костям и черепам, поскальзывались в алых лужах. Не было ни грядущего, ни прошлого, лишь залитое кровью настоящее.
— Больше не могу, — взмолилась она, — это мужское дело. Хочу в Аркон, одевать платья, мыть посуду. Пусть убивают.
Рядом рухнул пронзенный весовит. Сражение напоминало кошмар, когда не можешь проснуться. Агния тяжело, словно поднимая плиту, встала перед ухмыляющимся кривым вожаком с занесенным трезубцем, вяло заслонилась мечом, но тот переломился пополам, тогда она отпрянула, споткнулась о свою, сброшенную конем, сумку, из которой торчал трофейный посох и вытянула из него узкое лезвие — игрушку против грозного оружия, но противник пораженно замер, пялясь на, видимо, узнанную вещь колдуна — и потому упал с распоротым горлом, захлебываясь кровью и хрипом. Выроненный трезубец упал на алтарь, тот приглушенно загудел и девушка вдруг поняла, что в нем шевельнулось нечто невообразимо пугающее. Это был очень старый камень, вероятно, заключающий древний и страшный дух, первобытное зло, в котором не ощущалось ненависти или других эмоций — оно было абсолютно чужим — и потому более опасным. Словно в темной комнате бесшумно, неизвестно откуда подползла змея, а ты безоружен, гол и даже не можешь раздавить ее сапогом. Нечто внимательно оглядело местность и приняло решение. Сражающиеся тоже почувствовали чье-то незримое присутствие — свирепая схватка ослабевала, пока не прекратилась вовсе. И тогда стали заметны дымчатые струйки тумана, вытекающие из Камня — подобные пару, распустившему бледные щупальца ко всему подвижному. Он стелился по земле и камням, вея смертным оцепенением — и ни у кого не хватило сил шелохнуться, крикнуть. Девушка подобно остальным тоже превратилась в живую статую, но хоть она и оказалась к алтарю ближайшей, ее положение не было самым скверным. Могучие заговоры — спасибо бабушкиной науке — создали вокруг нее надежное защитное поле, по периметру которого неистово клубился «пар». Однако долго это продолжаться не могло — слишком грозной оказалась пробужденная сила. Те, когда она коснулась, уже лежали недвижимо, объединенные общей участью. Агния ощущала постепенно растущий внутренний холод и лютую злобу демона, направленную лично против нее, желающую сломить, выцедить жизненную энергию. Тиски, держащие других, ослабели — с придушенным поскуливанием нечисть расползалась прочь, а уцелевшие люди растерянно топтались на месте. Зябкая дрожь нереальности завладела девушкой, все инстинкты молили о бегстве. Она покачнулась — и «туман» всклубился почти вплотную, попыталась крикнуть, но лишь хриплый звук сорвался с онемевших губ. Она изо всех сил противилась паническому ужасу животного в сетях, однако сознание гасло, еще немного и…
Вдруг алтарь вздрогнул и колокольно загудел от удара, издав немыслимый вопль боли и ярости. Вновь попадание Ратмировой палицей — и он покрылся сеткой трещин. «Пар» коснулся сотника, тот рухнул на колени, но тут Следопыт метнул подобранный трезубец в проклятый алтарь. Хлестнуло гранитное крошево, туманные щупальца испуганно затрепетали и стали втягиваться в него. В пространстве повис резкий звук, словно лопнула струна — оцепенение пропало и девушка облегченно выпрямилась. Победа!.. Доставшаяся только троим.
Везде валялись трупы и оружие. Следопыт поддерживал бедного Ратмира — тот тяжело опирался на дубину, по лицу струился пот. Дыхание смерти коснулось его, поэтому Агния торопливо отыскала свою сумку и, порывшись в ней, достала пакетик со смесью сушеных толченных трав, исключительно целебных и действенных.
— Прими, — сказала она.
Сотник, давясь и морщась, проглотил горькое снадобье и вытер ладонью вспотевшее лицо:
— Нормально. Удираем, ОН вернется.
Девушка повесила сумку через плечо, через другое — арбалет, окровавленный посох брать побрезговала и вслед за двумя мужчинами поспешила в чащу — и пока сзади не сомкнулись кусты, ощущала спиной запоминающий ненавидящий взгляд из алтаря.
— Уф, — выдохнул Следопыт, когда они достаточно углубились в лес, — еще одна заварушка — и конец. Что мы забыли в тех горах?
— Приказано доставить, — сухо сказал Ратмир, поправляя обруч на голове. — Скоро буря.
