Затем в субботу утром на заре англичане, как было условлено, покинули город, не подозревая, что силы спасения во главе с Фастольфом предыдущим днем остановились в двух милях от них и теперь готовились прийти к ним на помощь, переправившись на южный берег. Чтобы объяснить, как возникла эта необычная ситуация, нужно наведаться в английский стан[92].
5 июня армия под командованием сэра Джона Фастольфа выступила в поход для спасения или усиления гарнизона Жарго, а также других городов, которым угрожали французы. Численность английской армии обычно приводится как пять тысяч, но это подозрительно круглая цифра. Ее невозможно принять. Менее чем двенадцатью месяцами ранее Бедфорд испытал огромные трудности в наборе двух тысяч человек для армии Солсбери. Далее в феврале ему удалось набрать только 1000 человек для армии Фастольфа, и в течение последующих четырех месяцев из Англии не поступало никаких подкреплений. Маловероятно, чтобы повторная попытка поскрести по сусекам дала бы больше результатов, чем первая. Как и в предыдущем случае, под англо-бургундскими знаменами выступили милицейские, или «псевдофранцузские», формирования, составившие значительную часть английской армии[93]. Но даже в этом случае трудно себе представить, чтобы общая численность английских сил достигала трех тысяч человек[94]. Все лучшие и наиболее боеспособные солдаты из гарнизонов Нормандии были уже выбраны, и качество новой армии Фастольфа, должно быть, оставляло желать много лучшего. Это обстоятельство не укрылось от опытного глаза сэра Джона, и оно многое объясняет в последующих событиях.
Фастольф по ряду причин двинулся к Этампу (в 25 милях от Парижа), выделив часть сил для охраны обоза. 13 июня он подошел к Жанвилю, где узнал об осаде Жарго сильной французской армией. Считая безнадежной попытку выручить город, Фастольф сосредоточил все внимание на городах-двойниках – Мене и Божанси. 16 июня к нему присоединился лорд Джон Толбот с крохотным отрядом в 40 рыцарей и 200 лучников, в целом 300 человек. Он прибыл из Божанси, где помещалась его штаб-квартира со времени осады Орлеана, с целью усилить армию Фастольфа, о приближении которой получил сведения.
Толбот прибыл утром. Фастольф посетил своего соратника в его покоях для совместного завтрака. За едой они обсудили военные планы, и вскоре выяснилось, что военачальники придерживаются разных взглядов. Толбот, имевший меньше военного опыта, но наделенный воинственным характером, горячо высказывался за немедленное наступление, так как французы явно угрожали городам по Луаре. Но Фастольф колебался. Он лучше Толбота знал о проникновении в ряды англичан неуверенности и о том, что боеспособность и лояльность французских формирований не являются бесспорными. Кроме того, он знал, что Бедфорд собирается прислать новые подкрепления – возможно, большая их часть была бы набрана в Англии. Сэр Джон склонялся к тому, чтобы отступить и придерживаться оборонительной тактики, пока не прибыли подкрепления. Толбот резко возражал против этого, заявив, что в любом случае намерен идти на выручку Божанси (который он только что оставил!), даже если больше никто не последует за ним. Это переубедило Фастольфа, и он согласился совершить марш на Божанси со всеми имеющимися в наличии силами. Рано утром следующего дня, в субботу 17 июня, когда французская осадная артиллерия обстреливала замок Божанси, английская армия двигалась походным маршем. Но Фастольф вновь предпринял попытку предотвратить то, что считал чреватым катастрофой. Был созван военный совет. Пока он происходил, армия стояла без движения, должно быть подозревая о разногласиях между военачальниками. Когда, наконец, было приказано продолжать движение, армию уже поразил недуг, развившийся в результате этих разногласий.
