заслужить тем, что всегда и во всем была первой, Гам не оказалось. Был стадион, и он был пуст, и посреди него стоял пьедестал, куда она могла забраться и постоять на нем. И все.
Геня вдруг поняла, что шанс у таланта совершить нечто великое, достойное Большой Любви, настолько Мал, что вступить За него в борьбу может лишь человек, который готов плюнуть на эту якобы ожидаемую в конце Любовь, пожертвовать своим счастьем, единственно ради того интереса, который он испытывает к работе. Такому человеку все равно, победит он или нет. От этого понимания ей вдруг стало холодно и пусто, она поняла, что никогда не любила физику. Папа был далеко, а она заскучала по тому, кто бы заботился о ней и обещал сводить в зоопарк.
Подружки вдруг разом повыходили замуж и нарожали детей; темы их разговоров поменялись и стали ее раздражать. В университетах появились новые талантливые студенты, писавшие новые диссертации; в лабораториях НАСА каждый год планировали запуск новых спутников.
Полет жизни замедлялся, она летела уже не как ракета — все выше, ярче, — а парила на положенной ей высоте, словно планер — сегодня чуть выше, завтра чуть ниже, — рядом с многими достигшими такого же уровня жизнями. Тем временем, то и дело кто-то молодой с веселым грохотом стремительно проносился мимо в небесную высь, обдавая холодными брызгами не ее успеха и славы…
Что же, действовала она всегда решительно. Плюнув на физику, на престижную работу в НАСА, Геня взяла курс на любовь. Изучив внимательно те кластеры, в которых по миру наблюдалась наибольшая концентрация приемлемых потенциальных мужей, она остановилась на Вестминстерской Школе Бизнеса в Лондоне, — одной из престижнейших в мире. Поступить в школу для Гени не составило труда — отборочные тесты с аналитическими и математическими задачами, на которых срезалось 90 процентов поступающих, доктору физики показались шуткой — она набрала один из самых высоких баллов.
Дальше, как она предполагала, должны были вступить в игру законы больших чисел. Концентрация перспективных мужчин на квадратный метр школы была исключительно высока; общее сидение на лекциях, работа в группах, вечеринки и прочие разного рода мероприятия должны были дать обильный материал для наблюдений и окончательного отбора искомого мужчины — красивого, умного, богатого, желающего детей и водящего и зоопарк. Лишь только она его вычислит, она возьмет его — последнее она тогда считала делом техники.
Геня размотала тюрбан и принялась яростно вытирать волосы. Вспоминая свою былую самоуверенность, прикусила губу… да, техника подвела.
Было так: на первой же школьной вечеринке она легко и непринужденно подошла к двум симпатичным молодым людям, одетым в безукоризненный business casual[6] , беседующим на диване за столиком. Элегантно и соблазнительно вильнув бедром, села радом с ними на пуфик, поправила волосы и с улыбкой — как ей показалось удачно и с юмором — продолжила последнюю услышанную в разговоре фразу. Вдруг… случилось неожиданное. Молодые люди посмотрели на нее с недоумением и холодной досадой. Она смутилась, не к месту засмеялась. Один из молодых людей очень вежливо объяснил ей, что ему с товарищем надо закончить частный разговор. Она поднялась с пуфика ни жива, ни мертва. Они геи? Им, правда, надо что-то обсудить? Громкий смех заставил ее обернуться. На пуфик плюхнулась сокурсница в открытом платье, на вид двадцати с небольшим лет. Раскрывая в улыбке рот и блестя перекрашенными ресницами, она по очереди игриво протянула молодым людям узкую ладошку. Молодые люди оживились и стали жать ей руку; один из них тут же принялся ей что-то рассказывать; другой, заметив, что девушка сидит на проходе, подвинулся на диване и предложил сесть рядом.
Гене стало плохо. Она ушла в туалет, и долго, пока в дверь не постучали, рассматривала свое лицо в зеркале… Техника.
Она так и не нашла фен, — наверное, соседка снова утащила его в свою комнату. Решив сначала одеться, Геня скинула на стул халат и нагнулась над ящиком с бельем. Столько красивых нарядов, а порадовать некого. Она выбрала пару.
Тогда, после облома первой вечеринки, она решила, что если эксперимент не подтверждает спрогнозированных результатов, надо проверить все параметры еще раз. Для этого она перечитала конспект лекции одного футуролога, лекцию которого посев а, еще когда училась в Стэнфорде.
