Ловушка для простака

и любовью. Вне всяких сомнений, ее радость была неподдельна. Я мог дать голову на отсечение, что Керсти не притворялась. Любовь тоже была очевидна. Насколько сильная? Трудно сказать. После двух месяцев борьбы и потерь мой разум слегка помутился, а этот день окончательно сбил меня с толку. Но теперь я видел, что пламя не угасло. Может быть, я могу по неведению затушить его, но пока оно никуда не делось.Лишь в воскресенье вечером я понял, насколько оно было слабым. Разворачивая листок, я подумал, что в эту минуту Керсти наверху, ожидая, пока наполнится ванна, стоит перед нашим снимком, сделанным в Праге. Когда я увидел цифры, перед моим внутренним взором опять поплыли обрывки фотографии: пятьсот восемьдесят пять. За неделю я снова получил пятьдесят баллов.Сначала я почувствовал гнев. На прошлой неделе это уже было, но сейчас я твердо знал, что злюсь на Керсти. Где логика? Почему цветы ничего не изменили? Почему она так непоследовательна? Где я ошибся? В чем? Увидев, что мои попытки повлиять на результат тщетны, я чувствовал настоящую ярость. Я с трудом сдержался, чтобы не броситься наверх. Мне хотелось посмотреть в глаза Керсти. И все же я решил не делать этого. Не потому, что спрашивать, за что я получил баллы, запрещено. Это меня больше не трогало. Я видел достаточно спортивных передач, чтобы понять – игра ведется по правилам далеко не всегда. Но я знал – это не поможет. Показывать Керсти, что я испуган и встревожен, недопустимо. Для того, чтобы делиться сомнениями, у меня есть Кабинет.– Опять только пятьдесят? – удивился Пит.Я кивнул и заметил, что губы Джорджа начали двигаться. По-видимому, он подсчитывал, каковы должны быть темпы теперь. Однако на сей раз у него хватило ума промолчать. Я оценил его такт. Я и так знал итоги его выкладок. Двести семь с половиной в неделю.– Так нечестно, – сказал Пит. – Это просто бред какой-то. Ладно, Сэм, не переживай. Ты помнишь, что мы для тебя приготовили?Я был в таком состоянии, что не помнил, какой день недели идет за понедельником.– Что?Пит затрубил в воображаемые фанфары.– Трум-пурурум-пуруум! – Он хлопнул в ладоши. – Настало время представить результаты фундаментального широкомасштабного исследования жизненно важного вопроса: что в мужчине раздражает женщину! – Он сунул руку под стойку и извлек кипу бумаг. Джордж пошарил в пластиковом пакете, который он принес с собой, и положил на стол еще одну стопку листков.– Как только мы проработаем материал, – жизнерадостно провозгласил Пит, – твоя оценка поднимется выше крыши.– Выше крыши? – поднял брови Джордж. – Да она просто вылетит на околоземную орбиту. Сэм, я собирал это всю неделю (что правда, то правда, он всю неделю не отходил от принтера) и узнал массу вещей, которые раньше мне и в голову не приходили.Я натянуто улыбнулся. Несмотря на скептическое отношение к этой затее (я твердо знал, что моейпроблемы она не решит), я не хотел выглядеть неблагодарным. Мои друзья старались изо всех сил, а сам я зашел в тупик. Аманда вновь излучала свои вибрации: «К сожалению, я не решаюсь сказать то, что думаю», и, чтобы не зацикливаться на этом, я всей душой отдался исследованию. Джордж с Питом и не могли стронуть дело с мертвой точки, но, в отличие от Аманды, они верили, что это возможно.– Мы никак не рассчитывали на такой горячий отклик, – объявил Пит. – Когда я прочитал все ответы этих женщин, я был удивлен, что человечество до сих пор продолжает размножаться.Джордж кивнул:– Я разделяю мнение Пита, Сэм. С раннего утра и до позднего вечера практически все, что мы делаем, выводит женщин из себя.– На самом деле всё еще хуже, – сказал Пит. – Не менее трех раз упоминался храп. Расслабиться нельзя даже во сне.– Признаю свою ошибку, – вставил Джордж. Пит кивнул, принимая поправку, и вновь повернулся ко мне:– Начнем с самого элементарного. Многие жалобы не дают ничего нового, и думаю, для тебя это пройденный этап. Полагаю, все это тебе знакомо: пролитая на стул или на пол вода, сырые полотенца на кровати, немытая посуда, щетина в раковине после бритья... Все это мы слышали сотни раз.– Тогда почему вы продолжаете всё это делать? – спросила Аманда.Пит сделал вид, что не слышит ее.– Поэтому я пропускаю начало и перехожу к менее тривиальным позициям. Я имею в виду тонкости, которые ты мог упустить из виду. Здесь есть определенный потенциал. – Он разложил бумаги на стойке, и я увидел, что отдельные строчки отмечены зеленым маркером. – Скажем, вот это: «Известный трюк: чтобы не менять рулон туалетной бумаги, оставить нетронутым последний клочок». Это тебе ничего не говорит?Это давно учел даже я при всей своей лени. Но мне не хотелось огорчать Пита. Его участие было ужасно трогательным, а кроме всего прочего, это было довольно забавно.– Вообще-то нет. Но я возьму это на заметку. Что еще у тебя есть?Он порылся в своих записях.– Ага, вот это тоже ценно: «Если ты готовишь слишком много еды, мужчина не позволяет убрать ее в холодильник. Он стремится уничтожить всё сразу и наворачивает несколько порций кряду, после чего два дня страдает коликами в желудке и лежит в постели, стоная и жалуясь».