протягивали симпатичным лошадкам вторую половинку печенюшки…
Потом были знаменитые сонные аллигаторы, они просыпались на каждый пятый толчок, и ребятишки всех возрастов развлекались тем, что пробегали по ним, спрыгивая с носа. Это был дешёвый, популярный и весьма любимый детьми аттракцион, который проводили бдительные сотрудники зоопарка. Ровно на пятом толчке аллигатор просыпался, распахивая жуткую пасть, и ребёнок рисковал поплатиться хвостом. Шустрые братья Эльвиры, ухитряясь посматривать на меня свысока, уговорили её пустить и их пробежаться раз пять-шесть…
Опьянённые победой, они прыгали по дорожке меж клеток впереди нас и напугали трусливого симбабвийского жирафа, который прятал голову в песок, стоило скорчить ему страшную рожу. Поэтому его держат в вольере, наполненном пенопластовой стружкой, чтобы он не ушиб себе голову, и его вечно испуганные вытаращенные глазки всегда поражены конъюнктивитом.
Тонконогий единорог с белоснежной шерстью сидел в тройной клетке за семью тяжеленными навесными замками, обводя всех жутким до дрожи взглядом, полным небесной кротости. И матери испуганно уводили от клетки детишек, когда те, желая рассмотреть поближе страшного райского зверя, прижимались к ней вплотную и просовывали сквозь прутья любопытные носы.
— Смотри, у него голубые глаза! И какие огромные! Просто жуть. И этот изогнутый рог, как древний меч… ой, он им взмахивает! Ой, снова, бр-р-р. — Эльвира поёжилась и потёрла руками плечи, пытаясь отогнать мурашки. Мне тоже хотелось обнять её, согреть и успокоить, но я опять в который раз уже не посмел — три рогатых братца бдили за нами не хуже сторожевых пёсиков.
Да ей этого и не понадобилось, минуты не прошло, как Эльвира уже снова была счастлива.
— Вот не думала, что такую прожжённую журналистку, как я, может всерьёз запугать какой-то единорог в клетке. Ой, смотрите, какие аппетитные еноты, так и просятся на сковородку!
Она продолжала мило щебетать, шутить с мальчишками, а я, рассеянно глядя на диковинных животных, думал: какая же она всё-таки обаятельная и пора, пора уже предпринимать какие-то более активные шаги, иначе я могу её упустить. Нет, действительно, долго ли такая девушка может оставаться свободной, но вдруг она скажет, что видит во мне только друга? Это будет ударом похлеще, чем удар тростью под дых от бородатого карлика-эксгибициониста по кличке Коньячный Джентльмен, за поимку которого я был награждён моей первой медалью за отвагу. А потом долго лечился в полицейском госпитале, нормальное дыхание восстановилось не сразу…
Я даже не заметил, как мы дошли до клетки льва. Книгу у него отобрали, и веницуанец явно скучал. Но, когда мы встретились взглядом, в его печальных глазах промелькнуло узнавание. Он с надеждой глянул на мои руки, но понял, что я тоже не принёс ничего почитать, и взгляд его снова стал равнодушным. Лев опустил величественную голову на лапы, закрылся крыльями и отвернулся.
— Ты что, влюбился в него? — хихикнула Эльвира, когда мы повернулись, чтобы идти дальше.
Я покраснел. Во-первых, потому что она сказала правду, во-вторых, потому что это так заметно, и, в- третьих, да, влюбился, но не во льва же… Неужели она не понимает?
— Влюбился-влюбился! — пронзительно завопил один из братьев, тыча в меня пальцем и ухмыляясь. — Влюбился в нашу Эльвирку!
— Айн, цвай, драй! Эльвирка и полицай! — так же гнусно обрадовался второй, прыгая на одной ножке.
— А ей мама целоваться не велит, — на полном серьёзе напомнил третий.
Я готов был сквозь землю провалиться.
— А ну заткнитесь все, убью на месте! — потребовала Эльвира, профессионально отвесив каждому хороший подзатыльник. Опыт старшей сестры давал о себе знать, но мерзавчики быстро нашли моё слабое место, и теперь я должен был возвращать их уважение. То есть, конечно, если оно у них вообще ко мне хоть на чуточку да было. Только, думаю, если и так, то не ко мне, а к моей профессии и мундиру. Дети в массе своей любят полицейских и охотно играют в них, но, наверное, вряд ли кто по-настоящему хочет, чтоб полицейский вошёл в круг их семьи. Это же ни шалостей, ни обмана, ни мелких бытовых преступлений — сплошной закон и правопорядок за столом. Какому ребёнку такое понравится? Вот именно, никакому…
Впрочем, вернуть благорасположение братцев Эльвиры оказалось очень просто — полкило сахарной ваты на каждого вообще не деньги. Мальчишки разом приняли меня за своего, прыгали впереди счастливые, облопавшиеся и липкие.
