польско-немецким наместникам.
Эти чувства жили в сердцах галичан еще в XIX веке, когда значительная часть униатского духовенства стремилась найти освобождение от унии у деспотической царской России, только бы не выполнять роль послушного орудия в руках неумолимых врагов Украины и ее народа.
Яркой иллюстрацией этого положения была история униатского священника Ивана Наумовича. Он не только решился сам вернуться к вере предков, но призывал идти этим путем и своих соотечественников. За это Наумович заплатил самой дорогой ценой — своею жизнью. Его обезвредили старым испытанным способом, который еще во времена Борджиев вошел в традицию Ватикана, — ядом.
В конце прошлого столетия перед деморализованной униатской церковью открывается новый период ее истории.
На этот раз ключ к ее будущему очутился в более надежных руках, чем руки лишенной государственного кормила польской шляхты или медленно умирающего императора умирающей австро- венгерской монархии. Молодой немецкий империализм, позавидовав лаврам Ягайлы, обращает свой алчный взор на богатые просторы Украины.
После отставки канцлера Бисмарка, Вильгельм II уже не скрывает больше своих восточных планов, и протестантская Пруссия находит вдруг общий язык с Ватиканом. На международной политической бирже акции малоизвестной тогда в мире униатской церкви подымаются быстрыми темпами. Предприятие требовало фундаментальной реконструкции, или, как говорили тогда, оздоровления. Во главе его надо было поставить человека, который бы своим происхождением, социальным положением, связями и энергией давал гарантию, что им будет сделано все возможное для подчинения непокорного европейского Востока.
Так родилась карьера молодого блестящего офицера австрийской армии, украинизированного поляка графа Андрея Шептицкого, из помещичьего рода Шептицких.
Карьера головокружительная. Назначенный священником в 1891 году, через восемь лет он становится уже епископом, а через год — митрополитом. В первые годы своей деятельности Шептицкий полностью оправдывает надежды Ватикана и его союзников. Он проводит реформу монашеского ордена василиан и превращает его в гибкое, послушное орудие политики окатоличивания.
На деньги Ватикана и на немецкие деньги развертывается пропаганда воинствующего католицизма как прикрытия политического стремления подчинить украинский народ немецким империалистам. Словно грибы после дождя, растут и множатся католические издательства, полки книжных лавок гнутся под тяжестью кричащих демагогических религиозных брошюр и газет.
Все это было насыщено ненавистью к православным «еретикам» и к России. Этот религиозный лубок, подслащенный слезливым культом Марии, ставил своей главной целью отдалить галицийских украинцев от их надднепрянских братьев, во что бы то ни стало изолировать их от революционных идей, которые как раз в ту пору волновали сердца и умы широких масс Восточной Украины, выливаясь в вооруженные восстания рабочих и крестьян.
Амвоны церквей постепенно превращаются в трибуны украинского воинствующего национализма и в школы психической подготовки населения Галиции к мировой войне. Преданность престолу Габсбургов стала высшей ’ добродетелью, а ненависть к русскому народу — одиннадцатой заповедью.
Сам митрополит не бросался в водоворот политических страстей. Как и подобает дипломату голубой крови, он сохранял величавый покой, охотно выступая в роли г Моисея, который преисполнен желания больше разгова-! ривать с богом, чем с толпой, а если и спускается с горы Синайской на землю, то только для того, чтобы умиротворять страсти и мирить враждующих…
Шептицкий умело создает себе авторитет. Стремясь к постепенной латинизации униатского обряда, он одновременно тормозит латинизаторский пыл униатских епископов Станислава и Перемышля и, таким образом, приобретает среди верующих славу защитника греческого обряда.
Владея огромным состоянием и субсидиями из разных источников, он широко развертывает филантропическую деятельность, строит музей, больницу. Его личные деньги становятся основным капиталом самого крупного банка в Галиции. Немало художников, писателей, артистов пользуются его материальной поддержкой. Земные блага становятся в его руках золотой цепью, которая приковывает паству к престолу митрополита.
Впрочем, это была только подготовка к великим событиям, которые приближались. Честолюбивые планы митрополита простирались далеко за пределы Львова, его ни в коем случае не удовлетворяла слава провинциального филантропа. Ни его самого, ни выше его стоящих.
Накануне первой мировой войны мрачный святоюрский замок становится одним из отделов германского генерального штаба. Здесь за толстыми стенами проводится кропотливая работа: устанавливаются маршруты для будущих миссионеров — конквистадоров, детально обсуждаются способы, которыми будут пользоваться для разложения русского тыла; здесь день и ночь идет подготовка для нанесения смертельного удара православной церкви…
А надо всем этим доминирует одна идея, давно уже проработанная и во всех деталях продуманная в ведомственных кабинетах Ватикана, Берлина и Вены: Шептицкий в роли униатского экзарха всея Украины и всея России — от Збруча до Владивостока…
Вспыхивает война. Митрополит Шептицкий делает вид, будто не замечает длинных колонн людей, отправляемых австрийскими милитаристами на смерть, хотя среди этих несчастных находится немало униатских священников. У митрополита нет времени для этого — наконец-то пробил его час.
С появлением русских войск под стенами Львова Шептицкому представляется лишний случай укрепить свой авторитет у верующих. Среди его бесчисленных венков не хватает одного: тернового.
Русские власти во Львове принесли ему только пользу. Шептицкого арестовывают как агента вражеского государства и вывозят в Курск, а потом в Суздаль и в Ярославль.
Легенда о его «мученичестве» растет как на дрожжах. Императоры Австрии и Германии, папа и Альфонс испанский нажимают на все пружины, и через несколько недель после февральской революции 1917 года в России граф получает возможность сменить комфортабельную квартиру в Ярославле на роскошные апартаменты в лучшем петроградском отеле.
Здесь Шептицкий не теряет времени. Он нажимает на Временное правительство, добиваясь легализации униатской церкви в России.
Не ожидая решения князя Львова, он назначает экзархов Петрограда и Киева и уезжает на Украину, где становится почетным гостем Центральной Рады.
Окруженный нимбом «мученика», митрополит Шеп-, тицкий возвращается во Львов и находит на столе письмо от папы о назначении его главой униатской церкви в России. Его карьера дошла до зенита; предстоящие события — поход австро-немецких войск в глубь Украины и России — должны были завершить ее.
Однако не завершили. Австро-Венгрия разлетелась. Германия разгромлена. Шептицкому пришлось терпеливо ждать более подходящего случая.
Но кипучая энергия и честолюбие этого человека не позволили ему присматриваться к развитию событий со сложенными руками.
Будучи прикованным болезнью к креслу, он не перестает ни на минуту управлять из-за святоюрских кулис политикой украинской реакции. Ловко используя марку «внепартийного фактора» и пользуясь экономической независимостью от большинства галицийско-украинских учреждений, он делает все возможное, чтобы объединить реакционные элементы под лозунгом антисоветской интервенции, и с этой целью создает свою партию, так называемый «Украинский католический союз».
Об истинном христианском человеколюбии основателя и руководителя этой партии свидетельствует передовая статья газеты украинского католического союза «Мета» от 17 апреля 1932 года. В ней мы читаем: «Украинский национализм должен быть подготовлен ко всяким способам борьбы с коммунизмом, не исключая массовой физической экстерминации, хотя бы и жертвою миллионов человеческих экзистенций (существ)».
Одновременно митрополит пытается влиять на политику Варшавы по отношению к украинцам. Когда
