Потом он перешел на официальный тон.
– Я предполагаю, что имел место шантаж. Вся эта пошлость снята качественно, но скрытой камерой. Ты заметил, Андрей?
– Да, Эльдар Натанович. Только камер было три. И очень профессионально под них поставлен свет.
– Да, друзья! Надо всё выяснять. Если охранная фирма «Титан» курировала Блудова, то понятно, кто установил эти камеры. Давай, Андрей, начинай следствие. Не только по убитому Блудову, а по всем, чьи фамилии на конвертах.
– Согласен, Эльдар Натанович! Кто-то из них искал стальной кейс на чердаке. Но тут не во-время Блудов пришел за своими фотографиями. Они крепко подрались, а Степан влез, как третий лишний. Он случайно оказался сбоку припека, и его вырубили электрошоком.
– Нормальная версия, Андрюша. Мы все вместе будем по ней работать и спасем Степу Бойко. Пусть все знают, что журналисты «Зубра» своих в беде не бросают!
Майор Зябликов был небольшим начальником, но имел свой кабинет. Не огромную комнату с портретом Президента, со столом для совещаний и с картой на стене. Такие хоромы получают руководители от полковника и выше.
У Игоря Глебовича была комнатенка в десять метров. Стол, тумба под телефоны, сейф и пять стульев вдоль стены.
А еще он выпросил для себя небольшую школьную доску и пачку мела. Теперь он мог проводить солидные совещания, рисуя всякие схемы и кружочки, связанные между собой.
Кроме совещаний в этом кабинете часто проходили допросы подозреваемых. Игорь Зябликов любил плести словесные кружева, запутывать людей, приведенных из СИЗО, вселять в них надежду и выводить на признания.
Сегодня ему предстояла легкая работа.
Журналист Степан Бойко не имел никаких шансов. Когда оперативники ворвались на чердак, он лежал рядом с трупом и имитировал бессознательность от электрошока.
Этот лопух даже не сообразил, что лучше стереть с ножа свои отпечатки и выбросить его в слуховое окно.
Нет, Бойко так и лежал с финкой в правой руке. А когда Зябликов прикрикнул на него, то симулянт сразу очнулся.
Теперь дураку светит солидный срок. Где-то не менее десяти лет общего режима.
Конвойный привел Степана и вышел за дверь.
Зябликов решил не снимать с парня наручники. Так оно надежней!
– Ну что, гражданин Бойко, осознали свое положение? Вам светит хороший срок.
– Нелепо всё получилось. Неразбериха какая-то.
– Нелепо? Ты, Степан, еще не въехал? Тут все во всем разобрались. Ты человека убил! Лучше сознайся, облегчи душу. Честным раскаянием ты проложишь путь в новую жизнь.
– Не убивал я никого, товарищ майор.
– Думай, что говоришь, Бойко! Я таким субъектам не товарищ. Тамбовский волк тебе товарищ! Сознавайся скорей, и давай завершать дело.
– Нет никакого дела, гражданин начальник! Я поднялся на чердак, а они уже дерутся. Двое! Первый, который убитый, а второй с ножом. Лица я не заметил, но этот второй был весь в черном.
– Плохая версия, Степа!
– Какая есть! Так вот, я стал их разнимать, а черный человек меня электрошоком вырубил. Я очнулся, когда вы орать начали.
Сегодня майор Зябликов вел допрос вяло. Для любого дела, кроме умения, нужно еще вдохновение. Или, как говорят артисты – кураж.
Где-то у Чуковского описан случай, как маленький мальчик днем набил шишку, а стал плакать вечером, когда пришла мама. Почему? А днем не для кого было плакать!
Вот и Игорю Зябликову не хватало зрителя. Какой кураж без публики?
Он вспомнил своего нового сотрудника. Если точнее, то сотрудницу – лейтенанта полиции Галочку Черныш. Для этой милой смешной девчонки он всегда был готов распушить перья. Будь она сейчас здесь, то этот Степа-недотепа сознался бы за три секунды…
Говорят, что если вспомнить о черте, то он сразу появится! Понятно, что Галина Юрьевна не нечистая сила, а лейтенант полиции. Хотя, если честно, то у нее в глазах часто какие-то чертики прыгают.
Так вот, через десять секунд после того, как Игорь Зябликов подумал о Гале, она тихо появилась в кабинете. Вошла без стука, совсем без звука. Но при этом на лице лейтенанта Черныш было беспокойство. Она собиралась сказать что-то очень важное.
Майор жестом попросил девушку подождать и сразу хлопнул ладонью по столу. Он сверкнул на журналиста глазами, и в его голосе появились надменные суровые нотки.
– Ну что, Степан! Будем сознаваться или будем запираться?
– Я правду сказал, гражданин майор.
– Правда бывает разная! Ты сказал то, что выгодно для тебя. А мне нужна правда вообще! Мне надо то, что можно занести в протокол. То, как ты напал на потерпевшего и зарезал его.
– Я не резал! Это тот, который весь в черном.
– Значит так! Ты, журналист Бойко, еще не дозрел до истины! Но мы не таких ломали! Посиди в камере и подумай.
Зябликов вызвал конвой, и Степана Бойко повели назад в СИЗО.
Теперь майор остался с Галочкой один на один.
– У тебя срочное дело, лейтенант?
– Да, товарищ майор, иначе бы я не стала врываться без звонка.
– Нормально, Галина! Это другим нужна субординация. Тебе можно заходить запросто. Я пью чай – садись и ты со мной чай пить!
– Спасибо, я не хочу чая.
– Я так, для примера. Это пока у нас с тобой только служебные отношения. А дальше, всякое может быть.
– Я потому срочно зашла, Игорь Глебович, что у меня важный свидетель.
– Я прошу, Галочка, когда мы наедине, называй меня просто Игорь.
– Хорошо, Игорь! Но свидетель действительно важный. И он хочет говорить только с тобой.
– Нормально, Галина! Тащи его сюда! Но только быстренько введи в курс дела. Что за свидетель? Откуда? И по какому он делу?
Оказалось, что Галя вызвала на допрос Николая Петровича Савицкого. Это был глава строительной фирмы «Эркер». Очень колоритная личность – еще крепкий шестидесятилетний дядька, бывший комсомольский лидер и любимец женщин любого возраста.
Так вот, фирму Савицкого охранял «Титан» – фирма Бориса Смолина, которого взорвали десять дней назад.
Но свидетель Савицкий вдруг начал говорить по убийству Виктора Блудова.
Дело в том, что фирма «Эркер» построила пять магазинов для салонов «Телефакс». И после этого Савицкий рекомендовал Вите Блудову охранную контору Бориса Смолина.
А месяц назад Николая Савицкого начали шантажировать. К нему пришло письмо, где были копии финансовых документов «Эркера». По ним получалось, что фирма ловко уходила от налогов.
Короче, Савицкий пытался украсть у государства сумму, близкую к миллиону долларов.
Николай Петрович не стал платить вымогателю. Он быстро всё поправил, а потом со своим адвокатом
