Когда к стоянке торопливо подходят Чижов и Лапин, 'Победа' разворачивается и отъезжает. Мелькает в открытом окне кабины взволнованное лицо девушки из Тугурбая.
- Поедем, граждане? - равнодушно, без надежды в голосе обращается пожилой шофер 'Зиса' к Лапину и Чижову.
- Непременно поедем! - весело кивает Лапин, подталкивает Чижова и, отворив дверцу, садится в машину. Несколько мгновений длится молчание. Мчится по шумным московским улицам открытый 'Зис'.
- Приезжие будете? - спрашивает наконец шофер.
- Заметно? - улыбается Лапин.
- Само собой, - пряча усмешку, говорит шофер. - Да разве ж москвича в 'Зис' затащишь? Москвич 'Победу' предпочитает!
- Почему?
- Экономическая политика... - туманно отвечает шофер. Машина пересекает площадь Свердлова. Мелькают мимо Большой театр, здание гостиницы 'Москва', зеленые купы Александровского сада, университет.
- Обратите, граждане, внимание, - говорит шофер, - проезжаем старое здание университета. Приезжие, конечно, больше новым зданием интересуются на Ленинских горах. Но, между прочим, Герцен, Огарев, а также Лермонтов Михаил Юрьевич учились именно здесь.
'Зис' сворачивает на улицу Герцена, проскакивает шумные Никитские ворота, мчится дальше и наконец останавливается у высокого деревянного забора, за которым виднеются мощные краны строительства.
- Вы нас подождите, - бросает Лапин шоферу.
Друзья выходят из машины и, осмотревшись, решительно направляются к открытым воротам проходной.
И в это же мгновение мимо них проезжает 'Победа'. В открытом окне кабины показывается на секунду печальное лицо девушки из Тугурбая, Лапин машет ей рукой, но она не замечает.
Сторож, дед, распаленный, видимо, недавней ссорой, глядя вслед ушедшей 'Победе', продолжает ворчать:
- Которые с комиссией, тем я и слова не скажу! А коли ты не с комиссией - хода нет! Нет хода - и все тут... Стойте, граждане, вам куда? останавливает он друзей. - Вы с комиссией, что ли?
- С комиссией, с комиссией, - не замедляя шага, деловито отвечает Чижов.
Строительство.
Длинные деревянные мостки проложены над котлованом фундамента. Могучие краны легко поднимают на воздух грузы. Пофыркивают грузовики, с трудом пробираясь среди нагромождений строительного мусора и штабелей деталей. Пляшет, осыпая искры, пламя электросварки.
- Скажите, товарищ, - обращается Чижов к какой-то девушке в парусиновом комбинезоне, - вы не видели тут академика Нестратова?
- Такого не видела, - отвечает девушка и задирает голову к небу. - Вон какая-то комиссия на кране, - так, может, он там.
На огромной высоте, на площадке, венчающей кружевной перелет крана, видна группа людей.
- Ну и ну... - тяжело вздыхает Чижов. - Придется лезть.
Лапин и Чижов карабкаются наверх.
- Черт возьми! - с трудом переводя дыхание, восклицает Лапин. - Я начинаю уважать нашего Индюка. Если ему хотя бы раз в неделю приходится проделывать такие путешествия...
Внезапно раздаются негромкие звоночки, кран начинает медленно поворачиваться, и друзья видят панораму лежащего внизу, залитого солнцем чудесного города.
Серебрится одетая в гранит Москва-река, зеленеют сады и парки, поблескивают шпили высотных зданий.
- Здорово, - сдавленным голосом, вцепившись обеими руками в перекладину лестницы, произносит Лапин.
- Эй, товарищи, товарищи! - окликает друзей высунувшийся откуда-то сверху загорелый человек в фетровой шляпе и вышитой украинской рубахе. - Вы, собственно, куда? - он удивленно смотрит на Чижова и Лапина.
- Мы, собственно, к вам, если вы тут начальство, - коротко отвечает Лапин, - мы Нестратова ищем.
- Нестратова?!
Человек в фетровой шляпе горько улыбается.
- Ах, Нестратова... Только и всего? А секретом вечной молодости не интересуетесь?
- В каком смысле? - настораживается Чижов. Кто-то из членов комиссии говорит со смешком:
- Нам хоть бы подпись его увидеть - и на том скажем спасибо.
Лапин и Чижов переглядываются.
- Все ясно, - заключает Чижов, - можно спуститься на грешную землю.
Лапин и Чижов медленно идут к воротам проходной.
- Да-а, Чижик, что-то с нашим многоуважаемым другом... - задумчиво говорит Лапин, но его перебивает истошный крик:
- Поберегись!
Сверху с грохотом опрокидывается огромный ковш, осыпая Чижова и Лапина обильным известковым дождем.
Мчится по шумным московским улицам открытый 'Зис'.
Откинувшись на кожаные подушки, хмурые, перемазанные известкой, сидят Лапин и Чижов.
- Проезжаем, граждане, площадь Пушкина, - сообщает шофер. - Бывший, извините, Страстной монастырь. Теперь памятник Александру Сергеевичу стоит. И лихачи там же стояли. Как говорится, извозчики.
Мчится по шумным московским улицам открытый 'Зис'.
И снова высокая ограда строительства, за которой виднеются подъемные краны, слышится звон, грохот, пофыркивание грузовиков.
И снова перед самым носом Чижова и Лапина отъезжает 'Победа' с девушкой из Тугурбая.
Маленький, совершенно круглый человек, потрясая сжатыми кулаками и возбужденно блестя глазами, наступает на Лапина и Чижова:
- Вам нужен Нестратов?! А мне не нужен Нестратов?!
- Послушайте, - пытается вставить слово Чижов, но маленький человек продолжает наступать:
- Я его ждал осенью, зимой и весной! А теперь я его больше не жду! Может быть, его вообще не существует, этого вашего Нестратова?! Может быть, он просто фикция, а?!
Медленно и мрачно идут друзья по строительству к воротам проходной.
- Что ж, - хмуро говорит Лапин, - картинка понемногу начинает вырисовываться... Ты не находишь?
Мчится по шумным московским улицам открытый 'Зис'.
Молча сидят друзья, перемазанные известкой и краской, в продранных на коленях брюках и мятых пиджаках.
Мчится машина по широким набережным Москвы-реки, пролетает по гулкому мосту, сворачивает и останавливается.
И снова - строительство, строительная контора.
Пожилая женщина, постукивая по столу карандашом, печально говорит Чижову и Лапину:
- Видите ли, юридически, конечно, Василий Васильевич руководит нашим строительством, но фактически, конечно, Василий Васильевич не руководит нашим строительством.
Сумерки.
Загораются рубиновые звезды на башнях Кремля.
Мчится по улицам открытый 'Зис'.
Чижов, поглядев с опаской на счетчик, который уже нащелкал внушительную сумму в двести сорок восемь рублей, решительно говорит шоферу:
