Ее правоту подтвердил осторожный звонок в дверь…
Дальнейшие пять минут напоминали эпизод из телевизионного шедевра Валентины Леонтьевой 'От всей души'. Только зрителей было меньше, но все женщины так же добросовестно и вдохновенно плакали, а Олег, получив разрешающий жест мадам Бежар, вытащил сигареты и проскочил на кухню…
Несмотря на все уговоры, Мария Владимировна заявила, что торжественный обед – это ее 'святая обязанность'.
– Ах, как жаль, что вы не привезли из Москвы буханку. Бородинского. Эти французы совершенно не умеют делать черный хлеб. И горчица у них сладкая… Я, правда, родилась в Париже, но мама меня ко всему нашему приучила… Я даже думаю, что у русских любовь к черному хлебу где-то внутри, в этих маленьких штучках…
– В генах?
– Именно – в генах… Пойду готовить борщ и пельмени…
Марина сразу заметила, что Валентин очень насторожен, и разговор не получится, если она, именно она не скажет все.
– Это мои друзья, Валя. Не просто друзья – спасители и сохранители. Сейчас они в 'Сове' работают. Детективное агентство. Олег – бывший контрразведчик. И Варя тоже… из нашей среды… В Москве кто-то вспомнил о твоем приборе. Мне угрожали. Мы с Варей уехали в Европу, но они и здесь нас нашли. Сегодня Олег нас дворами из гостиницы вывозил… А с мужем я развожусь.
– Олег, ты уверен, что хвоста не было?
– Сто процентов! Это не спецслужбы. Всего двое мужиков. Мы их еще в Москве засекли. Похоже, не очень большие профессионалы. Если и бывшие наши, то кадровики или информационщики.
– Хорошо… Тогда приготовьте уши… С чего начинать?
– С прибора. Что это за штуковина такая?
– С прибора, так с прибора…
'Я называю его Омега… Только в последний год перед своим исчезновением, я понял, что именно я сделал. Если в двух словах, Омега – генератор, который действует на психику, на подсознание, на память, на вкусы, на политические убеждения. На все!
И до меня было множество подобных облучателей, и сейчас есть. Но все это не то. Разработки, конечно, секретные, но я и научную литературу умею читать между строк.
Все, кроме моего, действуют на эмоции. Они могут создать у человека страх. Сильный страх. Вплоть до желания самоубийства.
Помните, что было в семьдесят восьмом году в Гайане? Почти тысяча человек одновременно кончает с жизнью. Сектанты? Дудки! Почему не говорят, что были самоубийства и в других поселках. Точно в этот час и точно по направлению луча…
А как в девяносто первом в Москве начали из окон прыгать…
Они могут внедрить в людей злость, агрессию, безразличие, бурную радость. Но это и опасно. Это эмоции, направленные во все стороны.
Они скажут: 'Убей всех'. А моя Омега: 'Убей Петрова из такой-то квартиры'. Они говорят – люби всех. А я – люби красных и не люби голубых.
Моя работа была засекречена полностью. Только я знал, что у нее внутри. И еще три человека знали, что она, Омега, может. В общих чертах. Почти все знал только мой непосредственный начальник. Генерал Дроганов Денис Иванович.
Он не сразу мне поверил. Мы около года проводили испытания. Без документов, без отчетов.
Первой была семья. Задание – обеспечить их развод. Я провел всего два сеанса и через месяц они подали заявление… Только потом я узнал, что до меня они прожили пятнадцать лет и все их считали идеальной парой. Души друг в друге не чаяли… Но главное, Дроганов знал этих людей и имел 'зуб' на мужа. Тот его когда-то обидел.
А я… был доволен результатом эксперимента. Бездушная скотина!
Потом были бомжи. Самые конкретные задания. Были и смешные – пойти в антикварный магазин и украсть самовар… Крали. И потом на нары садились. А я регулярно премии получал.
Последняя группа заданий – денежные переводы… Тут тоже шутки были. Одному бомжу подбросили пачку денег, а на следующий день я заставил его отнести их в сберкассу и перевести их в детский дом. И номер счета ему в голову вдолбил. Сработало!
