яркое шоу… И совсем не важно, что напишет писатель.
Озеров производит текст, а Рублев делает деньги!
Издатель почувствовал, что в разговоре о книгах он выглядит не совсем порядочно. Как какой-то хам, хапуга и ханжа… Ему захотелось высветлить свой образ.
– Такое у нас государство, господин Чумаков. Не я один такой… Это раньше была мораль, совесть, нравственность. И тогда было искусство! А сейчас только деньги…
– Но есть же столпы культуры. «Третьяковка» или «Большой театр».
– Ой, не смешите меня, Руслан Сергеевич!.. А картина в «Третьяковке», где менты целуются. Ее посчитали шедевром… Вы помните последнего Онегина в «Большом»? Он там стреляется с Ленским в банкетном зале, в тулупе, в ушанке и с Тульской двустволкой. Полный мрак!.. Согласны, капитан?
– Полностью! Онегин похож на сторожа при амбаре!
– Да!.. Но публика на это чучело валом валит! Народ за это платит большие деньги! Он доволен – Пушкина и Чайковского опустили до их уровня… Кто в искусстве правит бал? Таланты? Нет! Пошлая популярность, аншлаги, цены, рейтинги и тиражи… Деньги! Они всеобщее мерило жизни!.. Вот такие времена!
На последней фразе Рублев хлопнул ладонью по столу, встал, скрестил руки на груди и повернул голову к окну с тюремной решеткой…
Ну, чистый Наполеон!
По распоряжению Чумакова они плотно зашторили все окна и легли спать в одной комнате, подтащив две кровати к дальней стене…
И Татьяна, и Светка были только рады этому – можно до рассвета болтать о секретных вещах.
Днем такие разговоры не получаются. И слишком много отвлечений, и темы совсем другие при дневном свете.
Днем стесняешься сама себя.
А когда раздетая лежишь под одеялом, а когда подруга всего в метре, то кажется, что это не она… Это ты сама, твое второе я, которому можно доверить самое сокровенное.
– Свечка, скажи, а ты с Гришей уже целовалась?
– Много раз! И так давно, что не помню, когда это началось.
– Еще в Костроме?
– Нет, позже… Хотя и в Костроме было. Еще до твоего ЗАГСа он меня поцеловал и обнял за талию. Даже чуть ниже… Но помнишь, Тигра, тогда такая суматоха была, что я даже не заметила.
– Воспользовался, Гриша, моментом!.. Мужики, они так и норовят сделать что-то такое.
– Да!.. Но я и сама не против была. Гриша так умеет ласкать, как никто!
– Ой, Свечка, ты такая специалистка в этом деле… Я-то хоть замужем была.
– Меньше года!
– Но всё-таки!.. Хотя я думаю, Свечка, что мой Юлик был человек уж очень нежный, стеснительный, мягкий.
– Это в каком смысле мягкий?
– Да во всех! И в этом тоже… Я слышала, что женщины должны испытывать какое-то дикое наслаждение. А я весь год – по нулям! До сих пор не знаю, что такое…
– Я тоже, Тигра, не знаю, но читала про эту штуку…
– И я, Светка, читала… Оно как-то по научному называется… Или «экстаз», или «организм».
– Не в названии дело!.. Вот мы с Гришей обнимаемся, целуемся, ласкаемся. Всё внутри пляшет, искрится и горит. И мне кажется, что вот-вот оно сейчас, но никак…
– Да, Свечка, мы так с тобой перезреть можем…Надо скорее в ЗАГС, и чтоб всё было по полной программе!
Они немножко помолчали и про себя решили больше не говорить на щекотливые темы – только одно расстройство и лишний сумбур в душе.
Но одно дело решить, а другое исполнить…
Мысли «про это» сами накатывали откуда-то изнутри и пробиваясь наверх, как трава через асфальт.
– А ты заметила, Тигра, что и мой Гриша, и твой Руслан – одногодки… Это не то, что твой бывший Юлий Семенович. Тому же сорок два было. Он был в два раза старше тебя! Даже больше… Совсем старик!
– Ну, знаешь, Свечка – Чумаков с Горским тоже не мальчики. Они старше нас.
– Ой уж, старше… Нам по двадцать, а им по тридцать. Они, ребята в самом расцвете лет… Только свадьбы надо сделать побыстрее и что бы одновременно. Вы и мы!.. Ты как считаешь, Тигра?
– Я не против. И Руслан говорил, что любит меня до безумия… Но мне кажется, что он стесняется.
– Как?.. И этот стесняется?
– Да нет, Свечка. Не в этом смысле!.. Тут-то – полный порядок!.. Руслан стесняется, что он бедный, а я богатая.
– Да, Тигра, ты – маленький олигарх! Скоро и я начну тебя стесняться.
– Не смейся!.. Вот Гриша может вашу свадьбу оплатить. По полной программе – с кольцами, с «Мерседесами» и с разными прибамбасами. С шикарным рестораном, с фейерверком и сотней гостей… Адвокат Горский может, а мент Чумаков не может. И платить за всё буду я!.. Кстати, я обе наши свадьбы оплачу.
– Спасибо, Тигра!.. Но Руслана я понимаю. Никакой, блин, социальной справедливости!.. Построили государство для богатых… Капитан милиции, а сидит на потребительской корзине.
Они еще немного помолчали, думая о бедных и богатых, о честных ментах, которых подталкивают брать взятки… А еще об обиженном народе и о призраке, который бродит по России.
– Знаешь, Свечка, я решила все свои деньги переписать на Чумакова… Если любовь, то полное доверие. От начала и до конца!
– Ты прямо, как декабристка… Но зачем все деньги? Правильней – половину! Чтоб у вас было полное равноправие.
– Может и так… Но свадьбы нужны делать срочно! И хочется, чтоб скорее, и Руслан намекнул, что тогда Серебров может от нас отстать.
– Хорошо бы… А то прямо ужас! Взрывают, стреляют, в подвалы прячут…
Это были последние слова Светки Гореловой перед тем, как она заснула…
Татьяна хотела разбудить подругу и сказать ей что-то важное, но язык отяжелел, в голове все затуманилось, и она провалилась в глубокий сон.
Им обеим снились белые всадники…
Только, если раньше эти витязи были безлики и похожи на манекенов, то сейчас у принцев на белых конях были узнаваемые физиономии.
К Татьяне приближался богатырь с лицом мента Чумакова. А возле Светки гарцевал красавец, удивительно напоминавший Гришу Горского…
Было обидно сидеть в подвале…
Правда, артист находился не «за решеткой в темнице сырой».
Комната с маленьким окном у потолка имела вид номера в европейской гостинице. Здесь был раздвижной шкаф с зеркалом, телевизор, широкая кровать, диванчик, столик и всякое такое разное…
На неброских дорогих обоях висели картины в золотых рамках, На угловой тумбе красовалась икебана в японской вазе, а под потолком блестела люстра в стиле «модерн»…
Более того – в этом подвальном номере была собственная ванна с пахучим мылом, с биде и с набором полотенец в синих цветочках!
Короче, в этом подземном раю Аркаша Бобров готов был отдохнуть недельку-другую. Но при трех условиях!
Он скучал по своим фанаткам, которые, ни о чем не спрашивая, отдавали ему всю себя без остатка.
Второе – ему не хватало искусства! Он хотел в свой театр, он соскучился по репетициям, он жаждал выйти на сцену под слепящий свет рампы.
И последнее – он хотел жить!..
