когда следует ожидать возвращения моего друга в сознание?
— В любой момент. Дайте мне свой телефон, и я сообщу вам сразу же, как только ваш друг откроет глаза, — предложил Матвей Александрович. Думаю, он говорил это из лучших побуждений. Но я предпочел осторожность.
— Я сам буду периодически позванивать.
— Как хотите, — пожал плечами доктор. — Не забудьте ваш плащ на дереве.
— Конечно, конечно, — заверил я. — Я не настолько богат, чтобы разбрасываться одеждой.
Выйдя из отделения, я пошел очень медленно, внимательно поглядывая по сторонам и вслушиваясь в звучащие голоса. Гиви Хромой мог еще находиться в больнице. А у меня было неподходящее настроение для такой встречи.
Но все обошлось. Я вышел в сквер, снял с березы свой весьма жалкого вида плащ и зашагал к больничным воротам, за которыми лежал ночной Город. Его тишину изредка нарушали проносящиеся на бешеной скорости автомобили. Три мятые пули я опустил в дырку, под подкладку плаща и рассредоточил по шву.
На последний автобус я опоздал, поэтому пришлось ловить такси. Расплатившись с водителем у подъезда, я обнаружил, что заработанное несколько дней назад целое состояние — как мне казалось — стремительно уменьшается в размерах. Как бы не пришлось просить у Макса выходное пособие. Хотя нет... Не буду ничего просить, даже если придется питаться одними макаронами. Макс по-своему прав, но не настолько, чтобы я чувствовал себя виноватым.
В эти минуты было особенно приятно думать о той сумме, которую мне пообещал утром Марк, человек в салатовом пальто. Это давало надежду на лучшее.
Такси задним ходом отъехало от подъезда и скрылось в темноте. Я осмотрелся — не подкарауливает ли кто меня в этот поздний час? Потенциальных караульщиков была масса — милиция, люди Гиви Хромого, московская комиссия... Даже Гарик сегодня получил основание быть мною недовольным. Он честно раскрылся передо мной, а я сбежал. Придется доказывать, что это не было заранее подстроенным. Тут я остановился и понял еще одну малоприятную истину.
Видимо, мне придется доказывать, что я не убивал Автандила. Черт. Все видели, как двое вбежали в коридор. Один потом оказался мертвым. Второй пропал. Вывод? Не нравился мне этот вывод. Причем доказывать придется и милиции, и Гиви Хромому. А последний вряд ли поверит хоть одному моему слову после истории с «Вольво».
Я почувствовал сильное желание напиться в стельку и забыть о своих проблемах. Однако это был крайне неэффективный способ борьбы с обстоятельствами. Я мог на время забыть о них, но они от этого не исчезали. Они оставались прежними, и, когда я возвращусь из забытья, все будет так же... Это только дети могут позволить себе во время игры в прятки закрыть глаза и думать, что теперь их никто не видит. В моем возрасте и в моей ситуации такие трюки не проходили...
Моя «Ока» стояла целая и невредимая. Это радовало. Белого «жигуленка», на котором меня пыталась преследовать пара неудачников, не было. Видимо, ребятам намылили шею в начальственном кабинете и отправили спать. Еще одна хорошая новость.
Завтра наверняка пришлют других, более поднаторевших в искусстве слежки. Завтра придется оправдываться перед Гариком, обманутым в своих лучших чувствах. Но все это — завтра... То есть уже сегодня, но лишь после восхода. У меня еще есть некоторое время, чтобы вздремнуть. Чтобы разобраться в своих весьма путаных мыслях. Чтобы дать отдохнуть мышцам. Чтобы подготовиться к новому дню, который будет ничуть не лучше прежнего. Главное, чтобы не был хуже.
Мне всего-то был нужен небольшой тайм-аут. Сволочи, они не дали мне и этого.
Глава 13
Будто повторялась та, прошедшая ночь, когда меня, вышедшего из лифта, стиснули с боков горячие милицейские парни.
Я смотрел на дверь своей квартиры, я стоял от нее в паре шагов и при этом понимал, что попасть внутрь мне не дадут. Два горячих парня были настроены очень серьезно.
