Недовольство адмирала было для обожавших его матросов самой страшной карой. Однако не успел еще Зимин дойти до батареи, как пушкари полностью реабилитировали себя в адмиральских глазах. Выпущенные батареей бомбы поразили паровую машину корвета, и сильный взрыв потряс вражеский корабль. Вместе с густыми клубами белого пара в небо взметнулся черный столб дыма, который с каждой минутой становился всё сильнее и сильнее.
- 'Тулон' уничтожен, Ваше превосходительство! Виктория! - радостно вскричал Колычев, азартно указывая пальцем на разрастающийся на вражеском корабле пожар.
- Рано ещё о виктории говорить, - одернул его Нахимов, но Колычев не согласился с ним.
- Да как же не виктория!? Смотрите сами; 'Тулон' горит, 'Ваграм' тонет. Враг разбит! - ликовал капитан, но адмирал не торопился разделить его чувства.
- Узнайте, как там дела у Новосильцева на 'Константине'? - приказал он Зимину. - Справится ли он с британцем? Хотя и так видно, что положение у него трудное.
Адмирал Нахимов был прав. Положение у вице-адмирала Новосильцева было далеко не блестящим. Выполняя приказ Нахимова, он терпеливо ожидал, когда британский линкор сблизиться с ним на дистанцию 'пистолетного выстрела', однако англичанин в отличие от своих французских союзников предпочел не рисковать. Капитан Кнабс предпочел вести огонь со средней дистанции и вполне удачно извлек выгоду из молчания русских орудий. Канониры 'Куин' были не столь меткими как их собратья на 'Париже', однако все же своим огнем смогли серьезно повредить такелаж стоящего на якорях 'Константина'.
Видя серьезное положение своего корабля, и полностью разгадав тактику противника, вице-адмирал Новосильцев на свой страх и риск приказал открыть огонь по противнику. Уже с первых выстрелов вражеский линкор попал под накрытие, но говорить о возможной победе над неприятелем не приходилось. Парусник очень нуждался в помощи, и она пришла. По приказу адмирала Нахимова к нему на помощь устремился 'Владимир'.
- Смотрите! А англичане явно приняли 'Владимир' за брандер и собираются ретироваться! - радостно воскликнул адмирал, с трудом удерживая в онемевших руках подзорную трубу.
- Вы совершенно правы, Павел Степанович! - поддержал Нахимова Колычев, - противник явно собирается оставить поле битвы. Виктория!
Однако адмирал вновь не торопился праздновать победу, продолжая внимательно наблюдать за морем. Однако капитан Кнабс действительно ошибочно принял 'Владимир' за русский брандер и решил благоразумно отступить, тем более, что судьба французских корветов была абсолютна ясна.
Быстро совершив разворот и показав противнику корму, британский линкор устремился прочь от турецкой столицы, сражение у которой не принесло счастья кораблям коалиции. Казалось, что 'Куин' сумеет благополучно оторваться от врага, но с каждой минутой бегства, лицо английского капитана становилось темнее и темнее. Не отрывая тревожного взгляда от окуляра своей трубы, господин Кнабс все четче и яснее осознавал свою ошибку в оценке корабля противника. В глубине души он продолжал надеяться, что упрямо преследующий его пароход есть русский брандер, но хлесткий пушечный выстрел с 'Владимира' полностью похоронил его надежды. 'Куин' был обречен, и противник не собирался давать ни одного шанса на спасение.
Быстро догнав тяжелый и неповоротливый парусник, русский пароход стал целенаправленно расстреливать широкую корму британца. Напрасно Кнабс пытался развернуть корабль и дать бортовой залп по своему мучителю. Русский пароход словно приклеился к корме 'Куин', и раз за разом, поражал парусник своими выстрелами.
Прошло полчаса этого ужасного избиения парусного гиганта. Получив множественные пробоины, он стал медленно погружаться в воду. Так закончилось последнее морское сражение этой войны с участием парусных кораблей и пароходов.
С радостью и тревогой наблюдал адмирал Нахимов, как британский линкор покидал поле битвы преследуемый 'Владимиром'. По его приказу 'Императрица Мария' снялась с якорей и подошла к месту боя, чтобы оказать помощь французским морякам. Корабль мало пострадал от вражеского огня, львиную долю которого приняли на себя 'Париж' и 'Константин'.
