различные царства природы оказывались связаны священными и таинственными узами. Но нам следует провести более детальный анализ, если мы хотим получить представление о невероятной сложности учения, которое, невзирая на свою фундаментальную несостоятельность, любило облачаться в одежды истинной науки.
В Риме Тарквиниев гаруспики, естественно, пользовались всеми гражданскими правами и практиковали свое искусство так же, как в городах Этрурии. После изгнания этрусских тиранов ситуация радикально изменилась. Рим снова стал латинским городом, и его религиозные представления претерпели изменения. Римляне продолжали уделять большое внимание знамениям и чудесам, но больше не искали в них точной информации о будущем. Искусство предсказания было чуждо их рациональному уму. В глазах римлян чудеса просто свидетельствовали о гневе богов, и они предпринимали все возможные меры, чтобы отвратить от себя этот гнев. Знамения также не служили информацией относительно будущего. Наблюдая за небесными знаками, за птицами и священными цыплятами, авгур всего лишь старался узнать, одобряют ли боги начинание, предпринятое Римским государством, и можно ли рассчитывать на их содействие. Если одобрения богов не наблюдалось, от начинания следовало отказаться, дабы избежать серьезнейшей опасности.
Если римляне и обращались к этрусским гаруспикам в случаях особенно зловещих предзнаменований, то лишь для того, чтобы узнать, как наиболее эффективно умилостивить богов. В данном случае клиенты больше всего ценили в гаруспиках их несравненное умение очищать оскверненную душу. Но ситуация в Риме изменилась во время Пунических войн. Паника, вызванная победами Ганнибала, привела к новому увлечению предсказаниями. Как обычно происходит в моменты тяжелых кризисов, римские граждане ощущали непреодолимую потребность знать будущее. Отсутствие авгуров в среде латинян заставило их обратиться к гаруспикам, чье значение в городе снова увеличилось. Теперь они могли применить на практике все тонкости своего искусства и объявить Риму ожидающую его судьбу. С тех пор и при республике, и при империи мода на прорицания только возрастала. Усиливавшееся неверие образованных классов не мешало народным массам все больше и больше полагаться на пророков и авгуров. Но в Риме постоянно не хватало специалистов в искусстве прорицания, их число никогда не отвечало потребностям момента. Поэтому римляне постоянно обращались к всевозможным личностям, унаследовавшим древние традиции прорицания, – греческим оракулам, иранским магам, халдейским астрологам, египетским жрецам и вплоть до конца языческой эры к гаруспикам, – чтобы найти ответы на вопросы, которые интересовали народ, но которые он не мог решить.
Боги и загробная жизнь
Нелегко дать точное представление о богах, составлявших этрусский пантеон. В целом мы знаем их в обличье греческих божеств, с которыми они частично отождествлялись. Но они должны были сохранить оригинальные характеристики, не сразу просматривающиеся за их эллинским обликом.
Поздний текст, относящийся к V в. и дошедший до нас благодаря Марциану Капелле, несомненно восходит к появившимся намного раньше переводам этрусских ритуальных сочинений, сделанным в эпоху Цицерона ученым Нигидием Фигулом. Согласно Марциану, этрусских богов помещали в следующем порядке. Вокруг Юпитера находились верховные боги, senatores deorum. Далее шли двенадцать богов, управлявших знаками зодиака, и семь богов, соответствующих планетам. Наконец, имелись боги, связанные с шестнадцатью областями неба. Сенека рассказывает нам, что, когда Юпитер мечет молнии, он может сделать это либо по своей воле, либо после совещания с другими богами. В такой космогонии ощущаются признаки сходства с халдейской, которую, по словам Диодора, передавали от отца к сыну.
Информация Марциана Капеллы и надписи на печени из Пьяченцы, которая является точной проекцией небесного свода, позволяют нам нарисовать карту неба по представлениям этрусков. Различные боги занимали четко определенное место на небе и представлялись людям милосердными или ужасными в зависимости от положения их зоны. Главным богом этрусков был Тиния, повелитель молнии, аналогичный греческому Зевсу и римскому Юпитеру. Его имя четыре раза упоминается на печени из Пьяченцы вместе с другими богами, которые остаются для нас тайной. Жена Тинии – Уни, отождествлявшаяся с Герой и Юноной. На некоторых этрусских зеркалах изображается, как она кормит грудью Геркулеса, он, согласно некоторым надписям, был ее сыном. Менерва – этрусская Минерва – вместе с Тинией и Уни входила в благодетельную троицу, которая попала в Рим при Тарквиниях под именами Юпитер, Юнона и Минерва (рис. 15). Такой культ триад, которым поклонялись в тройных храмах, очень типичен для Тускии. Похоже, такие религиозные концепции зародились еще в доэллинской и анатолийской цивилизациях.
