А еще Оленька увидела свою сумку. Она стояла в центре стола, а вокруг было разложено ее содержимое. Все, включая некоторые женские секреты на каждый день.
Охранник уже ушел, а Крутова так и стояла у двери с руками за спиной… Сутки еще не прошли, а как тюрьма сломала человека!
Полковник понял позу Ольги, как некую демонстрацию и попытался разрядить обстановку.
– Что это вы так стоите, милый вы мой адвокат. Проходите, садитесь и примите мои извинения… Ошибочка вышла, как в том анекдоте с шинелью. Помните?
– Нет… При чем здесь шинель?
– Одному офицеру никак очередное звание не присваивали. Почему? А кадровики не могли вспомнить старую историю: то ли он шинель украл, то ли у него украли. Но что-то такое было… Смешно?
– Не очень… Значит, это вы подумали, что я сумочку украла?
– Вовсе нет, уважаемая госпожа Крутова! Мои ребята решили, что вы оскорбляете моральные устои нашего города… Вы же им сразу не сказали, что вы адвокат, а не шалава. А вид у вас и сейчас, извините…
– Я говорила им, что я адвокат.
– Не так говорили! И руками размахивали. Сержанту нашему в челюсть заехали, а у него синяк образовался… Синячок у него маленький, но рапорт он накатал огромный. Требует вас привлечь за избиение личности… Вот эта бумага.
Полковник двумя пальцами поднял листок, помахал им и начал медленно рвать. На две равные части, на четыре, в клочки.
Лощинин в это время полез в бумажник, вытащил пятьдесят долларов и положил перед полковником.
– Это вашему сержанту. На лечение синяка… Так мы пойдем?
– Да, вы свободны… Сумочку вашу мы поутру нашли. По содержимому уважаемый Лев Львович составил список… У вас, кстати деньги там были?
– Да.
– И много?
– Две тысячи долларов.
– Не мало… Так их там теперь нет. Но мы будем искать злодея… Сложно это. Отпечатков-то он не оставил.
– Есть один. Отпечаток кулака на моей спине. А рядом след от вашей дубинки.
Когда вышли на волю, Ольга ощутила подсознательное желание – бежать подальше и поскорее. Власть, она как боль – хорошо, когда ее не чувствуешь.
Через три минуты активного движения по улочкам Правдинска Лощинин схватился за сердце и стал непривычно жалким и старым.
– Хорошо тебе, Ольга, отдохнула на нарах! А я, пока до этого городка добрался – все силы потерял… К тому же у меня то, что раньше называли грудная жаба. И душит она меня не постоянно, а только когда я за девушками бегаю.
– Простите, Лев Львович. Очень хотелось поскорее от этих ментов убежать.
– От них не убежишь. По ряду признаков я понял, что твоего грабителя они искать не будут.
– Почему это?
– Они и так знают, кто это. Заказали тебя, Ольга.
– Зачем?
– Для полного досмотра и легкого устрашения… Пока ты на нарах парилась, они наверняка все твои вещи изучили. И в гостинице, и в Оке, и в сумочке. И, кстати, не зря… Пойдем, на той лавочке посидим.
Скамейка была неудобна и примитивна до безобразия: на два бетонных куба положили две половые доски. И даже не покрасили это сооружение!
Лощинин разместил на коленках свой кейс, открыл его, и Ольга увидела листок бумаги, написанный ее рукой. Перед самым отъездом в Правдинск она пыталась позвонить Ванде и сообщить режим кормления Чубика. Та и сама в котах разбиралась, но кормила их всякой гадостью: бутерброды с семгой, корейка копченая… Нет, кот Дениса должен питаться по науке.
Ольга еще раз взглянула на бумажку. Нормальный заголовок: «Меню для Чубика». Дальше список продуктов и телефон Ванды… Дошло!
Лощинин отследил реакцию Ольги и принялся воспитывать:
– Думать надо, дорогуша! Они ищут документы, которые там, где кот. А ты прямо вывела их на Ванду.
– Кого их?
– Если бы я знал… Из гостиницы без меня не выходи. Я даже запру тебя, если получится.
– А вы куда?
– У меня, Ольга, в любом городе друзья есть. Старые связи, они крепче новых… Как ты думаешь, кто мне сообщил, что ты в кутузку загремела?
Лощинин действительно умудрился запереть Ольгу в номере и ускакать по каким-то важным делам… Первое время она наслаждалась тем, что гостиница, это не тюрьма. Здесь есть окна с небом, деревьями и трамваем. Здесь есть кипятильник, вода в кране и пакетики чая. И здесь кровать, а не нары…
Только через час Крутова вспомнила разговор на лавочке и поняла, что надо срочно предупредить Ванду. Пусть запрется и никого не пускает… А еще лучше – пусть с женихом и котом уедет куда-нибудь на месяц или два…
Ванда ответила сразу. Она ждала звонка от Ольги. Она приготовила для нее много красивых крепких фраз.
Ольга переждала две минуты, и крик утих. Голос Горбовской стал плаксивым и просто обиженным.
– Ты пойми, Ольга, я же не одна была дома. Славик, он как ребенок. Он – тонкая натура. Представь, как он просыпается и вдруг видит жуткую картину: я голая лежу на полу, на меня наступил один мужик, а другой стоит рядом и ухмыляется.
– Вандочка, ты не запомнила имя мужика?
– Какого?
– Того, который тебя топтал.
– Я не курица, Крутова, чтобы меня топтать! А того, что наступил на мой живот, звали Игорь… А приехал он на простой Газели. Я успела в окно посмотреть.
– Вспомни, Вандочка – какого цвета была машина?
– Черного!
– Не может быть.
– Может, Крутова! Ночь была. А ночью все Газели черные… или серые.
До звонка в Москву Оленька находилась в состоянии глупого восторга. Это такой вид счастья – чуть получше, и уже на седьмом небе. У ментов ей было очень плохо, а сейчас просто плохо, но это уже отлично… Похоже на старый и мудрый анекдот, когда несчастному мужику, живущему в тесной избе с кучей детей, поп советует впустить в дом козу, свинью, корову. И совсем плохо стало мужику… Тогда поп советует последовательно удалять скотину. Удивительно, но мужику стало лучше, еще лучше, а после ухода козы – просто замечательно. Он стал счастлив…
Разговор с Вандой отрезвил Ольгу и сбросил ее с небес на землю. Она поняла, что со вчерашнего дня ничего не изменилось. Стало только хуже. На нее напали! На Ванду напали! А главное – Денис продолжает сидеть, хотя очевидно, что его подставил хозяин серой Газели – жуткий тип по имени Игорь Докторов… И фамилия какая благородная. Медицинская фамилия. Но только этот Докторов не лечит людей, а калечит. Очевидно же, что именно он бомжа Денису под колеса кинул. А потом Ольгу в подъезде тюкнул. А потом на Ванду наступил…
Крутова вспомнила, что осторожный Лощинин запер ее в номере и унес ключ. От этого она разозлилась еще больше. Она – личность! Она – практикующий адвокат, а не дошкольница, которую строгий отец запер дома. Она сама может за себя постоять… Вот на этой фразе Ольга запнулась. Она представила, как сегодня в пять утра ее старый учитель получает звонок из этого дурацкого Правдинска, как он летит сюда, как в