Космами темного дыма клубились тяжелые низкие тучи, освещенные тускло мерцающим солнцем. Под ними вспыхивали красноватые зарницы, предвещавшие непогоду. В стремительно наступивших сумерках лишь прощальный луч иногда прорывался сквозь кроны, чтобы осветить клочок земли или поваленный ствол. Деревья становились все более низкорослыми, почва сырой. Наконец, они вышли на край болота. Перед ними тянулась ровная зеленоватая поверхность тины. Тут и там виднелись зеркала воды, одни затянутые ряской, другие — чистые, с гигантскими бледными кувшинками, источающими пряный аромат; попадались островки с высохшими тростниками, холмы гниющих растений. Ветер пронизывал холодом.
Следопыт повел их вдоль берега, внимательно ища только ему ведомые приметы. Остановился возле ничем не примечательного места и удовлетворенно потер ладони:
— Здесь притоплена гать. Держитесь за мной.
Он вошел в мутную воду и зашагал по ней, как по тверди, проверяя дно трезубцем. Сотник оказался замыкающим, Агния посередине. Ей казалось, что слякоть и вонь будут преследовать ее вечно. И никогда- никогда не отмыться. Ей снова захотелось домой, к дядюшке Ивру, но что-то влекло вперед, будто эхо голоса, обещавшего счастье.
С каждым шагом вода поднималась и постепенно превращалась в топкую грязь. Все сложнее было выбирать места, где ноги не вязли и не погружались в булькающую смердящую массу.
Когда путешественники, оступаясь, оскользаясь, прыгая с кочек на гать, достигли первого острова, хлынул дождь. Вместе с оголтелым ветром он хлестал по лицам, сбивал, шамански беснуясь. Они отфыркивались, плевались, пока кое-как не поместились под единственной скрюченной дубосиной, уныло торчащей из вязкой жижи. Упругие косые струи барабанили по листьям и, рассеиваясь на мириады брызг, пытались пробить густой зеленый шатер. Тяжелый грохот грома не затихал ни на мгновение, будто тугими палицами равномерно колотили по голове.
Все трое частично оглохли и ослепли, одежда промокла насквозь. Это продолжалось бесконечно долго, затем туш пугливо разлетелись, освободив промытые небеса, источающие бледный свет и багровую луну. Освещенные ею полосы чистой воды тянулись между пятнами грязи и водорослей. Кроме назойливого комариного гудения не слышалось ни звука, болото стерегуще затаилось — враждебное и чужое. Гать кончилась, дальше требовалось плыть. Следопыт пошарил по острову и под грудой гниющих кувшинок обнаружил когда-то припрятанный им плот. Там же хранились и весла.
Путешественники кое-как поместились на нем, оттолкнулись от пружинящего берега и двинулись вперед, тихо проклиная жалящий гнус и плавающие кочки. И снова Агния ощутила холодное прикосновение опасности, словно ветер донес омерзительный запах. Похоже, что-то скрытно приближалось. Откуда? Она огляделась и не заметила ничего подозрительного. Но что это? Странный звук… В нечистой воде в свете звезд виднелись приближающиеся всплески.
— Внимание, — шепнула она, касаясь меча. Соратники перестали грести, отложили весла и, вглядываясь в непроницаемую глубину, тоже взялись за оружие, и вовремя — прямо по курсу черная вода стала угрожающе вздыматься и опускаться, точно нечто огромное передвигалось по дну.
— Вот оно! — вдруг воскликнул Следопыт, вздымая трезубец и тут же оглушительный рев вдребезги разбил тишину. Поверхность трясины вспучилась и выплеснула гигантского отвратительного монстра, помесь тритона с крокодилом: серая слизистая кожа в складках, бородавчатая морда с клыкастой пастью от уха до уха, рога. Когтистая лапа уцепилась за плот, тот угрожающе качнулся, накренился. Охотница взмахнула мечом и еле уклонилась от фонтана вонючей крови. Зверь замотал головой и широко разинул пасть, вывалив раздвоенный язык. Пахнуло омерзительным смрадом.
— Сейчас я его! — азартно выкрикнул Следопыт, крепко ухватил трезубец и глубоко вонзил между белесых глаз, сверкающих неистовой злобой. Чудовище дернулось, чуть не опрокинув хрупкое плавучее сооружение, и, взметнув гейзер брызг, стремительно скользнуло прочь, сразу растворившись во мраке. По мутной воде побежали зыбкие волны, на них, точно живые, задергались кувшинки.
Агния с трудом поднялась с танцующих скользких бревен и ахнула: рядом растерянно озирался только Ратмир, а третий спутник бесследно исчез вместе с трезубцем, застрявшим в черепе амфибии. Ее громоподобный рев доносился уже издалека.
— Где ты?! — крикнула девушка, села и разревелась, как маленькая. — Хочу-у домой. Не могу больше, когда все кончится?
