а также посидеть у огня, если это возможно.
Женщина подняла трезубый канделябр повыше и осветила лицо Финна и его ливрею. Когда дымный свет запрыгал по фигуре Рене, женщина цокнула языком и что-то пробормотала себе под нос.
— Вы совсем посинели, дитя мое. Пойдемте, я посажу вас к огню. Что касается вас, — она заметила красный нос Финна и его пурпурные уши, — вы можете пройти на кухню, где наша Вайолет нальет вам чашку горячего бульона.
Финн бросил на Рене сдержанный взгляд.
— Я предпочел бы не оставлять вас одну, мадемуазель.
— Все в порядке, Финн, — устало сказала она. — Я позвоню в колокольчик, если ты мне понадобишься.
Смирившись, он предоставил Рене заботам хозяйки, которая привела девушку в комнату, довольно большую, обшитую панелями с изображением дубовых листьев, с огромным камином возле стены. Половина комнаты, очевидно, служила пивной, на другой половине стояли небольшие столы и стулья, где постояльцы могли пообедать или просто посидеть. Кроме одинокого джентльмена в углу, читавшего экземпляр «Ковентри меркьюри», в комнате никого не было. Рене могла бы и его не заметить, если бы не блики света на его рыжих волосах, — казалось, они горели так же ярко, как пламя свечи.
Хозяйка гостиницы представилась как госпожа Огилви и указала на деревянную скамейку прямо перед очагом.
— Прекрасно, — отозвалась Рене, усевшись перед огнем.
— Я вернусь через минутку, миледи. Мы хорошо заботимся о наших гостях, вы сами увидите.
Госпожа Огилви скоро вернулась и поставила перед ней маленький кубок с вином и тарелку с сыром и хлебом. Благодарно кивая, Рене взяла оловянный кубок обеими руками и стала медленно пить, мелкими глотками, надеясь, что терпкий напиток согреет ее изнутри. Она не сняла ни плаща, ни капюшона, ее лицо порозовело в тепле комнаты, а замерзшие пальцы на ногах в вымокших ботинках уже могли слабо двигаться.
Рядом появилась тень, и Рене пришлось поднять голову.
— Не разрешите ли снова наполнить ваш кубок, дорогая? — Рыжеволосый джентльмен протянул руку и, не дожидаясь ответа, взял сосуд и наполнил теплым вином.
Он склонил изящное худощавое тело, потянувшись к огню. Сзади его кожаные брюки натянулись, жакет был скроен по моде и укорочен спереди, дабы показать богатый парчовый жилет под ним. Воротник высокий, с широкими отворотами, а пышный плиссированный белый шейный платок смягчал острые, даже угловатые, черты лица джентльмена. Волосы были заплетены в опрятную косичку, и возле каждого уха оставлены два крутых завитка.
Он поставил свой стакан и, осторожно подняв длинные полы жакета по бокам, уселся рядом с девушкой.
Он заметил, куда устремлен ее пристальный взгляд, и улыбнулся:
— Ах да. Я забыл… Вам никогда не доводилось видеть меня без униформы, не так ли? По правде говоря, парики мне представляются больше аффектацией, чем диктатом моды.
Глаза янтарного цвета больше подходили хищной птице, чем офицеру конницы короля Георга; пламя камина отражалось в них.
Мужчина изучал профиль девушки.
— Вашему кучеру не доставило труда найти эту гостиницу?
— Нет, — сказала Рене спокойно. — Никакого.
— Я знаю, вам пришлось сделать крюк, но я предпочитаю предосторожность ошибке.
Рене отпила глоток вина, а ястребиные глаза скользнули к крошечной влажной бусинке, задержавшейся на ее нижней губе.
— Оказаться замеченным при многократных встречах в одном и том же месте дало бы повод для сплетен и предположений, — добавил он. — Ни то ни другое не соответствует нашим целям. — Наблюдая за ее лицом, он откинулся назад и сцепил пальцы под подбородком. — Должен ли я сделать вывод, что совершенно очевидное отсутствие у вас энтузиазма указывает на то, что… наше маленькое… предприятие… еще раз окончилось неудачей?
Рене попыталась погасить ненависть в глазах, прежде чем обернуться.
— Случилось так, — сказала она мягко, — что нас остановили не в пяти милях отсюда.
Минуту мужчина не двигался, ничем не выдавая своей реакции. Тот, кто лучше знал особенности характера полковника Бертрана Роса, мог бы заметить белый ободок, который появился вокруг его ноздрей, и тонкую синюю жилку, которая вздулась и стала пульсировать на виске. Рене же показалось, что он даже глазом не моргнул.
Рос медленно наклонился вперед и процедил сквозь зубы:
— Вы уверены, что это был он? Действительно ли это был Старлайт?
Рене перевела взгляд с его лица на руки, которые лежали на коленях, словно лапы хищной птицы. Она поняла, что он, должно быть, провел несколько тревожных часов, ожидая ее в гостинице.
— Это был Капитан Старлайт, — сказала Рене. — Я совершенно уверена.
— Совершенно уверены? Следует напомнить, что на этих дорогах орудует немало предприимчивых парней, которые с помощью оружия и черной лошади заставляют своих жертв расставаться с деньгами.
