в момент, когда он потеряет над собой контроль.
Но первый раз в жизни Вика отпустила тормоза, увлеклась и сама обо всем забыла.
Только утром, когда Гурков уже ушел, а Виктория потягивалась на перинах, у нее опять всплыл вопрос – а зачем эта странная Крутова выпрыгнула в окно.
Вика дотянулась до телефона и позвонила в Москву.
– Вандочка, я тебя не разбудила?
– Уже полдень! Это вам артистам ранее утро. А мы, юристы, все в трудах. Я уже час, как встала.
– Вандочка, твоя подруга Ольга была у меня. Очень активная девушка.
– Нормально. Мы, Юристы, такими и должны быть.
– Но, понимаешь, когда в комнату вошел мой жених, то твоя Ольга вскочила на подоконник и выпрыгнула на улицу.
– С какого этажа?
– С первого.
– Нормально, Виктория. Мы – юристы. А это рисковая профессия.
– Я вот о чем, Ванда. Не могло быть у этой Ольги любовных отношений с моим женихом?
– Исключено! У нее сейчас клиент в тюрьме. ОНА только о нем и думает… Ольге, чтобы вызволить своего Дениса, надо разоблачить кого-то в Правдинске. Разоблачить, арестовать и посадить надолго.
– А кого?
– Не помню, Вика. Очень простая фамилия… Губкин, Гирькин или Гурков.
Всю подготовку проводили под видом огородных работ. Участок Жука располагался очень удобно. Разведка противника не могла подойти близко. А если на другом берегу Угорки сидел лазутчик с биноклем, то он видел, как хозяин раскладывает что-то по участку, подвязывает веревочки к колышкам, раскладывает по земле шланги или провода.
Но Докторов лазутчиков не подсылал. Оттого он и не заметил, как на дачу проникли Максим с Ольгой. Игорь считал, что в полночь скрутить двух стариков – детская забава. Еще час понадобится, чтобы, не применяя изуверских пыток, узнать, где они спрятали нужные Гуркову документы. Потом еще час – выпить со стариками мировую и по домам. В три часа ночи можно залечь под бочок к Тамаре… Лучше бы к Инге, но та слишком дорого берет.
Когда начало темнеть, стороны незаметно друг для друга заняли позиции. На тренировке Докторов добился, что каждый боец знал свой маневр. Двое должны были работать фомкой, отрывая штакетины, а потом поддевая дверь. У других бойцов были веревки, скотч и для устрашения – паяльник. И никакого огнестрельного оружия! Хватит мокрых дел… Докторов уже получил вздрючку от Гуркова. Правда, не совсем справедливо. Операция с бомжом была задумана великолепно. А посмертная записка в кармане убитого! И главное – достигнут нужный результат! Носов-то сидит. Что Гурков хотел, то и получил…
От одиннадцати и до полуночи время тянулось вяло. Осаждающие скрытно лежали под кустами на теплой земле. Скрытно, но не спокойно. Кто-то случайно лег в муравейник, кого-то сверх меры кусали комары, а кому-то мерещились змеи, шуршащие в траве.
Жук с Лощининым в самом доме изображали вечерние хлопоты. То здесь, то там включался и выключался свет, звенела посуда, гремела дверь туалета.
Ровно в полночь все замолкло и все погасло. Докторову дали понять, что старики легли спать… Он подождал пять минут и свистнул в охотничий манок. В полной тишине далеко разнеслась призывная песня вальдшнепа – это был сигнал к атаке.
Конечно, никто из бойцов не вскочил и не бросился вперед с криком «Ура!»
Атака была осторожной… Две группы с двух сторон подобрались к забору и ласково взломали доски штакетника. Первый эшелон обороны противника прорван. Обе группы были уже на огороде и с разных сторон продвигались к дому, огибая деревья, кусты и поливочные бочки.
Самый нахальный из нападавших первым попал в капкан. Он решил в три прыжка достичь крыльца и вляпался в большой моток стальной проволоки, которая была приварена к обрезку рельса… Легкий рывок и капкан затянулся напрочь. Можно отпилить, отварить, откусить, но все это на свету и осторожно. Распутать – нельзя!
