своей точки зрения.
Лана заметила, что Гоша усиленно потирает руки и разминает пальцы, словно собирается сесть за рояль. Это был верный признак, что он готовит сюрприз. Возможно, приятно, но скорее ожидается ехидная шутка, прикол.
– Лана, давай узнаем, о чем они целый час говорили.
– Давай… Сейчас побегу за ними, верну в гараж и пусть все повторят.
– Не получится. Молчать будут, как партизаны… Придумай еще способ.
– Отвянь, Гоша! И без тебя тошно.
– Нет, ты придумай еще способ.
– Если ты такой умный, так сам и придумай!
– Я, однако, не умный. Я хитрый. И очень смекалистый… Пойдем в гараж.
Лана безропотно встала и пошла… В голосе Егора чувствовалась уверенность и торжество. Он явно звал ее в гараж не для страстных объятий. Или не только для этого…
Гоша долго извлекал из-под переднего сидения своей машины японский кассетник. В последний момент он отстегнул от задней стенки подголовника микрофон с усилителем.
– Теперь, Ланка, садись. Запись часовая, а в ногах правды нет. Садись и будем слушать… Если что- нибудь получилось.
Получилось очень хорошо. Почти студийная запись без шумов и помех…
Нажав на кнопку «стоп», Гоша замер, не решаясь сказать ни слова. Шутки сейчас явно не в масть, накручивать трагедию очень не хотелось. Оставалось молчать и ругать себя. И действительно, зачем его дернуло сделать эту запись. На всю жизнь Ланке занозу засадил… Это, возможно, в науке знание есть сила. А в личной жизни часто так: меньше знаешь – лучше спишь.
Лана смотрела перед собой и тоже почти не двигалась.
– Гоша, я уверена, что он не мог убить.
– Кто?
– Ну, мой отец не мог убить…моего отца… Вот, блин, влипла! Чистый мексиканский сериал. Там всегда или память теряют, или детей путают «Это мой ребенок! А это не мой ребенок!» А я, Гоша, чей ребенок?
– Ты же сама позавчера сказала, что у тебя один отец. Ты Саблина и забудь о всем остальном.
– Забыть? Не смогу я, Гоша, забыть… Если бы он нас с мамой бросил или алкоголиком был, тогда все правильно. Наплевать и забыть! А так… Он, наверное, умер еще до того, как я появилась.
– Понятно!
– Нет, я не о том. Не до того, как я родилась, а с самого начала. До того, как клеточки слились… Ой, Гоша, сделай что-нибудь, а то у меня сейчас крыша поедет. Пошути что ли…
– Пошутить? Запросто… Ты еще вчера была только Саблина. Сейчас уже почти Ляхова, а через месяц Рюминой будешь. Хочешь? Мое дело предложить…
– Вот уж точно пошутил. Нашел время предложение делать… Впрочем, я согласна. Ты только завтра повтори. Но не так, а романтично. Встанешь на одно колено, левая рука у сердца, а в правой куча белых роз…
– Размечталась! Нет, я, конечно, согласен. Могу и фрак с бабочкой надеть, но зачем?
– Хочу, чтоб красиво.
– Согласен… Лана, а давай я им морду набью.
– Кому?
– Всем! Олегу этому. Зачем приперся сегодня. Мать твою вызвал. Если бы не он, то ты и не знала бы ничего. И не волновалась бы…
– Кое-что, Гоша, мы раньше узнали, когда в шкаф прыгнули. Не стал бы ты меня раздевать мы бы вообще сейчас ничего не знали.
– Я тебя раздевал?! Да ты сама…
– Хватит шутить, Гоша… Давай найдем всех пятерых. Я правду хочу знать. Их пятеро, а убивал-то один… Завтра опять на дачу к Шишову поедем. Только открыто, не через забор.
– Верно. Сначала общие темы, а потом этому Шишову прямо вопрос в лоб: убивал или нет? Это может сработать. Эффект неожиданности…
Гутман не сомневался, что ушел чисто. Преследователи потеряли его еще там, на картофельном поле. Но для страховки пришлось побегать по центру Москвы, проскакивая проходные дворы, ныряя в метро, и меняя направления движения. Погони не было точно!
