Александра осторожно взяла одну за уголки, поднесла поближе у глазам, почувствовав вдруг, что стала хуже видеть… Лицо элегантно-надменной дамы, с достоинством восседавшей средь шелковых подушек на огромной кровати, посерело, исказившись гримасой крайнего ужаса и отчаяния. Пальцы беспощадно ломали бумажный глянец в колючий бесформенный ком. Александра встала, покачнулась, осела на пол и громко, по-бабьи завыв, несколько раз методично ударилась лбом о дубовую боковину, а, когда отняла заломленные руки от головы, то в горстях остались клочья крашеных волос.
– Почему? – шептала она, раскачиваясь из стороны в сторону тихо и страшно, превратившись в лохматую старуху с бессмысленным взглядом. – Почему она и он… За что?
Внезапно ее осенило: это же блеф! Бессовестная наглая мистификация! Вранье! Ее дочь, ее единственная маленькая девочка, такая чистая и невинная, никогда не стала бы делать этого с… Господи… Конечно, это монтаж, как она сразу не догадалась! И какая-то сволочь хочет сделать на этой грязи деньги! Александра доберется до поганого извращенца и сотрет в порошок вместе с вонючей камерой. Но сначала она позвонит дочери, убедится в полной бессмысленности собственных страхов…
Дочь долго не подходила. Лишь после десятого гудка Александра услыхала негромкое печальное: «Алло». После прямого вопроса матери в трубке воцарилась напряженное молчание.
– Ответь мне! – заорала Александра, оглохнув от зловещей тишины. – Ты спала с ним?!
– Откуда ты узнала? – тихо спросила дочь. – За мной шпионят?
Дымящийся небесный метеорит обрушился на задрапированный французским шелком потолок, прорвал его насквозь, впиваясь раскаленным осколком в живую грудь Александры.
– Дрянь! – царапая лицо, кричала она в холодный дырчатый кусок пластмассы. – Шлюха! Потаскушка дешевая! Лучше б ты сдохла!
Дочь повесила трубку, снова оставив мать наедине с бессильной тоской, болью отчаяния, леденящим ужасом.
«Что скажет Роман? О, Боже… Где ты была, Александра, в то время, как дочь твоя…»
И в тот момент раздался телефонный звонок. Хамский мужской голос осведомился, получила ли она фотографии.
– Это монтаж, – не узнавая собственного голоса, промямлила Александра.
– Я могу предоставить пленки на экспертизу. Уверен: ими заинтересуются многие…
– Что вы хотите?
– Вот это деловой разговор, – удовлетворенно хмыкнул собеседник. – Пятьсот тысяч – цена вполне справедливая. Пятьсот тысяч долларов, мадам.
– Сколько?! Вы в своем уме?! – на миг позабыв об остальном, рявкнула Александра.
– Я – да. – Игриво сообщил шантажист. – В отличие от нового друга вашей юной дочери. Они – прекрасная пара. Хотите чтобы эти снимки появились в интернете? И каждый желающий смог насладиться прелестями принцессы Марианны? А может, мне лучше обратиться к вашему глубокоуважаемому супругу?
– Нет! – Выпалила Александра. – Постойте… Но это очень большая сумма, банк мне сразу ее не выдаст…
– Ну что ж, я могу проявить великодушие и подождать один день. Но предупреждаю: не вздумайте играть не по правилам, мадам. У меня есть еще и сногсшибательное видео. Нечто среднее между крутой эротикой и мягким порно… Сказать, кто в главной роли?
– Заткнись! – зашипела Александра, топча останки лиц и тел на глянцевой бумаге. – Я достану эти деньги. Но встречное предупреждение: если после хоть что-нибудь просочиться в прессу – клянусь, Роман тебя уничтожит.
– Я же не идиот, мадам, – почтительно произнес шантажист. – К тому же я всегда играю по правилам. Готовьте денежки и ни о чем не беспокойтесь. Привет дочке. Она у вас миленькая…
– Сволочь! Скотина! – крикнула Александра, но связь уже прервалась.