Это я потом понял, что Дроганов специально проверяет работу с банковскими счетами. В тот же период у меня изобретательский, творческий эмоциональный взрыв – я выдумал такое, что можно сравнить с таблицей Менделеева, с электричеством или радио, с ядерной энергией.
Весь фокус был еще в простоте использования. Омега – это два прибора. Весь эффект в точке пересечения лучей. Один – размягчает волю, гипнотизирует, а другой – монотонным голосом вкладывает нужную информацию. Разместил приборы, направил на объект, кассету вставил, кнопки нажал – и отдыхай.
На последнем этапе Дроганов сказал, что не может мне поверить до конца. Задания-то я знал заранее. И кассеты сам начитывал. Значит и с бомжами мог договориться.
Тогда Дроганов стал сопровождать меня. Он сам определял место, где будет объект, а я корректировал мощность и пятно поражения. Кассету он вставлял свою и я даже не знал о самом задании.
Мы катались по дачам, по рыбалкам, по саунам. Я понимал, что объекты явно не бомжи, что это 'большие люди'. Но не я командовал парадом. Я как Калашников – изобрел автомат и герой. А сколько и кого потом из него уложат – не моя забота…
Почти год я возился с Омегой. Сам вмонтировал ее в корпус кассетных магнитофонов. Разработал систему кодов при включении. Уничтожил все схемы и другую документацию. Теперь без меня никто не смог бы воспользоваться этой штукой.
Наконец, Дроганов предложил испытать Омегу 'в боевых условиях'. Для нашей службы это значило – за границей.
Мы с Мариной вылетели в Париж. Дроганов не доверил мне Омегу. Трудно было мне расставаться со своим детищем, но генерал был прав – через две недели он вылетел с дипломатическим паспортом, а значит без досмотра багажа.
В Москве я даже не знал о задании. Конечно, я предполагал, но дальше вербовки моя фантазия не удалялась. И это естественно – типичный подход чекиста. Агентура есть главный инструмент разведки. Сотни человек работают, чтоб завербовать одного. Иногда безрезультатно работают годами… А тут – нажал кнопку и вдалбливаешь ему: 'С сегодняшнего дня ты работаешь на советскую разведку. Ты будешь выполнять любые задания того, кто назовет тебе пароль. И никогда, никому ты не скажешь об этом. Ты будешь осторожен, но во всем остальном ты будешь нормальный человек…'
Таких агентов по три штуки в день можно было бы шлепать. Через неделю резидентура опухла бы от информации… Я даже представлял, как путешествую по всему миру. Месяц в стране – вот вам три генерала, три министра, три сенатора. Работайте ребята, а я дальше поехал…
Итак, я думал о вербовках, а получилось совсем другое… Был самый разгар перестройки. На нас посыпались кредиты, но хотелось больше и дешевле.
Дроганов познакомил меня с началом очередных переговоров: 'Видишь, что гады делают. Мы у них деньги берем, а они еще условия ставят… Значит так, общую сумму увеличиваем в два раза, проценты снижаем в полтора, а выплату начинаем с девяносто девятого. К этому времени у нас могучая экономика будет… Если все не разворуем…'
Сложнее всего было составить текст – впервые не на русском языке, а переводчиков привлекать нельзя… Вечером поехали на дело.
Все посольство нас страховало, хотя никто об этом и не знал. Делали, что приказано, и не задавали лишних вопросов… За час два десятка машин вылетело за ворота посольства. А когда они растащили всю французскую наружку, спокойно покатили мы с Дрогановым… Дальше – дело техники. Ночная пристрелка по трем особнякам, где жили переговорщики.
А к обеду следующего дня Дроганов сообщил результат: 'Считай, Марков, что мы для родного государства двести миллионов вчера добыли. Это если в долларах… Маленький город можно построить… Завтра едем в Марсель. Там переговоры застопорились. Завод французики нам хотят построить, но и своей
