выгоды не забывают… Надо, чтоб забыли!'
…Через три дня мы отметили фантастический успех переговоров… Смешно было наблюдать за нашими торгпредовцами. Они были ошарашены, и никак не могли понять, как им удалось получить то, на что они даже и не надеялись.
Дроганов уехал на неделю в Швейцарию, а мне приказал отдыхать и ждать его в Марселе.
Омега хранилась в снятом нами банковском сейфе и впервые за последний год я был свободен.
Первый день я просто слонялся по улицам, лежал на пляже, отбивался от проституток. Утром второго дня я нашел достойное занятие – брал катер с удочками и на целый день уходил в море.
На рыбалке не главное получить товарную продукцию. Любую рыбу я мог бы купить на пристани… И не главное – чувство азарта. Я не игрок. Для меня важным было просто общение с морем.
Есть в природе вещи, которые действуют гипнотически. Почти, как моя Омега. Это огонь, горы, гроза, облака… Но море – главное из них. Оно живое, доброе и всегда разное.
Море подсказало мне очевидные вещи. То, что я изобрел погубит весь мир. Эти переговоры о Марсельском заводе – детская шалость. Я знал, что мощность Омеги можно тысячекратно усилить… Пролетает над землей пара спутников и шепчут на разных языках: 'Теперь все мы рабы. Наш властитель такой-то. Мы его любим, слушаемся и повинуемся. И работаем только для него…' А утром никто и не заметит, что произошло. Просто все забудут, как было раньше…
На третий день такой рыбалки мне захотелось вытащить Омегу из сейфа и утопить ее… Но тут пришла другая мысль: если это изобретет еще кто-нибудь, только я смогу его остановить. Только я знаю, как блокировать эти лучи…
Дроганов вернулся довольный. Первое, что он сообщил мне: 'Теперь мы свободны. Мы ни от кого не зависим… Теперь я сам буду вручать тебе премии. И не в размере должностного оклада. Тысячи окладов! И не в рублях…' При этом он вытащил из кейса и бросил мне на кровать пять стодолларовых пачек. Новеньких, в банковской упаковке.
Возможно, это был благодарный жест доброго человека, но мне он не понравился. Было в нем что-то барское, обидное…
К вечеру я вызволил Омегу из банковского сейфа, а ночью приставил ее к стене гостиничного номера и включил – жили мы с Дрогановым в соседних номерах…
Через пять минут я уже стучался к нему в дверь:
– Открой, Денис Иванович. Поговорить надо.
Он стоял передо мной в синих трусах. Недовольный и заспанный. Он тоже не представлял, что с ним произошло.
– Вот что, Денис. Мне нужна вся правда. Как ты хочешь использовать Омегу, откуда у тебя деньги… Все говори.
– Омега? Она теперь моя. Наша. Твоя и моя. Ты гений, но у тебя нет фантазии. Ты – исполнитель, а я – организатор. Вместе мы завоюем мир.
– Зачем?
– Дурак! Человек всегда за что-нибудь борется. Ему всегда надо завоевать как можно больше. Сначала игрушку, потом пятерку в школе, красный диплом. Потом – жену, должность, машину, хороший кабинет, генеральские погоны… А мы можем получить это все. Все сразу! И навсегда… И это дает только полная власть. Не деньги, заметь. Деньги – это бумажки. Когда их много, они перестают волновать. Тебе очень нужен золотой унитаз или двадцать яхт… Ты радуешься первым часам 'Ролекс', а десятые тебя уже не волнуют… В богатстве есть предел, а во власти – нет.
– И что мы должны делать?
– Резонный вопрос… До сих пор в Москве не знали о нашей Омеге. Почти не знали… Я им плел о излучателе малой мощности, который в некоторой степени может содействовать… Мы сделали глупость. Раскрылись! После нашего участия в переговорах они все поняли. Вчера нас срочно вызвали в Москву… Нас вызывают, а мы не поедем.