— Вечером у всех троих заболят животы, — меланхолично резюмировала Эльвира. — Ну и пусть. Должно же быть у детей детство. Я чувствую, что ты хочешь меня о чём-то спросить?
— Да, — решился я. — Ты не хотела бы… В смысле ты ещё не задумывалась о создании семьи?
— Нет, а что? У тебя есть какие-то мысли и предложения?
— Нет, тоже нет. То есть да, но… ещё нет. — Как она угадала? Я смутился и попытался перевести тему. — Но вообще-то я не об этом. Знаешь, меня давно грызёт один вопрос и я не нахожу на него ответа.
— Спрашивай. — Она откинула чёлку со лба, поправила локон и улыбнулась.
— Я ведь совсем недавно переведён в ваш город, но уже за такое короткое время успел вляпаться в три серьёзных дела.
— Убийство на лайнере вампиров не считается, — поправила Эльвира.
— Конечно, конечно. Однако, согласно полицейской статистике, а также доступным данным Интернета, ваши Мокрые Псы входят в десятку самых спокойных городков страны, вот я и думаю: статистика врёт или со мной что-то не так?
— Конечно, статистика врёт! — с улыбкой поддержала меня она, заваливая информацией с пулемётной скоростью. — Ты бы знал, сколько дел, преступлений, нарушений проходит в таких вот маленьких городках, оставаясь нераскрытыми даже без малейших попыток расследования. Наш старина Жерар ещё хоть что-то пытается делать. Вот, например, в прошлом году была жуткая семейная драма. Две дочки-горгулии похитили свою же маму и два дня морили её голодом, требуя с папы выкуп на мороженое!
— Круто. И что, родитель заплатил?
— Ещё бы! Но Жерар уговорил его положить в указанную урну пакет с мечеными купюрами, и юных горгулий взяли прямо у лотка мороженщика. Их папа был в полном изумлении, теперь его дочки мотают срок в детской колонии, а жена с ним развелась из-за того, что он посадил своих же детей…
— Но ведь они морили её голодом?!
— Да, но она так красиво постройнела, — с чисто женской логикой парировала Эльвира. — А ещё два года назад у нас один глупый чёрт пытался взять банк, только забыл дома чёрный чулок на голову. Ну и в результате сымпровизировал, купив в ближайшем магазине белковые сливки в баллончике и измазав себе лицо. Но когда попробовал в банке угрожать пистолетом, то кассирша при виде его рожи в сливках впала в хохот, и он ничего не мог от неё добиться. Маска начала таять, он бросился бежать, но сливки уже сползли на глаза, и он врезался лбом в толстенное пластиковое окно в паре шагов от двери. После чего потерял сознание, провалявшись так до подхода охранников. Представляешь?
— Но почему это дело не фигурировало в полицейских отчётах?
— Да потому, что, когда с него окончательно смыли сливки, то оказалось, что это внебрачный сын нашего мэра, и Жерар не мог его посадить, не нарываясь на неприятности с начальством. А однажды у нас пытались ограбить супермаркет. Лысый гном, угрожая короткоствольным автоматом, набрал полный пакет денег, всю выручку за день. Когда вор выбежал на парковку, у него вдруг порвался пакет с деньгами, он сгрёб, сколько успел, в обе руки и пытался достать ключ от машины из кармана, потом открыть ключом машину, но не мог попасть, уронил автомат, тот выстрелил ему в ногу. Если бы не полиция, бедняга бы там на месте истёк кровью. А ещё…
Нашу беседу прервал телефонный звонок. Я быстро достал сотовый, звонили из участка. Это был капрал Флевретти, только он засиживается допоздна.
— Привет, Ирджи, слушай, тут такое дело. Сюда припёрся один краснокожий типус с перьями на голове. Не иначе как провёл ночь в курятнике. Говорит, что ты его знаешь. Он хочет у нас работать. Слышь? Ты чё молчишь?
Я от потрясения так икнул, что большой круглый леденец, который дал мне «посторожить» один из
