округа, вступят в предвыборную борьбу. Нетрудно догадаться, что постараются противопоставить такому развитию событий лидеры непримиримой оппозиции. Выборов они боятся как черт ладана, идти на них не хотят. Если президенту для победы нужны порядок и стабильность, им, наоборот, – напряженность, драка, кровь. Значит, главная их надежда – сделать противостояние максимально острым, решение вопроса – чисто силовым. При такой обстановке, заданной реальным раскладом сил, ясно, что в Верховном Совете с каждым днем, точнее, с каждым часом самое крайнее, экстремистское крыло будет получать все больший и больший вес, окончательно подминая остатки умеренных и центристов.
Зашел к Черномырдину, показал набросанный нами план чрезвычайных действий. Он его поддержал, временно отказавшись лишь от отключения связи и других каналов жизнеобеспечения в Белом доме, ведь тогда придется отключить и много жилых домов, находящихся рядом.
Получаем первые сведения о действиях Верховного Совета. Все, как прогнозировали. Руцкой – 'президент'. Он выступает с горячей речью, принимает на себя ответственность за страну. Им назначены новые министры силовых ведомств: В.Ачалов, А.Дунаев, В.Баранников. Расчет понятен: у всех у них в этих ведомствах свои кадры, десятки или сотни ниточек связывают их с лично преданными им людьми в армии, в МВД, в КГБ. Неожиданно осталась вакантной должность нового премьера. Доходит непроверенная информация, что А.Руцкой хотел предложить ее Ю.Скокову, который в апреле был смещен с поста секретаря Совета безопасности. Однако Скоков, вроде, залег на дно, пребывает в нетях.
Узнав о решении Верховного Совета ввести смертную казнь для 'особо опасных пособников' президента, Виктор Степанович, покривившись, пересматривает свое решение по поводу задержки с отключением в Белом доме телефонов, дает соответствующие распоряжения.
Приносят заявление министра внешнеэкономических связей С.Глазьева, он подает в отставку. Для меня лично – неожиданный удар. Что В.Баранников при случае перейдет на другую сторону, честно говоря, ожидал давно. Даже когда тот считался в окружении Ельцина одним из самых надежных и преданных. В его обращении с президентом всегда можно было подметить элемент избыточной услужливости, вызывающей инстинктивное недоверие. Но Сергей Глазьев, парень нашего поколения, в общем-то, толковый экономист, давний член команды… Правда, по вопросу о роли государства в управлении экономикой он склонялся к дирижерской позиции, в то время как С.Васильев или А.Илларионов – к более либеральной. Ему нравились, например, идеи активной промышленной политики, государственного отбора победителей – знаменитый опыт японского Министерства промышленности и торговли, который он надеялся использовать у себя, в Министерстве внешних экономических связей, куда в ноябре 1991 года был назначен первым заместителем министра. Я был рад, что после отставки П.Авена в декабре 1992 года именно Глазьев занял это место. Конечно, уже давно можно было приметить, что А. Руцкой оказывает Глазьеву особое внимание, приглашает с собой чуть ли не во все зарубежные поездки, после которых обязательно хвалит его мне, говоря, что в нашей команде попадаются отличные ребята. Совсем недавно, в августе 1993-го, когда развернулся очередной раунд перепалки со взаимным обвинением в коррупции, которое на этот раз коснулось и Глазьева, мы вместе с А.Чубайсом и Б.Федоровым, ни в малой мере не сомневаясь в его личной честности, сделали все, чтобы его защитить. Еще вчера, 21-го, в середине дня приглашал его в ряду других министров для обсуждения экономического положения. Говорили о проекте нового импортного тарифа, о давно назревшем снижении экспортных пошлин и сокращении списка квотируемых товаров. И вот теперь он перешел в другой лагерь.