– Куда же мы, мой генерал, денемся?
– Ты, Марков, только сейчас об этом подумал, а я уже год назад. Тогда, после первого бомжа, что свои денежки в детский дом перевел. Мне представилось, как все миллионеры бегут к банкам и переводят, переводят, переводят… Нам с тобой переводят!
– Но жить-то мы здесь не можем… Или политическое убежище просить?
– Нет, Марков. Теперь мы ни у кого просить не будем. Сами все дадут… И гражданство тебе менять не надо. Кончилась твое советское гражданство… Вон, на столе два пакета с документами. Теперь ты Радко Маркович. Югослав. Серб из Хорватии. Там и биография твоя. Очень чистая. Не проверить… А я – француз, но из Алжира.
– Но все это, Денис Иванович, денег больших стоит. Ты же их не в Ясенево делал.
– Понятно, нет… А деньги?.. Ты помнишь, Марков, как мы в начале лета по дачам ездили. С моими кассетами. Для кого все это делалось?
– Не знаю. 'Шишки' там какие-то жили…
– Именно 'шишки', Марков. Финансовые… Потом они вдруг в Швейцарию и Францию заторопились. Начали деньги переводить с одних хитрых счетов на другие, номерные. Потом все запутали, мне доложили и забыли обо всем… Мы уже сейчас, Марков, можем всю оставшуюся жизнь на золоте есть. Только я знаю все банки, счета, коды.
– Где эти данные?
– На дискете…
– Где она?
– …Я не знаю…
– Что?! Дискету на стол!
Этот маленький сбой даже смутил меня. Мне стало обидно за Омегу… Впрочем, сам я виноват. Сробел перед генералом и проводил сеанс на минимальной мощности…
Бросив Дроганову короткое: 'Спать!' и прихватив дискету с документами я отправился в свой номер… А через час я провел еще один сеанс для генерала, но уже на полной мощности…
Утром, когда я спросил Дроганов об Омеге, он ответил: 'Какая это такая омега? Нам сейчас не об альфах-омегах думать надо. Что в Москве говорить будем? Мало того, что твой излучатель хреновый был, так еще и сгорел… Теперь торгпредовцы весь успех себе припишут. Помогали мы им или нет? Хоть морально?'
Потом я еще несколько раз проверял его. Особенно важно было для меня, чтоб он забыл о моих югославских документах… Но он обо всем забыл. Забыл он потом и о моей поездке в Париж…
Все дальнейшее вы знаете… или можете предположить.
В Париже я проверил один из банков с этой дискеты. Все совпадало.
Я заказал очень крупную сумму наличных… Потом пришла идея с этим письмом, с шифром, с ячейкой в банке.
Я и сейчас не могу себе объяснить, почему я использовал только часть денег с этой дискеты? Почему не сказал ничего Марине? Почему сделал так, что только она имела доступ к ячейке?
Я должен был исчезнуть… Омегу я оставил у мадам Бежар. Это мой старый друг. Настоящий, без всяких излучений…
В Марселе по документам Радко Марковича я приобрел билет на теплоход до Рима, а свои документы и вещи оставил в катере.
Я взял его как обычно, даже несколько демонстративно, чтоб меня запомнили. Потом сделал круг по морю и высадился на пустынном пляже. Закрепив руль и включив мотор, я направил его в открытое море… Через час я уже занял каюту на теплоходе…
Из Рима я вернулся через год, когда меня уже никто не искал.
Здесь под Парижем у меня маленький домик и своя фирма – торгую радиотелефонами и подобной электроникой… А у мадам Бежар читал литературу по излучателям, отдыхал душой и ждал… Ждал вот этого дня…
Омегу я использовал еще два раза… Я специалист. Даже по открытым научным статьям я понял, что немцы подбираются к созданию такой штуки. А через два года – англичане… Это были очень хорошие
