– Он спросил, понравилась ли мне кукла.
Мама все еще гладила мой лоб, но вдруг наклонилась ко мне, точно хотела меня от чего-то защитить, и прошептала:
– О, Камилла, дитя мое дорогое, я так тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю, мам. Ужасно как люблю.
Мне захотелось плакать, но я знала, что нельзя.
Мама выпрямилась и снова стала поглаживать мой лоб. Когда я была маленькой, эти движения убаюкивали меня. Но сейчас они, наоборот, прогоняли сон и заставляли напрягаться. Мама заговорила тихим, точно сонным голосом:
– Многие люди не отдают себе отчета в том, что любовь можно убить. Когда кто-то говорит тебе, что он тебя любит, ты никогда не ждешь, что он отвергнет твою любовь, которую ты предложишь ему в ответ.
Холод от окна обдувал мои горящие щеки. Мама в ее розовом бархатном халатике поежилась.
– Ты правда меня любишь, дорогая моя? Правда любишь?
– Правда люблю.
Я крепко зажмурилась, чтобы не потекли слезы.
– Мне так бы хотелось, – прошептала она, – так бы хотелось, чтобы моя мама была жива. Так бы хотелось с кем-нибудь поговорить. Хотя бы с Тодом или с Джен. – Дядя Тод и тетя Джен (полное имя Дженнифер) – это ее брат и сестра, которые живут очень далеко от Нью-Йорка. – Мне бы хотелось… Мама так всегда обо мне тревожилась. Ей всегда казалось, что я дурочка. Ну, в хорошем смысле.
Она глубоко вздохнула.
– У тебя все хорошо? – спросила она.
– Да, мама, – отозвалась я.
– Хочешь спать?
– Да.
– Тебя ничего… Ты ничем не обеспокоена?
– Нет, мам.
– Ну, хорошо. Я подумала… Мне показалось… Тебя никто в школе не расстроил?
– Нет. В школе все в порядке, – сказала я.
2
Утром в четверг, когда я еще не успела как следует одеться, раздался телефонный звонок. Звонила Луиза.
– Камилла, давай вместе позавтракаем в аптеке, прошу тебя.
У нее как-то странно дрожал голос.
– Ладно. А в какой?
Я обрадовалась ее звонку. Мама обычно завтракает в постели, а с отцом мы, как правило, завтракаем вместе. Я чувствовала, что мне будет легче встретиться с ним вечером. Пусть пройдет время.
Мама вышла из спальни, когда я уже натягивала пальто.
– Камилла, ты куда? – спросила она.
Этим утром она уже не была похожа на Спящую красавицу из сказки. Она выглядела бледной, на лице ее отражалась какая-то усталость или тревога, она куталась в свой халатик, точно ее знобило.
– Я иду позавтракать с Луизой.
– С Луизой? Но почему?
– Мне показалось, что ее что-то тревожит.
– А с тобой… Ты себя хорошо чувствуешь?
– Да, спасибо.
– А ты… ты сразу же после школы – домой?
– Не знаю. Наверное.
– Но ты очень-то не задержишься?
– Нет, мам. Но мне пора. Я обещала Луизе сразу же с ней встретиться.
Я поцеловала маму и пошла. Я чувствовала себя ужасно одинокой. Так, должно быть, чувствует себя иностранец в чужой стране. Я не знала, о чем говорить с родителями. Разговаривать с ними стало словно говорить с чужими. Надо было изо всех сил находить слова, которые звучат буднично и незначительно.
Я захватила с собой Жакову куклу и по дороге занесла ее в школьную раздевалку. Для Луизы. Я не могла вынести, чтобы в доме что-то постоянно напоминало Жака. Раньше я молилась о том, чтобы он вовсе не появлялся в нашей квартире. Сейчас же я сократила свою просьбу к Господу до того, что просила, чтобы папа не возвращался домой рано и не заставал Жака с мамой в нашей гостиной. И тут я подумала: «А интересно, почему папа вчера пришел с работы так рано?»