Аресс-код, означающий неформальный, но респектабельный, стильный вид Футуролог был из Цюрихского Политехнического Института, — заведения, где, как он сам пошутил, нобелевские лауреаты сталкиваются друг с другом широкими лбами в коридорах. У самого футуролога лоб был узкий, — был он молодой, с коротко подстриженной головой и впалыми щеками, и рассказал о том, как в будущем будет, по его мнению, развиваться институт семьи.
— Еще сто лет назад, — начал свои объяснения футуролог, — считалось правильным и естественным в течение всей жизни иметь одного и того же партнера. Люди женились в двадцать лет, и к сорока годам становились пожилыми.
Лектор предъявил публике фотографию: мужчина и женщина на ней имели уставший вид и судорожно держались за руки, будто искали друг в друге опоры.
— Но сегодня, — бодро продолжал лектор, — благодаря улучшившемуся качеству жизни, прежде всего состоянию экологии в городах, здоровому питанию и занятиям спортом, люди в сорок лет только достигают расцвета сил!
На смену усталым старикам была представлена фотография хорошо отдохнувшей, подтянутой пары. Мужчина и женщина на ней, — красивые, уверенные в себе, — стояли рядом друг с другом, независимо сложив руки на груди; они бесстрашно глядели каждый в свое будущее.
— В будущем обществе, — пояснил лектор, — будет считаться нормой иметь не одного официального партнера в течение жизни, а несколько, — скорее всего их будет три. Ведь уже сейчас мы наблюдаем, что в развитых обществах люди женятся поздно, к тридцати годам, и значит уже теперь на первом этапе жизни — от двадцати до тридцати лет им нужен особый партнер, так называемым «партнер по исследованию жизни», то есть такой партнер, с которым они будут изучать мир — путешествовать, общаться, экспериментировать, искать себя… Этот, как его еще называют, «партнер по приключениям», скорее всего не будет подходить для другого типа союза, следующего за первым. Целью второго типа союза будет «гнездо», дети. К тридцати годам каждый должен будет поискать и найти себе такого семейно-ориентированного компаньон;и поменять на него предыдущего. Период «выведения птенцов' займет лет пятнадцать-двадцать. Годам к сорока пяти, когда «гнездо» опустеет, вполне еще бодрый человек соскучится со своим вторым партнером, и начнет себе поиск третьего — того, с кем он сможет «изобрести себя заново», начать новую интересную жизнь, пуститься делать то, о чем всю жизнь мечтал…
Далее швейцарец пояснял, что все три типа партнера на трех этапах жизни — предполагают разные и по сути несовместимые виды личности, и что люди, находящиеся на каждом из трех этапов. имеют потому совершенно разные интересы и ценности.
— Очень велика вероятность того, — говорил лектор, — что тот, кто подходил вам идеально для познания мира, вовсе не пригодится для создания семьи, а тот, с кем вы вывели потомство, не сможет вас понять, когда вы захотите вдруг в сорок пять лет проехать на мотоцикле от Восточного до Западного побережья Америки.
Евгения вздохнула.
Все он говорил правильно, этот лектор. Анализ показывал, что ее, Евгении, «приключенческий» период затянулся: сейчас она крутится в среде тех, кто еще пребывает в активной «приключенческой» фазе, а сама она при этом ищет того, с кем свить гнездо. Получается явный диссонанс — оттого красавцы в школе и смотрят на нее, как на статистическую ошибку…
Она застегнула лифчик под грудью, затем перевернула его чашками вперед, подтянула вверх, поправила, обхватив грудь руками.
По поводу «правильного» партнера все-таки с лектором можно было поспорить: неясно, например, откуда берутся три разных типа людей — они что, сидят каждый в одном из трех ящиков, откуда некий среднестатистический человек в течение жизни их вытягивает, словно фокусник кроликов? А как только У этого среднестатистического человека закончится очередной Цикл, он скидывает кролика обратно в ящик. А как иначе они Расстаются? Просыпаются в одно прекрасное утро и говорят хором, повернувшись друг к другу на подушке: «Ну все, дети выросли и уехали. Разбегаемся?» А если нет, то значит один другого бросает, а если так, то оно и всегда так было.
Евгения застегнула молнию на джинсах и остановилась в раздумье перед шкафом: синий свитер или