Это были те двое, которых я заставил понервничать, отбывая на встречу с Гариком. Теперь они старались заставить нервничать меня. Обиделись они, что ли?
— Стой смирно, сука, — раз за разом повторял один, тиская в кулаке мой воротник. — Стой смирно, сука...
Второй быстро обыскал меня и остался результатами обыска крайне недоволен. Я снова не захватил с собой гранатомет и килограмм героина. Пуль он, естественно, не нашел. Опыт не тот.
— Теперь можно опустить руки? — осведомился я.
Первому вопрос не понравился, он еще сильнее стиснул ткань в пальцах и еще суровее произнес:
— Смирно стой! Сука!
— Давай его в машину, — устало сказал второй, и мой воротник тут же стал перемещаться по направлению к лестнице. Я тащился следом.
— Мы куда-то едем? — спросил я, стараясь успевать за своим шустрым воротником.
— Тебе какое дело? — равнодушно отозвался второй. Он спускался по ступеням позади меня и неспешно раскуривал сигарету. По лицу было видно, что я не вызываю у него положительных эмоций.
— Ты, сука, добегался, — рявкнул первый. — Ты бегал, бегал и добегался. Мы шутить не любим...
— Я заметил.
— Поздновато ты заметил.
Вероятно, я ошибся. Хотя и ненамного. Их действительно взгрели за неуспешное выполнение задания. Но только потом не отправили спать, а велели исправить допущенную оплошность. И разъяснить подозреваемому... Чтоб больше не бегал.
Когда наша веселая компания вышла из подъезда, то немедленно обнаружился и «жигуленок»: стоял неподалеку в кустах. Будь у нашего подъезда посветлее, я бы непременно заметил. Как только освобожусь, сразу пожалуюсь в районную администрацию.
Ехали молча. У меня почему-то не было настроения трепаться по дороге в Управление внутренних дел. Особенно ночью. Особенно зная, что вряд ли мне там скажут что-нибудь хорошее. А этим двоим и не надо было разговаривать. У них на лицах было одинаковое мрачно-удовлетворенное выражение: «Да, мы затрахались, но и этого гада прищучили».
Гад, то есть я, хотел было заметить, что это уж какой-то слишком извращенный вид секса, но потом вспомнил, что оба попутчика шутить не любят и другим не советуют. Я решил приберечь свои реплики до более подходящего момента.
Но что-то он не спешил, этот подходящий...
— Вот он, беглец, — злорадно произнес Козлов, увидев меня в дверях кабинета.
— От нас не убежишь! — услужливым тоном отрапортовал кто-то из моих конвоиров.
— Проходите, Константин. — Козлов гостеприимно развел руками. Что-то не нравилось мне его радушие. В кабинете было темно, горела только настольная лампа. Козлов сидел за письменным столом, обложившись какими-то бумагами, среди которых нечаянно завалялся пистолет «ТТ». — Проходите...
Я все еще не спешил, поэтому мне помогли толчком в спину, от которого я едва не налетел на стол Козлова. Оба милиционера, доставивших меня в Управление, зашли следом. И аккуратно прикрыли за собой дверь.
Мне показалось, что щелкнула металлическая задвижка. Или она на самом деле закрылась?
— Присаживайтесь, — продолжал любезничать Козлов, и две могучие руки надавили мне на плечи, пригибая к табурету. Я не стал упорствовать. Меня больше интересовало, какого черта Козлов делает в Управлении в три часа ночи. Ни Разговорова, ни Гарика не было. Только Козлов, кутающийся в свой плащ и изредка покашливающий. Разжалобить он меня, что ли, хотел? Пожаловаться на слабое здоровье и низкую зарплату? И в связи с этим попросить немедленно выложить все, что я утаил от следствия? Кто его знает... При свете дня он держался за спинами Разговорова и Гарика, а тут вдруг начал играть начальника. Начальник после двенадцати ночи. Просто кошмар какой-то.
— Вы же неглупый человек, Константин, — огорошил меня Козлов. Где-то я уже это слышал на днях... Ах да. От Сидорова. Тот тоже начинал с таких заявлений, а кончил... Надо будет предупредить Козлова, чтобы не вставал на скользкую дорожку. — Вы же прекрасно понимали, на что шли...