Теперь можно было успокоиться и разложить все по полочкам. Были ли плюсы в его теперешнем положении? Несомненно! Добыта и уютно лежит в кармане первая шифровка из завещания графа Барковского. Далее: в него стреляли – не попали, гнались – не поймали… На этом плюсы закончились. Минусов было больше. И почти все со знаком вопроса. Кто похитил Титана – Самсонова? Или он сам себя похитил? Если он командовал стрелками на дороге и хотел убить Гутмана, почему не сделал это раньше? Вчера вечером он мог взять его в сауне тепленького и голенького. Одним ударом медного ковша…
Подходя к своему дому, Гутман решил один из важных вопросов – квартиру он менять не будет. Соседи тихие и нелюбопытные. Хозяин квартиры, хотя и видел израильский паспорт Гутмана, но смотрел пьяными глазами и не столько на документ, как на полторы сотни баксов, лежавших сверху… Опять же, есть золотое правило – не дергаться. Интуиция подсказывала, что плохо не менять квартиру, а менять ее еще хуже.
Только расположившись в своем временном жилище Гутман совершенно успокоился и начал анализировать. Жизнь научила его, что из любой безвыходной ситуации есть как минимум два выхода. «Даже если тебя проглотили – все равно у тебя есть два выхода». Или три…
Первый выход был очевиден: бросить все и вернуться в Израиль. Не сразу, а на перекладных: попутками до Брянска, электричкой до Киева, поездом до Одессы, а дальше морем через Босфор… Выход очевидный, но плохой. Последняя акция по «продаже воздуха» на земле обетованной была грандиозной и правильной. Сразу же у Гутмана появилось очень много денег и еще больше врагов. Странно, но люди совершенно не умеют расставаться со своими деньгами. Недавно спокойные и улыбчивые они вдруг становятся злыми. Они жаждут найти и растерзать того, кому сами вручили свои деньги. Короче, Гутману пришлось бежать по тропе Моисея, но в обратную сторону, через пустыню в Египет. И деньги, и враги остались в Израиле. Деньги в подвале одного из домов, враги почти в каждом доме… Возвращаться – не выход!
Гутман посмотрел на темный экран телевизора. Сейчас не было никакого смысла включать этот ящик, но интуиция заставила протянуть руку к пульту и нажать нужную кнопку в нужное время.
На экране возникла толпа у обочины. Слева машина с мигалками, а справа знакомая поляна с кочками, за которой роща и картофельное поле. Камера выхватила даже бугорок и ложбинку, где гутман залег перед последним броском. Вспомнилось все: и запах травы и свист пуль.
Диктор, тем временем, выдавал свою версию событий: «Похитители под угрозой оружия ввели охранникам большую дозу наркотиков, но те успели заметить, как Самсонов попытался бежать. В него стреляли… Сейчас вы видите множество автоматных гильз на обочине… Здесь посреди поля похитители настигли Самсонова, связали, запихнули в машину и увезли в неизвестном направлении… Введенный план «Перехват» в очередной раз не дал результатов».
Саша переключил канал: там испуганный представитель концерна Макойл обещал награду за освобождение Самсонова. Сумма выкупа ошеломляла… Еще нажатие кнопки: партийный лидер клеймил правоохранительные органы, которые «не могут или не хотят защитить народ от разгула…»
Ситуация для Гутмана складывалась трагикомическая. Комичным было то, что он знал много больше умных голов, вещавших с экрана глупости и вранье. Все остальное было трагическим. Слишком большой шум вокруг персоны Самсонова говорил об огромных ставках в игре. В инсценировку похищения очень хорошо вписывался труп Саши Гутмана. Это бы подтвердило кровожадность нападавших. А живой он никому не нужен и даже вреден.
Саше стало жалко себя. Теперь он хранитель страшной тайны. Он случайный и незапланированный свидетель. Тот, кого в любом фильме закатывают под асфальт… Теперь его будут искать все… Стоп! А почему все? Титан вполне мог сам себя похитить, используя помощь нескольких человек. А это уже не так страшно. Им пока не до него.