Первый попавшийся имел крепкие нервы. Он шепотом произнес несколько крепких слов и начал попытки размотать этот Гордиев узел.
Он делал все тихо. Поэтому-то другие наступавшие и не поняли проблемы – мало ли куда тот вляпался.
А вот второй, тот, кто попал в капкан, привязанный к колодцу, он оказался слабаком. Он заорал, как будто ему в зад воткнули раскаленный лом.
Двое бросились его спасать, и оба в разных местах сорвали растяжки. Вкруг неудачников со свистом начали взрываться китайские новогодние петарды. Одновременно зажглось несколько прожекторов, и заработали видеокамеры на шестах.
А тут еще на крыльцо выскочил Максим Ежов с професси– ональным Панасоником на плече. Он снимал прицельно – испуганные лица, стреноженные боевики, спина Докторова, который убегал первым…
Кто-то из запоздавших сорвал у забора провод, включивший тяжелую артиллерию – это был салют по полной форме. С разрывом в секунду в небо со свистом взлетели ракеты. Тысячами искр они разрывались на небольшой высоте, освещая заливной луг, ведущий к Угорке. Под этим блистающим светом хорошо были видны пять фигур, бегущих к реке – впереди командир, а за ним четверо смелых…
Максим успел снять это позорное бегство, а потом все вернулись к пленникам.
Допрос вел сам Жук. Уж он-то знал, как важны следственные действия по горячим следам.
Сначала отловленных бандитов растащили подальше друг от друга. Вернее, тот, кто прилип к колодцу – он там и остался. А того, кто с куском рельса – затащили в дом на веранду.
Очевидно, что бойцы психологически сломались сразу. Вой, свист, свет, брызги огня и путы на ногах – любой поплывет.
Максим получил изумительные признания. А главное – яркие и эмоциональные. Глазки у пленников горели, они каялись и проклинали тот день, когда согласились…
Правда, знали они не так много. Да, они из бригады Докторова. Да, они должны были напасть и по просьбе Гуркова найти на даче документы по Комбинату. Слегка побить стариков разрешалось, а убивать – нет.
Игорь Докторов впервые в жизни ощутил такую злость. Он-то считал себя добрым человеком, но всему же есть предел.
Он мог бы выдержать это унижение от Жука, от седого Лощинина, даже от молодого Макса Ежова – как-никак, но мужчина.
Но Игорь начал бежать с этой сверкающей и грохочущей дачи, когда услышал звонкий женский голос… Эта адвокатша просто шла по пятам последние дни. Она и про бомжа все узнала, и документы из коттеджа Носова забрала, и, здесь, в Правдинске все время болталась под ногами. Мишу Саврасова водкой купила, Тамарку чем-то приворожила, пистолет у нее отняла… Теперь вот с Жуком и Максом Ежовым спелась. А ведь недавно она лежала связанная на диване. Чуть придави подушкой, подержи так две-три минуты, и не было бы теперь позора… А позор просто катастрофический. Он бежит впереди всех, а сзади девка улюлюкает.
Может быть, впервые у Докторова возникло желание убить.
Бомжа Шульмана он не хотел убивать. Тот был как бы элементом для решения задачи – посадить Носова. Игорь мог бы и мешок картошки бросить на дорогу. Но за это Носова не посадили бы. А за того алкаша посадили… Не было желания убивать бомжа, а вот убить адвокатшу Крутову желание появилось. И огромное!
От страха все пятеро бежавших от дачи Жука, рванулись в Угорку и с трудом переплыли ночную реку. Они бродили в камышах. Потом провели еще одну переправу и лишь к рассвету нашли свои машины… В пять утра Докторов зашел в свой дом, скинул с себя мокрую одежду, выпил стакан водки и залез под одеяло. Здесь было хорошо. Не то слово! Здесь было божественно! Тепло, мягко, а главное – едва ощутимый, но одурманивающий аромат женского тела… Он прижался к Тамаре. Она пошевелилась, пробормотала что-то, но не проснулась.
Он проспал до полудня. Не слышал, как кричали петухи, как встала Тамара, как сосед
