Генка озирается. В молодом березняке под навесом, увитым чахлым вьюнком, за искосившимся столиком сидят пенсионеры в полотняных кепках и играют в шахматы. Еще двое дают им советы из-за спины. На скамейке у самой тропинки мирно беседуют две старушки.
Да он просто сумасшедший! — вдруг осеняет Генку. Ряженый! И ни в какой фирме он не работает. А живет тем, что заманивает таких вот лопушат доверчивых поглубже в сквер, подальше от людей, режет их там и забирает все нужное и ненужное.
На всякий случай нужно так, ненароком сказать ему, что у нас деньги украли, думает Генка.
— И куда же мы идем, о Гилдор? — вежливо спрашивает она. С сумасшедшими нельзя грубо, а то они бросятся на тебя еще раньше, чем задумали…
Гилдор величественно кивает, одобряя возвышенный тон Генки.
— …а идем мы в Имладрис, если тебе то ведомо. Куда ж еще?
— Имладрис? — удивляется Дюша, которому мысль о Тугриковом безумии еще не пришла в голову.
— Типа Раздел, — объясняет Генка, — ну, смотря в каком переводе, — последний гостеприимный приют на краю тени, что-то в этом роде.
Гилдор вновь величественно кивает.
— Имладрис, Имладрис, — говорит он, — Раздел это для детишек. Кстати, обычно мы завязываем глаза тем, кто приходит сюда незваными, но, во-первых, вы здесь по приглашению, во-вторых, по периметру наложены очень мощные чары, — поясняет он, встретившись с Дюшиным удивленным взглядом.
— А, по-моему, им в этом… Кветлориэне глаза завязывали, — замечает Дюша, — или опять перевод неправильный?
Гилдор морщится.
— Кветлориэн! — брезгливо говорит он, — вы меня еще Всеславуром назовите.
— С ума сойдешь с этими переводами, — бормочет Генка. Далеко, за каменным парапетом безлюдной набережной блестит вода. Генке жарко.
— И долго еще? — спрашивает Дюша.
Он устал. Он надел новые джинсы, купленные специально для Питера, а они, оказалось, режут в паху. И почему они, спрашивается, не резали в паху во время примерки? Еще он гадает, почему Тугрик все-таки так странно себя ведет. Он, Дюша, хотел посплетничать с ним про Рыжего и ГиБДД, но почему-то резко расхотел. Неужели из-за того, что Тугрик, пардон, Гилдор, вырядился в этот чудной зеленый плащ?
Они вновь сворачивают, на совсем уж узкую земляную тропку. Заросли вокруг становятся гуще, а стволы деревьев — толще. Над кустиками цикория гудят пчелы.
Неожиданно заросли раздвигаются, открыв ампирную каменную беседку с толстой облупившейся колоннадой.
Гилдор целеустремленно движется вперед, зеленый плащ задевает синие цветы цикория, вспугивая пчел.
Генка думает, что не отказалась бы от кружечки холодного пива. Толстого стекла такая кружка, запотевшая… Сверху такая плотная пена. Или от мороженого. Или от того и другого. По слухам, эльфы знают толк в удовольствиях.
— Туда следуйте, о аданы, — говорит тем временем Гилдор, — к тому мэллорну.
Рука в зеленой перчатке вытягивается в направлении корявого массивного дуба. Зеленый плащ вихрится у ног, вздувая прошлогоднюю листву.
— Мэлорн — это вроде ясень такой? — удивляется Генка.
— А ты знаешь, как выглядит ясень, Геночка? — справедливо укоряет Дюша.
— Понятия не имею. Знаю, что не как дуб. Эльфы-то должны в ботанике разбираться.
— Прекратите пустые речи, — шипит Гилдор, — шевелитесь! Генка и Дюша покорно семенят следом, неУверенно переглядываясь.
Внезапно сверху на них сыплются старые желуди и раздается повелительный оклик: -Даро!
— Типа, стойте! — переводит Гилдор.
— Вот видишь! -радостно говорит Дюша, — все как положено!
На самом деле они уже стоят. Поскольку в землю у ног Генки воткнулась пущенная сверху стрела и теперь дрожит, переливаясь ярко-зеленым опереньем.
Похоже, думает Генка, перья крашены зеленкой.
— Утулиэн аурэ! — раздается сверху.
— День пришел, — переводит Гилдор.
— Ага, — подтверждает Дюша.
Ему очень хочется угодить Гилдору. А еще он очень горд, что их взяли в замечательный мир, куда, если честно, пускают не каждого. Его только слегка беспокоит, что Генка скептически поднимает одну бровь — ему не нравится, когда она так делает. Собственно, он просто хотел порадовать Генку. Чтобы она развеселилась и прекратила дуться из-за этих проклятых денег.
— Эй, на дэлони! Аута иломэ! — кричит Гилдор, сложив руки трубкой. — Исчезает тьма!
— Типа, — прибавляет Дюша.
Сверху сыплется труха, затем с ветки спрыгивает молодой эльф. Костюм у него сплошь расшит маскировочными дубовыми листьями, и оттого эльф немного смахивает на дядюшку Ау.
— Цивилов зачем привел? — говорит он мрачно.
Дюша напрягается. Во-первых, ему не нравится, что лук у эльфа насторожен, а стрела смотрит ему, Дюше, в солнечное сплетение. Во-вторых, ему очень не хочется опозориться перед Генкой. Ну, и Тугриком, конечно… Поэтому он лихорадочно роется в памяти и, наконец, выпаливает: — Элен села…
— Куда? — беспокоится Генка.
— Не мешай. Как же там… Ага! Люмен омен! Тильво! [
Генка морщится. Даже она понимает, что у Дюши отвратительное произношение. Вдобавок а-ла перевод Кистяковского, который, как ей кажется, нынешним эльфам нравиться по ряду причин не должен.
Но, к ее удивлению, у Гилдора в глазах вдруг вспыхивает торжество.
— Ну что? — говорит он. — Вот вам ваши цивилы!
— Пардон, — говорит лесной эльф, опуская лук, — обознался. Добро пожаловать, друг эльфов, — он, низко склонясь, обращается к Дюше.
Дюша горд. Даже Генка восхищена таким неожиданным эффектом.
— Откуда ты знал? — удивляется она.
— Да так, как-то вспомнилось вдруг, — оправдывается Дюша.
— Те самые? — больше для порядку спрашивает лесной эльф, уступая дорогу.
— Да. Те самые.
Эльфы многозначительно переглядываются. Потом лесной эльф кивает, словно в подтверждение своих слов.
— Проходите. Мастер ждет! Аурэ энтулувэ. [
— Да будет так, — согласился Гилдор. — Идемте. Нас ждут.
— Я уже дождался, — слышится звучный голос. Дюша недоуменно вертит головой.
Беседка с колоннами с розовой штукатуркой, змеящейся трещинами; с асфальтовым полом, из которого торчат щеточки травы, только что была совершенно пуста. Теперь у каждой колонны высятся зеленые стройные фигуры в развевающихся плащах.
