– Пойдемте выпьем чаю у меня дома, – предложила Симона.

Мы не могли отказаться от такого предложения и последовали за ней.

Когда мы с легким удивлением подошли к небольшой вилле на окраине городка, мадам остановилась:

– Когда войдете, вы должны обещать мне прислать большую и красивую картину для моей галереи.

Мы беспомощно переглянулись, поскольку явно не рассчитывали на такую нечестную просьбу.

– Входите.

Мы вошли в просторную, со вкусом декорированную гостиную, на стенах которой висели, наверное, две дюжины фотографий летчиков, вставленных в аккуратные рамки и расположенных рядом друг с другом.

– Спросите любого из тех, чью фотографию я здесь повесила, и он расскажет вам о Симоне.

Все это было очень любопытно. Под верхним рядом портретов британских и французских летчиков висели снимки хорошо известных немецких пилотов. Рыцарские кресты под крестами ордена Виктории. В нижнем ряду были пустые рамки.

– В эти я тоже собираюсь вставить портреты. Это будут англичане и американцы, которые вскоре придут сюда, чтобы освободить Францию.

Наступило неловкое молчание.

– И все-таки я всех вас люблю, – продолжала Симона, – французских, английских, американских и немецких летчиков. Когда передают сообщения о сбитых самолетах, я часто плачу, потому что вам приходится убивать друг друга.

Симона сразу стала для нас загадочной. Почему ее, молодую миловидную женщину, так интересовали эти люди, которых она часто оплакивала?

Пока мы стояли возле фотопортретов, она словно прочитала наши мысли.

– Он любил небо гораздо больше, чем меня. Но он разбился. Во имя его я люблю самолеты и всех людей, живущих небом так же, как жил он.

Мы молча сели в кресла, испытывая к хозяйке глубочайшее уважение. Она завоевала наши сердца.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Эта тема слишком грустная! Давайте развлекаться!

Вдруг распахнулась дверь.

– Это Даниэль, моя подруга, ее мать была немка. Благодаря Даниэль у меня дома всегда полно гостей. Она большая любительница веселья.

Мы галантно поднялись, инстинктивно воодушевившись, когда живая, темноволосая девушка впорхнула в комнату. Симона представила нас гостье.

– Даниэль не так больна самолетами. Она предпочитает летчиков. – Хозяйка повернулась к своей подруге: – Пожалуйста, никакой политики, Даниэль. Я пока пойду приготовлю чай.

Девятнадцатилетняя девушка скорчила гримаску:

– Ты говоришь прямо как моя прабабка. «Я пока пойду приготовлю чай». Фу!

Симона ушла, а мы стали слушать музыку. Даниэль смеялась и пела. Индивидуальность девушки, наивная непосредственность поведения делали ее еще более привлекательной. Вскоре вернулась Симона и принесла чай. Мы танцевали и смеялись. Жизнь была прекрасна.

Вдруг Даниэль бросилась к радиоприемнику: Би-би-си передавала выпуск новостей. Словно погрузившись в молитву, девушка опустилась на колени перед динамиком, когда короткие удары барабана с тревожной последней нотой пронеслись по комнате.

Стоя на коленях, Даниэль сжала свои кулачки и, казалось, задрожала, хотя мы и не могли видеть ее лица. Хрупкое тело девушки подалось вперед, и пряди длинных темных волос соскользнули с плеч и повисли. Мы затаили дыхание, потому что волнение, с которым Даниэль ждала сообщение диктора, заставило заинтересоваться новостями и нас.

Вдруг девушка начала что-то шептать, а когда снова раздались удары барабана, произнесла в полный голос:

– Свободу Франции!

Мы ждали еще одной барабанной дроби, когда Даниэль вдруг повернулась к нам. Ее глаза переполнились ненавистью, рот был перекошен.

– Убирайтесь! – хрипло прошептала она. – Убирайтесь из нашей страны!

Мы с Вернером от неожиданности вскочили на ноги. Симона стояла перед своей подругой со слезами на глазах, умоляя ее замолчать. Музыкальная отбивка Би-би-си закончилась, и диктор начал читать новости.

Симона беспомощно оглянулась на нас.

– Простите ее… она сама не своя!

– Нет! – крикнула Даниэль, сверкая глазами. – Нет, убирайтесь! Вся Франция вас ненавидит! – И она упала в кресло, содрогаясь в рыданиях.

Мы словно вросли в пол.

– Глупая девушка, – пробормотал Ульрих в тишине.

Мы с Вернером быстро вышли из комнаты, не попрощавшись.

– Я остаюсь! – крикнул Ульрих, наполовину смущенный, наполовину растроганный. – Хочу ее переубедить.

– Простите ее и забудьте об этом! – крикнула нам вслед Симона. – У нее истерика. Забудьте, пожалуйста! Она больше никогда не придет, когда вы будете здесь!

Подавленные, мы спустились и вышли на улицу. Стоял прохладный вечер. Симона неподвижно замерла на пороге позади нас. Были видны только ее силуэт и тень, но мы знали, что она плакала. Мы пожали ей руку.

– Мы придем к вам еще, мадам.

Вернер и я направились в отель, оставив Ульриха с Даниэль.

Глава 10

– Подъем, на выход! Вторжение! На выход, подъем!

В такие моменты я ненавидел Хинтершаллерса и с удовольствием приказал бы ему убраться. Но сейчас, когда он орал, ему не было прощения. Я перевернулся на другой бок, но Хинтершаллерс был неумолим.

– Подъем, на выход! Вторжение!

Он сорвал с меня одеяло. Такого он не делал никогда.

– Ты совсем безголовый!

– Вторжение! – опять заорал Хинтершаллерс и бросился в следующую комнату, повторяя одно и то же слово.

– В чем дело?

– Они высадились в Нормандии!

Час спустя мы сидели в своих самолетах, причем Ульрих был в своей парадной форме, которую не успел сменить после вечера. Под фюзеляжем каждой машины висел тяжелый бак с дополнительным топливом. Снова белый городок под нами скользнул вниз. Все это напоминало детскую книжку с картинками. Мы могли смотреть вниз между фюзеляжем и крылом только несколько секунд, потому что наши машины летели всего в нескольких метрах друг от друга. Однажды два самолета столкнулись в воздухе над Перпеньяном и рухнули прямо на госпитальную кухню.

Перпеньян казался нам сказочным городком, возможно, из-за того, что мы покидали его. Сам городок и окрестности словно находились в волшебной стране: черноглазые, темноволосые девушки, похожие друг на друга домики и дешевые кафе, уличная пыль, пальмы, сосны и виноградники, голубизна неба и моря, песчаный берег.

Сделав широкий разворот, мы прошли над Пиренеями, едва не задев их склоны. На скале стоял крошечный, разрушающийся монастырь. Чтобы спуститься в долину, монахам, видимо, требовались часы. У нас же это заняло секунды.

Ворота Испании остались позади. Мы летели сквозь облака, одинаково висевшие над таможенниками, контрабандистами и беженцами.

Мы забрались вверх в мирные массы ваты – к этим ангелам-хранителям, спасавшим, когда враг сидел у

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату