показательно слегка колет Дюшу в шею — струйка крови бежит по грязной когда-то белой майке.
Саруман спокойно наблюдает за ними, сидя за обломками стола и сцепив пальцы.
— Ну? — говорит он наконец.
— Что — ну? — переспрашивает Берен.
— Ваш хоббит-то смылся!
Берен рискнул опустить меч и оглядеться. Генки нигде нет. Должно быть, в общей суматохе она умудрилась надеть кольцо и выскочить из кабинета.
Урук— хай, повинуясь знаку Сарумана, выпускает Дюшу. Тот ладонью стирает кровь с шеи.
— Вот тебе! — торжествующе говорит Арагорн и делает неприличный жест. Урук-хай шокированно трясет головой.
— Шлимазлы, — говорит Саруман, — имбецилы. Чему вы радуетесь? Думаете; вы такие умные, да? А вы знаете, что будет, если кольцо и в самом деле достанется Саурону?
— Можешь резать нас на кусочки! — пафосно восклицает Ара-горн, — можешь уничтожить нас! Можешь…
— Да вы мне на фиг не нужны, — говорит Саруман, — валите отсюда, пока не передумал. Тоже мне, воинстве» сидоров. Видеть вас не могу!
— А как же селекция высшей расы? — несколько разочарованно спрашивает Арагорн.
— Без вас обойдусь. Какая из тебя высшая раса, чучело? Отпусти их, сержант.
— Валите отсюда, уроды, — рычит урук-хай.
— Погоди! — кричит Боромир, которого уже выталкивают из кабинета, — Ородруин-то где?
— В Капотне, — голос Сарумана замирает вдали, — поганое место, да вы сами увидите…
Дверь лифта с грохотом смыкается, и кабина стремительно ныряет вниз. Дюша держится за живот.
— Если он своих студентов вот так же селекционирует, вот ужас-то! — говорит он.
— Урук-хаи, — печально замечает Боромир, — еще не худший вариант.
Они выходят из дверей. Потрясенный Берен напрочь забыл про эльфийскую маскировку, и на них испуганно оглядывается пожилая техничка.
Залитые беспощадным солнцем чугунные девушка и юноша таращатся на них слепыми глазами.
Боромир, заслонившись рукой от солнца, задирает голову.
Острые уступы здания головокружительно возносятся в небо, шпиль горит в синеве нестерпимым огнем…
— Ортханк! — потрясение бормочет он.
— Точно, — сокрушенно подтверждает Берен, — Твердыня Сарумана. И как это я раньше не догадался?
— Неудивительно, — сухо говорит Боромир, — ты вообще никогда умом не блистал. За тебя всегда твоя баба думала…
— Не смей пачкать ее имя своим грязным ртом, ты, нуменорский выродок!
— Мальчики, не ссорьтесь, — жалобно просит Арагорн, шмыгая носом.
— Правда, — говорит Дюша, — нам еще к Ородруину надо. То есть сначала поесть хорошо бы, а потом к Ородруину. То есть в Капотню.
— Без другого хоббита в этом совершенно нет смысла, — говорит Боромир, — кольцо-то у нее.
— Я же говорю, надо сначала поесть, — соглашается Дюша, — а Генка нас найдет. Она наверняка спряталась где-то поблизости и следит.
— Ей даже прятаться не надо, — угрюмо говорит Берен.
— Я же говорю! — повторяет Дюша, — она нас обязательно найдет. Нужно только производить как можно больше шума.
— Это, — печально замечает Боромир, — у нас хорошо получается.
— Я же говорю…
— Да что ты затвердил как попугай — я же говорю, я же говорю… — плечи Арагорна начинают трястись, и она, бессильно всхлипывая, опускается на ступеньки, — человек из-за вас погиб, а вы…
— Почему только из-за нас, — защищается Дюша, — ты ж тоже согласилась на игру, нет? Еще как согласилась!
— Она права, — мрачно соглашается Боромир, разглядывая трещины на асфальте, — мы все-таки знали, на что шли. А он просто был совершенно ни при чем.
— Теперь все при чем, — печально говорит Берен, — погляди! На ближайшей яблоне сидит бледная женщина, укрывшись плащом из зеленых распущенных волос. Белая нога, свесившись с ветки, лениво покачивается…
— Это кто? — подозрительно говорит Арагорн, неприязненно оглядывая женщину. По сравнению с пышными формами зелено-волосой сам Арагорн смотрится довольно жалко.
— Дриада, не видишь что ли?
Берен строит зверскую рожу, и дриада, испуганно прянув, исчезает в ветвях. На миг она выглядывает вновь и крутит пальцем у виска, выразительно глядя в их сторону.
— Все начало меняться. Теперь люди будут погибать, потому что поверили во все это…
— Это другое дело — говорит Боромир, — это просто значит, что все в игре. Тут всякое может случиться. Помню, на питерской ролевке была история — рыцарь прибил смерда. Насмерть прибил. Тот ему плохо поклонился, видите ли.
— Разве это хорошо, когда все в игре? — удивляется Берен, -вы же совсем запутаетесь!
— Почему? Всегда так было. Люди придумывали себе что-то и за это убивали. И вообще — кто бы говорил. Тебя вообще не существует!
— Я-то как раз существую! А вот ты кто такой?
— Вот, — говорит Арагорн, — они опять.
— Да ладно вам, — успокаивает Дюша, — пошли. Тут оставаться опасно. А ну как Саурон все-таки решит наехать на Сарумана!
— Еще неизвестно, кто круче, — замечает Арагорн, которому Саруман импонирует. Арагорна вообще явно влечет к сильным личностям.
— Известно, известно, — успокаивает Берен.
Они идут по широкой асфальтовой просеке, по краям усаженной гранитными бюстами. Каменные головы деятелей науки укоризненно косятся в их сторону.
— А мне нравится ваша архитектура, — говорит Берен, — этот размах…
— Причуды имперского стиля, — пожимает плечами Боромир.
— Вот именно…
Вдалеке блестит стальная лента реки.
Недалеко, по другой, более узкой аллейке, засунув руки в карманы, идет Генка и свистит. Ее охватывает необоримое ощущение вседозволенности.
Она, разумеется, вернется в логово Сарумана и освободит Дюшу. Ну, и остальных. Чуть попозже.
Пока что она хочет есть.
Кольцо на пальце окутывает окружающий мир незримой пеленой, и в этой пелене Генка кажется самой себе очень большой, а остальные — очень маленькими. Даже Дюша. Что с ними может случиться, в конце концов?
В принципе, думает Генка, это же Кольцо Власти. То есть, если правильно его применить, может получиться что-то потрясающее. Но, насколько она помнит, по поводу того, как применить кольцо, у Толкиена как раз ничего и не сказано. Фродо вон, когда его надел, даже хилому Горлуму не мог дать соответствующий отпор. Зато известно, что нормальные люди носителя кольца в упор не видят. Даже Саруман, если его можно считать нормальным человеком…
Действительно, редкие прохожие ее не замечают. Бегун деловито бежит мимо, бодро вскидывая костлявые колени, тетка с собакой смотрит только на собаку, а девушка с парнем — только на парня. Никто не замечает Генку в Кольце Власти… Впрочем, прохожие в Москве вообще мало что замечают.
Генке это немножко обидно. Некоторое время она идет, крадучись, за парнем с девушкой, потом достаточно чувствительно щиплет девушку за круглую, обтянутую шортами попу. Девушка, вместо того чтобы подскочить и ойкнуть, расцветает улыбкой, поворачивается к парню и кладет ему руку на талию.