Вот уж воистину, чужая душа – потемки. Впрочем, если не оправдать, то понять его можно. Здесь, на нашей стороне, немало молодых, умных, образованных специалистов. Неизвестно, как сложится дальнейшая судьба, может, он и останется если не на седьмом, так на четвертом месте. А там, у Руцкого, у Хасбулатова, со специалистами ой как не густо. Причем победа их сейчас весьма вероятна. Так кто же, как не он, Глазьев, лучше других подойдет на роль премьера? Хотел бы ошибиться, но, к сожалению, не исключаю, что именно такой немудреный ход мыслей увел его на другую сторону баррикады, а затем, после декабрьских выборов 1993 года, превратил в одного из лидеров коммунонационалистического блока в Думе…
Кроме С.Глазьева, все министры продолжают нормально работать. Контроль за федеральными системами сохранен. Оперативный штаб правительства заседает ежедневно два раза – утром и вечером. Общая картина развития ситуации в первые дни достаточно благоприятна. Указы Руцкого производят скорее комичное впечатление. Попытки вновь назначенных министров 'рукой водить' малоэффективны. После дня колебаний подавляющее большинство местных администраций демонстрирует лояльность правительству Общество в целом воспринимает происходящее без энтузиазма, с определенной тревогой, но и с пониманием. Теперь нужно развивать успех, главное – втягивать оппозицию в процесс новых выборов. К сожалению, спустя несколько дней ясно: ощущение относительного спокойствия – всего лишь кажущееся. Положение начинает быстро осложняться. Белый дом не занят, сохранен как мощный центр оппозиции, и она с максимальной энергией начинает осуществлять свой сценарий. Непрерывными и нарастающими по масштабу провокациями пытается дестабилизировать обстановку, явно ведя дело к крови.
В Белом доме – большое количество оружия. Его раздают щедро, кому попало, но прежде всего, конечно, стягивающимся сюда с разных концов страны боевикам. И вот наконец желанная цель отчасти достигнута, первая кровь пролита. Попытка захвата штаба Объединенных вооруженных сил на Ленинградском проспекте. Двое убитых и раненые.
Правительство принимает контрмеры, усиливает оцепление вокруг Белого дома, подтягивает дополнительные силы ОМОНа и милиции. Но вынужденная днем и ночью мокнуть под дождем в оцеплении милиция – прекрасный объект для работы агитаторов оппозиции и для провокаций. Теперь правительство – в положении обороняющейся стороны, ему приходится менять войска, обеспечивать порядок. Возможность активными действиями переломить ситуацию в свою пользу пока еще не созрела.
На заседаниях правительственного оперативного штаба заместитель министра внутренних дел докладывает, что его люди устали, оппозиция активно ведет среди них агитацию. Необходимы свежие силы. Представители Министерства безопасности, от которых в первую очередь ждем информацию о том, что происходит в Белом доме, о возможных провокациях, рассказывают, как вчера во столько-то часов и минут к кольцу оцепления подошли два агента иностранной разведки и что один из шведских дипломатов сказал дипломату французскому…
Оппозиция организует митинги, демонстрации.
Они не слишком многочисленны, но очень агрессивны.
Во вторник, 28 сентября, возникла идея: представителям президента и правительства провести на местах межрегиональные совещания глав администраций и председателей Советов. Ознакомиться с обстановкой, настроениями, ободрить, успокоить. Дать ориентиры. Мне достался Дальневосточный регион. 30 сентября вылетаю в Хабаровск.
На месте ощущение, что все ждут, чем закончится дело в Москве. Пока считают, что президент сильнее, и сохраняют по отношению к нему лояльность. Областные Советы вряд ли готовы ввязаться в решительное противостояние, они, скорее, нейтральны. Недавно избранный глава администрации Амурской области, присягнувший на верность Руцкому, кружит возле меня, заглядывает в лицо, говорит, что его оклеветали, клянется в верности.
В целом серьезной поддержки в регионах, на которую могло бы опереться парламентское большинство, нет. Вопреки повторяющемуся почти во всех комментариях утверждению о том, что исход противостояния решится в регионах, укрепляюсь в своем убеждении: в России судьба выборов и войн действительно решается в регионах, но судьба революций и переворотов – в столице. Залетев в Комсомольск-на-Амуре, побывал на оборонных предприятиях, расхлебывающих плоды недальновидной политики нынешнего года. 2 октября возвращаюсь в Москву. Здесь ситуация продолжает обостряться.
Соглашение о подключении Белому дому воды, электроэнергии и связи в обмен на сдачу находящегося там оружия парламентом сорвано. Но, как уже не раз бывало, сам факт достижения такого соглашения воодушевил оппозицию. Она воспринимает это опять-таки как признак слабости президентской стороны и наращивает требования. Попытки переговоров при посредничестве патриарха ни к чему не приводят. На Смоленском бульваре – баррикады.
Все равно не вижу иной разумной тактики, кроме той, которая избрана с самого начала: избегать провокаций, настаивать на выборах. Но заполненное вооруженными боевиками здание Верховного Совета похоже на заложенную в центре гигантскую мину, способную разрушить государство. Из отрывочных