Однако марш проходил в довольно быстром темпе. Первая остановка имела место у Мена. Отсюда армия последовала по необходимости северным берегом реки, французы все еще владели мостом у города. Не доходя примерно две мили до Божанси, дорога поднимается на невысокую холмистую гряду, с нее просматривается другая холмистая гряда, пересекающая дорогу на расстоянии 800 ярдов. На этой второй гряде строилась в боевой порядок французская армия, очевидно намереваясь дать бой. Заметив это, Фастольф прибег к обычной тактике англичан: он приказал армии остановиться и развернул ее в боевой порядок. Лучники установили перед собой заостренные шесты и стали поджидать приближения французов. Но французы не двигались с места. Требовалось нечто, способное побудить их к действиям. Фастольф послал гонцов передать французам предложение, чтобы три рыцаря с каждой стороны сразились в поединках друг с другом на пространстве между двумя армиями. Это был вариант обычного вызова на поединок военачальников противостоящих армий, которые так нравились Эдуарду III. Но теперь – как почти во всех других случаях – французы проигнорировали вызов и оставались на своих позициях. Фастольф не собирался атаковать первым, поскольку французы слишком превосходили его скромные силы. Поэтому английский военачальник, по всей вероятности, вспомнил тактику графа Солсбери накануне битвы при Краване и последовал ей. То есть он отступил к Мену, намереваясь перебраться там через реку и подойти к Божанси с юга по мосту, который контролировали англичане. В соответствии с этим планом английская армия вернулась вечером к Мену и немедленно стала готовиться к захвату моста. Англичане выдвинули на позиции свои пушки и в течение ночи обстреливали защитников моста, что явилось самым ранним из отмеченных случаев «ночной бомбардировки» артиллерией[95].
На заре в субботу 18 июня мост все еще находился в руках французов. Примерно в 8 утра ударные силы англичан готовили себе из досок импровизированные щиты и прочее для штурма, когда прискакал всадник с тревожной вестью о том, что Божанси захвачен французами и что теперь противник движется в направлении Мена. Это решило дело. Маленькая английская армия оказалась теперь между двух огней к северу и югу от реки. Единственно возможным решением было отступление, и англичане с тяжелым сердцем начали обратный марш к Жанвилю. Едва ли они знали, что это был первый шаг назад в отступлении, длившемся с перерывами 24 года.
Но вернемся в лагерь французов. В пятницу утром Алансон получил неожиданное и неприятное известие о пополнении своих войск. К его лагерю приближался коннетабль Франции Артюр Ришмон во главе тысячного войска бретонцев. Со времени последних боев в Бретани коннетабль был занят при дворе дофина ожесточенной и продолжительной борьбой за власть с Ла Тремуаем. В конце концов он потерпел поражение и был изгнан с позором. Более того, Карл запретил Алансону общаться с Ришмоном. Вот почему встреча не радовала обоих. И облик графа Артюра лишь усугублял положение. Он отличался неуклюжими манерами и непрезентабельным видом, малым ростом, смуглым цветом лица и толстыми губами. Словом, походил на другого выдающегося бретонца – Бертрана Дюгеклена.
Как только Ришмон спешился, Жанна обхватила его колени руками и услышала от коннетабля слова, произнесенные хриплым голосом: «Не знаю, послана ты Господом или нет. Если да, я не боюсь тебя, потому что Господь знает, что моя душа чиста. Если же ты послана дьяволом, я боюсь тебя еще меньше». Эта несомненно достоверная речь дает некоторое представление о смешанных чувствах, с которыми французы относились к Деве на данном этапе ее карьеры.
Жанна выступила миротворцем в отношениях между двумя военачальниками, и, возможно, решение ее задачи облегчила и ускорила неожиданная весть о приближении Фастольфа во главе сильной армиии. Опасность превращает бывших врагов в друзей. Это и случилось. Когда Алансон обратился против англичан, коннетабля с его контингентом включили во французскую армию. Ее численность после этого достигла не менее шести тысяч человек.
БИТВА ПРИ ПАТЕ (18 ИЮНЯ 1429 ГОДА)
Жанна начала свою кампанию походом на Жарго в воскресенье. Но вот наступила суббота, последний день незабываемой недели. Англичане отложили на будущее атаку на мост у Мена и отступили к деревне Пате, расположенной в 18 милях к северу. Узнав об этом, французские военачальники, по обыкновению, стали медлить. «У вас есть шпоры, – возмутилась Жанна, сверкая глазами, – пришпорьте коней!» Они так и поступили. Отобрав лучших всадников в авангардную группу, Алансон приказал ей энергично преследовать англичан. Авангард очень быстро догнал противника, темп движения которого поневоле замедлялся обозом. Таким образом, когда англичане подошли к окрестностям Пате, французы уже находились в Сен-Сигизмунде, в четырех милях к югу. Здесь французы сделали привал на обед и через два часа возобновили поход. Соприкосновения с англичанами не происходило. Дозоры выслали по всем