Этруски, будучи народом мореплавателей, особенно почитали Нетунса – Нептуна, повелителя морей. Он вооружен трезубцем и сразу же вызывает в памяти греческого Посейдона. Считалось, что именно он был прародителем царской династии в Вейях и великим богом Ветулонии. Марса, бога войны, почитали под именем Марис; как и греческий Арес, он был любовником богини любви Туран, обладавшей очарованием греческой Афродиты и римской Венеры. Имя Туран восходит к доэллинскому корню, который присутствует в греческом слове turannos. Следовательно, Туран – это буквально правительница, повелительница. Она изображена на множестве бронзовых шкатулок и зеркал в окружении свиты из гениев женского рода, законно занимая центральное место на этих изящных предметах женского туалета. Имена Аполлона и Артемиды отсутствуют на печени из Пьяченцы, однако с ними в Этрурии были знакомы с древнейших времен (рис. 30). Группа терракотовых статуй, созданных в конце VI в. до н. э. в мастерской скульптора Вулки, украшавшая крышу большого храма в Вейях, иллюстрирует дельфийскую легенду о борьбе между Аполлоном и Гераклом за обладание ланью (фото 39). Так чисто эллинский миф становится темой для шедевра архаического этрусского искусства.
Фуфлунс, соответствующий греческому Дионису, был великим богом города Популония, названного как раз в его честь. Фуфлунс изображается с жезлом и связан с Семелой и Ариадной. Этот бог винограда и плюща, как и в Греции, служил персонификацией веселья и избытка жизненных сил и очень рано стал отождествляться с Вакхом из Великой Греции, который привел в Тоскану свои мистерии и свиту буйных вакхантов. Танцоры и танцовщицы, вертящиеся на фресках из Тарквиний под звуки флейты в садах со множеством увитых плющом беседок, возможно, входили в вакхические братства и были почитателями бога, совершившего много чудесных метаморфоз, – могущественного тосканского Фуфлунса. Но на этот вопрос до сих пор нет однозначного ответа.
Турмс, этрусский Гермес, считался – особенно в Тоскане – богом, связанным с погребальными ритуалами. Он сопровождал души мертвых в Аид. Особенно сильно его культ был распространен в Ареццо. На этрусских зеркалах позднего периода он появляется под римским именем Меркурий. Сетлансу, богу огня, поклонялись в Перудже. Этрурия всегда оставалась разделенной, и многочисленные боги были тесно связаны с конкретным городом или святилищем. Здесь никогда не было единого пантеона для всей провинции, как в римской Италии. Еще одним богом огня считался Велханс, также метавший молнии. Он обладал чертами греческого Гефеста и римского Вулкана. В Популонии, промышленном городе, разбогатевшем благодаря выплавке и обработке металлов, чеканили монеты с изображением Велханса, покровителя кузнецов. Одним из самых почитаемых богов Этрурии был Геркле, у греков – Геракл. Здесь он символизировал силу и воинскую доблесть, но являлся также могущественным богом воды, источников и моря. Его непревзойденная храбрость позволила ему восторжествовать над силами подземного мира. Этрусские путешественники просили у него покровительства и избирали его вождем в своих бесчисленных полувоенных экспедициях.
Некоторые таинственные существа символизировали неумолимое шествие судьбы. В Вольсиниях в стену храма, посвященного Нортии, богине удачи, ежегодно вбивали гвоздь как символ неостановимого хода времени. Каждый народ и каждый человек имеет свой срок, отмеренный судьбой. Этрусскому народу была дарована жизнь в течение десяти веков; Риму – двенадцать веков, о чем поведали двенадцать грифов, которых видел Ромул при основании города. Конец каждого века, служивший также линией раздела между поколениями, отмечался небесными знамениями.
