Часы медленно тянулись под шум прибоя. Когда Кортни не смотрела на Адриана или на огонь, она устремляла взгляд в сторону моря, на набегающие волны, которые искрились и пенились в слабых отблесках света. Кортни знала, что луна появится только перед самым рассветом, и ожидание в темноте казалось ей бесконечным. Она снова задремала, уткнувшись подбородком в руки, а когда проснулась, была приятно удивлена, увидев, что небо заметно посветлело.
– Доброе утро.
Кортни взглянула туда, откуда раздался шепот, и вздрогнула, увидев, что серые глаза открыты и в упор смотрят на нее. Голос Баллантайна звучал отчетливо, но она отметила, что его губы напряженно сжаты, и поняла, что ему стоило огромного труда говорить и мыслить здраво. И все же его глаза были ясными – слишком ясными; их взгляд беспощадно пронзал панцирь равнодушия, который Кортни надела, чтобы спрятаться от него.
– Мне всегда говорили, что женщины хуже всего выглядят по утрам, – прошептал Адриан. – Вижу, меня обманывали.
Нахмурившись, Кортни обрывком ткани протерла ему влажный лоб, он на секунду закрыл глаза, но сухая теплая ткань не принесла облегчения.
– Я схожу за холодной водой. – Кортни хотела уйти, но он поднял правую руку и коснулся ее запястья сухими и горячими, как головешки из костра, пальцами:
– Не уходите. Останьтесь и поговорите со мной.
– Вам вредно разговаривать, Янки. Вам нужны силы, чтобы справиться с лихорадкой.
– А остальные?
– Они в порядке, – заверила его Кортни. – Мы разбили лагерь и выставили много караульных. Запасов пищи и пресной воды хватит на всех, но ваш сержант, очевидно, считает, что они не понадобятся. Он думает, что сегодня нас отсюда заберут.
– А Мэтт?
– Наверное, еще отдыхает. Он чуть не падал от усталости.
Кортни замолчала, сдерживая дыхание. Адриан пристально смотрел на нее, и она, чтобы скрыть замешательство, решилась откинуть пряди влажных волос с его лба, но почему-то это движение превратилось в ласку.
– Кортни... – Его пальцы крепче сжали ее руку, заставив наклониться ниже. – Вы же не бросите меня?
– Бросить вас? – Сердце в ее груди застучало о ребра – так бьется попавшая в силки птица, стараясь вырваться.
– Мне хотелось бы получить шанс доказать вам, что я не такой негодяй, как дал вам повод думать.
Кортни зажала зубами нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Она понимала, что Адриан говорит это просто в лихорадке, что бред искажает мысли и поступки человека, и это вовсе не связано с реальностью. И тем не менее под его страдающим голодным взглядом она не могла унять биение сердца или помешать румянцу залить ее щеки.
На короткое мгновение Кортни мысленно перенеслась в капитанскую каюту «Ястреба»: вот она лежит на подстилке из разбросанной одежды; ее тело предает ее и отказывается слушаться, несмотря на ее многолетние упорные старания научиться им управлять, а потом он требует признания, требует от нее слов, которых ему не было необходимости слышать, – слов, уже и так красноречиво сказанных ее телом. Сейчас яркий блеск ее глаз и краска на щеках открыли Баллантайну правду.
– Спите, – тихо произнесла Кортни. – Мы поговорим с вами позже, когда к вам вновь вернутся силы.
– Только не бросайте меня. Обещайте, что не оставите меня!
– Спите, – шепнула она, чувствуя, как ее глаза превращаются в озера слез. – Я не оставлю вас – в таком состоянии.
– Сплю, – пробормотал он и закрыл глаза, но не выпустил руки Кортни. Страшное напряжение немного ослабело, грудь Адриана поднялась с удовлетворенным вздохом, и голова слегка повернулась набок. Пот продолжал струиться по его лицу, но теперь он стал спокойнее, прекратились дрожь и мучительные метания, и только его пальцы некоторое время еще продолжали двигаться, нежно поглаживая руку Кортни.
Мэтью Рутгер пришел в главный лагерь как раз в тот момент, когда солнце появилось на безоблачном небе, словно огромный золотой глаз. Доктор выглядел взъерошенным и сердитым. У него под глазами еще лежали тени, но припухлости и красноты уже не было, и только небольшой синяк красовался на упрямой челюсти.
– Надеюсь, вы со временем все же разбудили бы меня, – проворчал он, когда Кортни повернулась к нему.
– Конечно, – согласилась она. – Когда я решила бы, что вы наконец выспались.
Он ухмыльнулся и, опустившись возле Адриана на мягкий песок, приложил руку к его вздымавшемуся горлу.
– Гм-м, лихорадка, кажется, немного спала.
– Он спал спокойно, если вы это хотите знать.
– А вообще он просыпался?
– Всего на несколько минут. Хотя, правда, не приходил себя.
– Гм-м. А как остальные?
– Посмотрите сами. Я никого из них не отравила и не задушила.