– Господи, за что? За что?! – Она снова принялась рвать не себе пепельные пряди, не чувствуя боли, но появившаяся в большом трюмо старшая сестра приказала успокоиться и задуматься о том, что деньги ничего не изменят. Потому что останется он – грязный шантажист, свидетель позора ее дочери и всей семьи. И где-нибудь в теплой компании за «рюмкой чая» станет рассказывать о том, как он «сделал» саму Литичевскую, обильно смакуя подробности…
– Но что же делать? – жалобно спросила Шура, беспомощно шаря по сторонам ищущим взглядом.
«Сверхплоский» участливо, как старый член семьи, видимо желая показать, что случается нечто и похуже в этом жестоком мире, выдал картинку: старик распростертый на куче красно-белых бумаг…
«– Главврач областной психиатрической клиники Риттер… застрелен в собственной квартире… Следствие склоняется к версии ограбления…»
– Господи, нет… – качая головой, прошептала Александра. – Только не это…
«– Нет? – Насмешливо переспросила зеркальная Марианна. – Тогда приготовься: имя твоей дочери начнут трепать, как грязный лоскут, шушукаться за спиной, показывать пальцами: „Вон идет девка, которая трахалась с шизиком, убийцей родной тетки… Роман вышвырнет тебя вон, и твое место займет американская шлюха, а ты будешь всего лишь жалкой брошенной женой с сомнительным прошлым… Напомнить тебе кое- что, маленькая Шурочка?“
– Нет, нет, нет… – Александра затрясла расцарапанными щеками. – Не будь хоть со мной жестока, я же всегда любила тебя…
– Это было не всерьез. Я не хотела!
– Уходи…
«– Хорошо, я уйду. Делай, как знаешь. И вот что: из нас двоих ты не была ни красивой, ни умной. И твоя дочь пошла в тебя…»
– Куда ты? – тоскливо спросила Александра, вглядываясь в зеркальную даль, пытаясь понять, откуда всякий раз появляется и исчезает сестра. Но видела сейчас только постаревшую заплаканную женщину с размытым макияжем, трясущимися губами и остывающим пеплом в глазах.
«В отделение милиции обратился безработный, у которого двое неизвестных на улице отобрали сумку с двадцатью тысячами долларов…» – утешил «плазменный».
Александра тупо воззрилась на экран, и тот одобряюще подмигнул. Затем достала расческу, косметичку. И пока она распутывала смятые волосы, расчесывала ресницы и брови, шпаклевала крем-пудрой щеки и скулы, уходила пронзительная тоска, исчезал отчаянный тремор в руках, все плотнее сжимались в четкий отрезок тонкие губы, натягивая кожу на безупречно-округлом подбородке, а в серых глазах клубился холодный туман.
Дверь дома оказалась незапертой, и Анна, толкнув ее, нерешительно прошла внутрь.
– Марк… Ты дома?
– Аня…
При виде вышедшего к ней человека с потухшим взглядом, лицом землистого цвета, заросшим жесткой щетиной, одетого в мятую, в пятнах и разводах, футболку и вытертые джинсы, она захлебнулась от острой жалости и разрывающей душу неожиданной нежности, которая, казалось, ушла безвозвратно.
– Марк, я… – запинаясь, забормотала девушка, – я услышала по телевизору… про доктора Риттера… мне очень жаль… Я хотела сказать тебе это…
– Он был мне как отец, – прошептал Марк, закрывая лицо ладонями. – Он приезжал накануне… Наверно, я сильно его разочаровал… Знаешь, сюда сегодня опять приходила милиция… Неужели, они думают, что я мог его убить?
Его беспомощно поникшие плечи затряслись.
– Марк! – воскликнула она звенящим голосом, касаясь его плеча. – Позволь мне быть рядом! Хотя бы сейчас. Скажи, что я нужна тебе…
– Девочка моя… – Он опустился на пол, обнимая ее колени, зарываясь в их живое тепло. – Я люблю тебя… И мне так больно… Ты нужна мне. Пожалуйста, не уходи. Только не сейчас…
Горячая волна захлестнула предательской слабостью. Анна ненавидела и презирала себя в этот момент за то, что, невзирая на кровь и слезы, в глубине она отчаянно ждала одного: оказаться в жарком кольце его
