часть замка, где он, собственно, и находился, была уже восстановлена, боковые крылья расчищены от обломков, и воздух вдоль периметра слабо дрожал, указывая на присутствие защитного поля. В подвалах мягко урчали генераторы поля, заодно обеспечивающие экспедицию светом и теплом, а во дворе уже выросли подсобные помещения — в том числе и ангар для авиетки. Странное пристрастие Гидеона к подобным игрушкам до сих пор оставалось для него загадкой — тащить такую нефункциональную штуку через расстояние в несколько световых лет! «Впрочем, — подумал он, — она почти ничего и не весит».
Под сводами замка шаги отдавались эхом так гулко, что, казалось, идет великан — но это был всего лишь Гидеон. Он вошел, отряхивая капюшон, вид у него был удрученный.
— Дождь, — сказал он. Это прозвучало почти укоризненно.
Симон вновь выглянул в окно. Редкие искры на поверхности защитного купола, там, где капли испарялись, ударяясь о силовой щит, превратились в сплошное ровное тусклое сияние.
— Да, — сказал он, — тут это обычное дело.
— Я к такому не привык, — Гидеон вновь отряхнулся, точно собака.
— Эй, — сказал Симон, — тут все-таки архив.
— Надо же! — сказал Гидеон. — А когда я читал об этом, все представлялось совсем иначе.
— Ты еще скажи, что нас надули…
— Нас надули, — охотно согласился Гидеон. — Ладно, сворачивай свои труды. Пошли.
— Да я не работаю, — вздохнул Симон, — так, дурака валяю. А, привет, Винер.
— Я за вами, — сказал Винер, — Коменски ждет. В дубовом зале.
Он выглянул в окно и грустно сказал:
— Дождь идет.
— Вы что, — удивился Симон, — сговорились? Это самая важная новость за последнее время?
— Там не было дождей.
— Там много чего не было.
— Что ты читаешь? — спросил Винер, заглядывая в книгу из-за спины Симона.
— Вот, откопал в архиве. Пока у Оливии еще дойдут руки до подобной ерунды… ей и с документами возни хватает. Легенды Карпатских гор… что-то в этом роде.
— Интересно, — спросил Гидеон, — у местных до сих пор сохранились старые поверья?
— Частично сохранились. Большей частью, это разумеется, какая-то мешанина… Я записал кое-что, хочешь, прослушай…
— Ты зря ходишь в одиночку, — заметил Винер.
— Они меня боятся.
— Вот именно.
Винер заглянул ему через плечо и вслух прочел:
«Роковая тень нависла над бедной женщиной. Близилась ночь, и вампир в гробу начал шевелиться. Лишь благочестие и доброе сердце прекрасной Матильды могли бы спасти ее несчастного мужа, отравленного ядовитым дыханием Носферату. И она, прижимая к груди заветную ладанку, решилась на отважный поступок…»
— Любили они всякие ужасы, — пробормотал он.
— Чего же ты хочешь? — Симон с трудом подавил желание захлопнуть книгу. Когда кто-то читает у тебя из-за плеча то же, что и ты, кажется, будто он проник в твои мысли. Неприятно. — Мы же в Трансильвании.
— Ну, — сказал Гидеон, который проводил аэросъемку, — не совсем.
— По крайней мере, в месте, которое раньше было Трансильванией. Рельеф правда, здорово изменился.
— Как вы думаете, — спросил Винер, — почему Коменски не сворачивает работы? Все еще на что-то надеется?
Симон пожал плечами.
— Здесь, похоже, уже нет. Может быть, где-то…
— А ты? Тоже думаешь, где-то все-таки живут настоящие люди? Не эти дикари? Если так, почему они не подают о себе знать?
— Быть может, боятся…
— Нас? — удивился Винер.
— Почему нет? Мы прибыли издалека, с непонятными намерениями… боятся же нас местные.
— Это из-за легенд, — твердо сказал Винер. — Привыкли рассказывать друг другу всякие страсти. Одно и то же, из поколения в поколение, долгими зимними вечерами…
— Ладно, — вмешался Гидеон, — хватит травить байки. Пошли…
Из-за двери в столовую — массивной, резной двери, сохранившейся еще с прежних времен, украшенной сплетенными лозами и гроздьями винограда, — раздавались голоса и смех.
Винер укоризненно сказал:
— Ты опять опоздал.
— Мы опоздали, — возразил Симон.
Он открыл дверь в столовую, залитую мягким светом свечей
— А, — сказал Коменски, — вот и наши затворники. Как успехи, Симон?
Симон отодвинул тяжелый стул и подсел к, столу.
— Пока еще рано говорить, — пробормотал он, — посмотрим…
— Ты выходил на связь с Лагранжем? — обернулся к Гидеону Коменски.
— Да, — Гидеон пожал плечами.
— И что? Есть результаты?
Гидеон покачал головой.
— Амос, какие результаты? Столько времени прошло. Они отказались от поисков…
— Я понимаю, крупный город это что-то, — сказала Наташа. — Но, похоже, именно там-то и опасней всего оказалось. Такие города опасны. Верно, Симон?
— Не знаю, — сказал Симон, — пожалуй, да… во всяком случае, для местных жителей большая часть прежних поселений — запретные места.
— Возможно, из-за эпидемий, — сказал Винер. — Чем больше народу… все эти города стали одной сплошной группой риска… сами эпидемии со временем забылись, а суеверия остались.
— Да, — пробормотал Симон, — суеверия живучи.
— В архивах есть записи об эпидемии, — заметила Оливия, — от руки… похоже, когда все рухнуло, кто-то все же пытался вести дневник… но они какие-то путанные.
Симон взглянул на нее — ее волосы, подсвеченные светом свечи, окружали голову, точно золотистый нимб, но само лицо терялось в полумраке…
— Может, владелец? — предположил он.
— Нет… какая-то женщина… член семьи или… экскурсовод местный… у нее кто-то из близких остался в городе, а связь прервалась…
— Кстати, Винер, ты сделал посев? — спросил Коменски. — Сейчас-то что там творится? Мы не особенно бережемся, но если…
— Да сделал я… — отмахнулся Винер. — И я… и Хлебников… еще тогда… там все чисто. Будь что, ты бы первым узнал.
— А радиация?
— А что — радиация? Ты опять же не хуже меня знаешь, здесь, в этом регионе, радиация практически в норме. Ты же видел радиационные карты — ну, имеется большое пятно на юго-западе Франции.
— Какая это теперь Франция… — грустно сказала Наташа,
— Ну, на юго-западе того, что было Францией… Должно быть, взорвалась атомная станция… Там были тектонические подвижки… Но в общем, ничего из ряда вон… тут не случилось ничего такого, чем пугали футурологи, Амос… Ни ядерной войны, ни крупных катаклизмов… ничего… Просто… все рухнуло…
— В одночасье? — ехидно спросил Гидеон.