Пит вопросительно посмотрел на меня, но прежде чем я успел ответить, Джордж взволнованно подскочил.– Это напоминает мне кое-что другое. Где же это? Погодите... а, вот: «Отправляясь за продуктами, он непременно приносит нечто несъедобное».Мы втроем озадаченно переглянулись. Что значит «несъедобные продукты»? Аманда, глядя в сторону, неохотно сказала:– Однажды я послала своего парня за покупками. Он купил четыре кило пастернака и четыре оленьих колбаски.Догадываясь, что остальное будет еще больше оторвано от жизни, я попросил Пита продолжать.– Кое-что повторяется многократно. Я прочту одно из типичных высказываний: «Патологическая аккуратность при расстановке на полках собственных компакт-дисков, книг и прочего барахла Если ты осмелишься нарушить образцовый порядок, он ведет себя как настоящая задница».– Ага! – воскликнула Аманда. – Под этим я готова подписаться обеими руками! – Ее прежнее безразличие исчезло без следа. Этот ответ явно задел ее больное место.– «Задница»? – переспросил Джордж. – Что она хочет этим сказать? Ну и словечко! Могла бы выразиться и помягче.– Может быть, звучит грубовато, но лучше не скажешь, – сказала Аманда. – Что есть, то есть. Мужчины просто звереют, когда притрагиваешься к их книжным полкам.– Я нет, – запротестовал Джордж. – Мои книги стоят как придется.– И мои, – сказал я. – Все книги лежат у меня в отдельной комнате, и никакой особой системы там нет. Естественно, книги в твердых переплетах стоят на одной полке, а в мягких обложках на другой. Но ставить их вперемешку просто нелепо. Правда, биографии и художественная литература тоже стоят отдельно.– Но ведь это совсем другое, – понимающе кивнул Джордж. – Я, например, держу все романы про Джеймса Бонда вместе, но это еще не значит, что я задница.– А что же это значит? – поинтересовалась Аманда.– Ну... это... просто это разумно. – Джордж немного растерялся.– А случалось ли кому-нибудь из твоих девушек поставить какой-нибудь роман не на место?– Нет. – Он задумался. – Хотя Мартина однажды поставила «Бриллианты навсегда» перед «Мунрейкером».– Ну и что?– «Бриллианты» вышли после «Мунрейкера». Аманда расхохоталась.– Так ты расставил их по году издания? Джордж кивнул.– И ты находишь это нормальным?– Ну конечно. Так уж получилось. Первыми были «Казино „Руаяль'» и «Живи и дай умереть другим». Я купил их у букиниста по пять пенсов за штуку. Они мне очень понравились, я стал собирать остальные и чисто случайно узнал, что романы, которые попались мне первыми, были и изданы первыми. Раз уж они стоят у меня на полке, решил я, почему бы не расставить их в порядке публикации. Понимаешь?– Еще как понимаю, – сказала Аманда. – Я отлично понимаю, что для того, чтобы этим заниматься, нужно быть настоящей задницей. – И, не обращая внимания на протесты Джорджа, сказала: – Продолжай, Пит, посмотрим, что там у тебя осталось.– Еще одно от той же девушки: «Почему эта любовь к порядку не распространяется у них на ванную?»Аманда сокрушенно покачала головой:– Это вечный вопрос.– Ко мне это не относится, – сказал Пит, подливая в наши кружки. – Я регулярно прибираю в ванной.– Что ты называешь «регулярно»? – спросила Аманда.– Раз в три месяца. А то и чаще.– И сколько времени занимает такая уборка?– Минут десять-пятнадцать.Она улыбнулась:– Иными словами, ты не лучше прочих. Ты считаешь, что ополоснуть раковину и плеснуть в унитаз немного хлорки означает прибрать в ванной.– Ошибаешься. Еще я мою ванну. Джордж поспешил Питу на выручку:– Уборка ванной занимает уйму времени в основном потому, что каждый квадратный дюйм заставлен женскими увлажняющими кремами, гелями для волос, разными там тюбиками, флакончиками... ну и разной другой ерундой.– Точно, – подтвердил Пит. – Абсолютно точно. Чтобы вытереть пыль с крохотной полочки, нужно снять с нее восемьдесят пять бутылочек скраба из моркови с кориандром.– Само собой без синтетических добавок, – вставил Джордж.Аманда невозмутимо сделала глоток вина.– Два самых распространенных высказывания мужчин про гель для волос. Первое: «Ты тратишь на него уйму денег». Второе: «Ты не возражаешь, если я им воспользуюсь?» Иногда они просто берут его, не спрашивая[2] разрешения.– Гель для волос? – спросил Пит. – У тебя были не те мужчины, Аманда.– Я знаю. Но дело не в том, что они пользовались гелем для волос.– Ладно, – перебил Джордж. – Давайте дальше. Предлагаю пункт из своего списка: «Кричат во все горло, давая советы спортсменам, когда смотрят телевизор. Неужели они думают, что их услышат? И неужели их советы кого-то интересуют? Они и спортом-то занимаются только на „Плейстейшн'». Самой «Плейстейшн» посвящен отдельный пункт. Мне кажется, в целом мысль ясна.– Это не про Сэма, – безжалостно сказал Пит. – Ведь «Плейстейшн» ты так и не освоил, верно?– Просто ты дал мне бракованный пульт дистанционного управления, – ответил я. – Давай дальше, Джордж.– «Без