— Буквально... она... да... умерла. Но ей не обязательно оставаться в этом состоянии. Как только мы закончим наше исследование, наладим аппаратуру и найдем донора, Рита будет возвращена к жизни.
— Возвращена к жизни? — Сомнение и искра надежды пробежали по лицу Тагла.
— Да, да. Морозильная камера создана именно для того, чтобы сохранить пораненное или пораженное болезнью тело для будущего, когда его можно будет вылечить и оживить.
Тагл не спускал глаз со Стоши, но душа его была в смятении. Если бы давным-давно он не узнал джегда тогм и их упрямое нежелание смириться с неизбежным, он бы никогда не поверил, что подобная операция — возможна. Неожиданно у него появилась надежда, ибо он не сомневался, что если во Вселенной и существовал кто-то способный изобрести машину, чтобы победить смерть, так это были джегда тогм.
Неправильно расценив молчание Тагла, Стоша быстро добавил:
— Рита верила в успех дела, Тагл. Это было ее решение — использовать технику землян. Она знала, что мы не поможем ей, и она знала о достижениях инопланетян в области медицины. Она наткнулась на морозильные камеры и на инструкции к ним незадолго до того, как на нее напала Лиш. Она добровольно погрузилась в состояние гибернации, близкое к смерти, с целью быть замороженной.
— Желание смерти? Рита?
— Скорее, желание жить. Это был ее единственный шанс, и она его не упустила.
— Ты действительно считаешь, что вы сумеете оживить ее? — спросил Тагл осторожно.
— Мы все проверили. Норий уверена, что у нас получится.
— Тогда почему же инопланетяне не спасли самих себя с помощью этих машин?
Геолог пожал плечами.
— Вот тут ты меня прижал к стенке. — Не обращая внимания на озадаченное выражение лица Тагла, Стоша покачал головой и продолжил: — У них потрясающая техника, и системы функционируют отлично, а значит, у них были свои причины. Они делали много такого, чего нам не понять.
Тагл кивнул, но вопрос по-прежнему волновал его. Во всех творениях рук человеческих отразилась их любовь к жизни. Они славили жизнь, они пели ей гимны. Венера стала обитаемой только благодаря им. Зиготы жили, и Рита тоже будет жить. Так почему же они не использовали морозильные камеры, чтобы спасти себя?
Тем не менее, осознав, что у Риты была надежда, мозг Тагла переключился на проблемы миссии и беев.
— Ты уверен, что зиготы — жизнеспособны, Стоша?
— Да, абсолютно.
— Если необходимо, ты можешь поместить их в инкубатор и заняться их дальнейшим развитием.
Стоша чуть не подавился от удивления, но ответил ровным голосом:
— Конечно. Мы готовились перенести их в основную морозильную камеру, когда Лиш...
Резко встав, Тагл дотронулся до плеча геолога.
— Пойдем. Ты мне нужен.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Тагл медленно выходил из состояния транса. Он уже перешел на уровень близкий к пробуждению и напрягся. Он чувствовал Стошу и присутствие кого-то более сильного: Бьера. Дежурные выпрямились, когда он открыл глаза, но он посмотрел мимо них. От возбуждения и нетерпения он очень часто дышал, почти задыхался, и ему пришлось заставить себя успокоиться. Ни Стоша, ни Бьер не вымолвили ни единого слова, пока он не повернулся в их сторону.
На лице Стоши было написано беспокойство, когда он наклонился вперед и заглянул в глаза штагна.
— Ты в порядке?
Тагл кивнул и сел. Он опустил ноги на пол и взглянул на Бьера. Психолог сидел на откидном стуле у стены. Его коричневая шерсть казалась сейчас почти черной, густые брови встали домиком. В глазах его горела злоба.
— Ты опять предашь нас, Тагл ди джегн? — спросил Бьер нагло.
— Я никогда не предавал беев, Бьер.
— Ты знал о банке человеческих зигот на этой станции, Тагл. Жизнеспособные зиготы людей! Но ты все равно разрешил Стоше продолжать работать с ними. Майда шли! — с презрительной усмешкой произнес Бьер.
Тагл с невозмутимым лицом посмотрел на разозленного психолога.
— До недавних пор я не подозревал о жизнеспособности эмбрионов. И Стоша тоже. Никто не предавал беев.
— Ты — предатель. Все предатели!
Стоша без предупреждения вскочил со стула и двинулся к психологу, угрожающе рыча:
— Думай, кого ты называешь предателями, Бьер ти агн!
Тагл остановил Стошу отрывистым выкриком:
— Хватит! У нас найдутся дела поважнее, о которых надо позаботиться.
Стоша заколебался и, убрав когти, вернулся на место. Он ничего не сказал, но не спускал с Бьера горящего взора.
Опасность миновала, и психолог опять обратился к Таглу:
— Что может быть важнее угрозы срыва нашей миссии в этой звездной системе? Существование живых человеческих клеток делает нас преступниками! — Уши Бьера зашевелились, и он заерзал на стуле, переводя взгляд со Стоши на Тагла и обратно. — Они умерли! Почему бы не оставить их в покое?
— Зиготы инопланетян не перестали бы быть жизнеспособными, если бы мы не нашли их,— ответил Тагл терпеливо. — Они бы все равно существовали.
— Не уверен, — фыркнул Бьер с сомнением. — Само их существование опасно.
— Их существование может спасти миссию, Бьер. — Тагл встал. — Где тут переговорные устройства, Стоша?
— В центре управления станцией.
Бьер выступил вперед:
— Как они могут спасти миссию?
— Так же, как они спасли Лиш.
— Но Лиш — мертва.
— Она бы не умерла, если бы Вит сумел оттащить ее от Риты, не сломав ей шею. Она не заснула. Потребность защитить беев от инопланетян придала ей сил, чтобы не уступить желанию смерти. Остальные захотят жить по той же причине.
Тагл обошел психолога и направился к двери.
Бьер и Стоша последовали за Таглом. Один за другим они устремились к Центру Управления Станцией.
Тагл почувствовал слабый запах беспокойства и взглянул на Стошу.
— Что тебя тревожит?
— Я просто думал о Лиш. Она пыталась уничтожить банк зигот. Если мы действительно разбудим кого-либо еще, они также захотят уничтожить его.
— Но ты-то этого не хочешь, Стоша, не правда ли?
— Нет.
Тагл кивнул:
— И я не хочу.
— Почему? — Бьер схватил Тагла за руку.
Тагл поскользнулся и чуть не упал. Вырвавшись из цепких пальцев Бьера, штагн зарычал.
Бьер либо не понял намека, либо просто проигнорировал его.
— Если зигот не будет, — проурчал он, — не будет и угрозы.
Стиснув зубы, Тагл промолчал. Ему становилось не по себе при одной мысли, что надежда, пережившая века, может вдруг погибнуть, но он знал, что Бьер ничего не поймет. Его надо было усмирить, объяснив все чем-то, выходящим за пределы нежелания совершать преступление против Вселенной.