- Ну, что же, вот теперь действительно, виктория, - медленно проговорил Нахимов, обращаясь к Колычеву.
- Виктория, Павел Степанович, виктория! - радостно согласился капитан. - Враг полностью разбит, а все наши корабли целы!
- Да, целы, - молвил устало Нахимов и согласно давней привычке полез в карман за часами. В каждом сражении или походе он всегда засекал время начала и конца действий.
- Значит, сражение наше продлилось - Нахимов нажал на крышку луковицы часов и взглянул на стрелки циферблата - всего:
Неожиданно тупая боль в груди, постоянно беспокоившая Нахимова все последнее время, сдавила с такой силой, что у адмирала перехватило дыхание и потемнело в глазах. Все тело старого моряка разом сделалось ватным, часы выпали из ослабевших пальцев, и он грузно рухнул на палубу, лицом вниз.
Когда корабельный доктор, оставив свой лазарет, прибежал на громкие крики команды и приступил к осмотру больного, всё было кончено. Славное сердце последнего севастопольского адмирала перестало биться и эскулапу осталось только закрыть глаза великого флотоводца.
Если на море жестокая баталия завершалась, то сражение на суше в это время, только-только начинало набирать свою мощь в ожесточенном противоборстве русского десанта с объединенными силами коалиции.
Спешно съехавший прошлой ночью с эскадры на берег граф Ардатов, ещё задолго до рассвета привел полки генерала Муравьева в полную боевую готовность. Перед тем как покинуть лагерь, Ардатов обратился с речью к солдатам, стоя в центре бивака, ярко освещенный светом горящих костров.
- Ребята! Сегодня нам предстоит тяжелый бой! - воскликнул граф, обращаясь к застывшим в стройных шеренгах полкам. - Этой ночью, коварно нарушив перемирие, против нас выступили турки вместе с пришедшими им на помощь англичанами и французами. Сколько их - я не знаю, но могу твердо сказать - много. Гораздо больше нас всех вместе взятых. Иначе бы они не рискнули выступить против нас. Как говорится, кишка тонка.
Ардатов замолчал, переводя дыхание, и тот час услышал в ответ на свои слова одобрительный гул из солдатских рядов.
- Мы их всех уже не раз били, но сегодня битва будет очень жесткой. Противник хочет во чтобы-то ни стало сбросить нас в море и приложит к этому все свои силы. В этом можете не сомневаться. Поэтому каждый из вас должен понять только одну вещь. Мы должны стоять до конца! Кто побежит, тот не только себя и товарищей своих погубит, но и то великое дело, ради которого мы сюда приплыли. Если мы разобьем врага сегодня, то уже завтра турецкий султан подпишет мирный договор, который так нужен, и война по большому счету будет закончена.
Граф сделал паузу, а затем вскинул вверх правую руку с зажатой в ней саблей, громко молвил.
- Многие из вас сражались под моим командованием у Инкермана и Балаклавы и одержали блистательные победы. Сегодня я вновь поведу вас в бой и вновь твердо верю в нашу с вами победу. Вперед, чудо-богатыри! И храни вас господь!
Едва только Ардатов закончил говорить, как по солдатским шеренгам пронеслось раскатистое 'Ура', которое стало разноситься из конца в конец лагеря, с каждым разом набирая все новую силу и мощь.
Говоря Нахимову о том, что сухопутные войска занимают выгодные позиции под Стамбулом, граф Ардатов ничуть не кривил душой. Весь правый фланг русского десанта был надежно прикрыт старыми византийскими развалинами, делавшими невозможным скрытое приближение врага. С левого фланга русских позиций тянулась холмистая гряда, на преодоления которой враг должен был потратить массу времени и при этом основательно расстроить свои наступательные ряды. Единственным местом пригодным для массированной пешей атаки полков коалиции было широкое пространство сразу за ручьем Али-бей-су, чьё широкое и полноводное русло впадало в акваторию бухты Золотого Рога.
Чтобы нанести внезапный удар по русскому лагерю, войскам союзников было нужно перейти топкие берега ручья и наступать широким строем, имея по бокам два высоких вытянутых холма. Эти природные образования нисколько не могли препятствовать проходу большого войска, но вместе с ним не позволяли в
