— Хватит болтовни! — Афолле приближался к Нуакшот, держа наготове нож.— Я не хочу убивать тебя, девочка. Поверь мне. Мне не нужна вся твоя кровь. Я уверен: всего лишь нескольких капель будет довольно для того, чтобы…
— Чтобы ты обрел бессмертие плоти и вечную смерть души! — заключила вместо него Соня.— Чтобы ты получил власть над смертью! Чтобы ты мог уничтожать неугодных, просто нарисовав на песке их лицо! Да, Афолле, ты прав: в жилах Нуакшот течет почти неограниченная власть. Но я не позволю тебе завладеть ею.
— Да кто ты такая, чтобы остановить меня? — зарычал Афолле. Он терял человеческий облик на глазах. Призрак власти и богатства туманил его разум.
— Я — Рыжая Соня. Этого довольно, чтобы преградить путь такому негодяю, как ты.
Произнося эти слова, Соня знала, что несправедлива. Афолле не был негодяем. Он искренне любил своих жен, своих детей — родных и племянников; он скорбел об участи своего брата и не желал зла ни Соне, ни Нуакшот.
Но неограниченная власть — и Соня знала это слишком хорошо — способна развратить и погубить и не такую натуру. Только самые сильные и твердые духом способны. противостоять великому искушению власти.
Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Афолле завладел кровью Нуакшот — даже если самой девушке это никак не повредит.
Соня твердо решила оборонять Нуакшот до последнего.
Но Афолле не намерен был отступать. Зарычав, точно дикий зверь, он начал кружить вокруг Сони, сжимая в кулаке кинжал. Гибким движением Соня пригнулась и приготовилась отражать атаки своего бывшего сотоварища.
Но она еще не теряла надежды образумить его.
— Остановись, Афолле! Одумайся! Мы можем забрать отсюда немало драгоценностей. Ты будешь богат. Ты сможешь даже переехать из Мухабада. Оставишь эти проклятые богами пески, которые через несколько лет поглотят и твое родное селение. Переселишься с детьми и женщинами куда-нибудь южнее… Может быть, даже купишь дом в Асгалуне!
— Молчи! Молчи, женщина! — шипел сквозь зубы Афолле.-— Ты предлагаешь мне, потомку властителей Аудагосте, прозябать в какой-нибудь меняльной лавке в Асгалуне, когда передо мной открылась наконец дверь к истинному величию!
— Ничего, кроме слез, отчаяния и проклятий не принесет тебе золотая кровь бессмертия! — возразила Соня.
Афолле не ответил. Вместо этого он сделал неожиданный выпад. Соня едва успела отразить его удар.
— Я убью тебя, женщина! — крикнул Афолле.— Не становись между мной и моей целью!
— Попробуй! — ответила Соня.
В искусстве владеть кинжалом ей не было равных. Во всяком случае, она еще не встречала людей, которых не смогла бы одолеть в рукопашной схватке на ножах.
Остановитесь оба! — вскричала неожиданно Нуакшот.— Прекратите!
Это был властный голос повелительницы. Ни Соня, ни Афолле,не могли противиться силе, звучавшей в тоне Нуакшот. Они остановились, тяжело переводя дыхание и сжимая в пальцах рукояти своих кинжалов, готовые в каждое мгновение возобновить поединок.
— Ты, Соня, не хочешь моего бессмертия? — спросила Нуакшот величественно.
Соня медленно покачала головой.
— Ты знаешь об этом, Рисующая Смерть.
— Хорошо. Ты разумна и добра, чужестранка.
Странно было видеть оборванную дикарку, прожившую всю жизнь на развалинах старой цитадели, державшуюся столь величественно и властно. И тем не менее что-то в облике и поведении Нуакшот говорило о том, что эта девушка обладает огромной властью над людскими душами.
Слегка улыбнувшись, Нуакшот произнесла:
— Тогда забирай драгоценности и иди с миром…
Соня наклонилась, чтобы забрать свою сумку. Нуакшот остановила ее.
— Подожди. Ты заслужила от меня дар.
С этими словами она отсекла несколько длинных прядей своих длинных спутанных волос. Перстни с мелодичным звоном посыпались к ее ногам, соскальзывая с волос.
— Возьми,— проговорила Нуакшот.— Эта перстни стоят дороже, чем все то, что вы отыскали на развалинах Аудагосте. Ты сможешь выручить за них большие деньги в мире людей. Я знаю об этом. Мне говорил… мне говорил об этом брат Афолле.
— Спасибо.-— Соня не колеблясь подняла кольца. Некоторые из них были массивного золота, другие сверкали алмазами и рубинами чистейшей воды.— Это воистину царский подарок.
— Воистину царским подарком, Рыжая Соня, является обыкновенная человеческая жизнь,— сказала Нуакшот.— Я вспомнила слова старца. Он говорил мне об этом.
Затем она обернулась к Афолле. Темное лицо мухабадца посерело от волнения. Он тяжело дышал и то и дело облизывал пересохшие губы.
— А ты, Афолле, получишь то, что заслужил. Ты добиваешься бессмертия? Ты хочешь испробовать моей золотой крови?
— Да.— Голос Афолле прозвучал глухо, но в нем звенела затаенная страсть.
— Будь по-твоему.
— Прощай,— прошептала Соня, обнимая Нуакшот.— Я возьму с собой только твои дары. Этого, видят боги, довольно, чтобы безбедно добраться до Асгалуна и прожить там год по меньшей мере в изобилии и сытости.
— Но, насколько я понимаю, не изобилие и сытость влекут тебя, Соня? — Нуакшот улыбнулась.
Улыбнулась и Соня.
— Конечно, нет. У меня есть цель в жизни. И я добьюсь этой цели. Каждая новая встреча, каждый новый опыт, который я приобретаю на своем долгом пути, делают меня сильнее и богаче.
— Прощай, Соня,— прошептала Нуакшот. В ее глазах снова блеснули слезы.— Прощай… Ты могла бы стать моим близким другом…
— Я и есть твой друг,— горячо заверила ее Соня.
Но девушка покачала головой.
— Слишком поздно… Теперь мне ясна моя дорога. Я увидела ее до самого конца. Я не позволю людям завладеть тем злом, что струится в моих жилах. Я не позволю судьбе превратить меня в чудовище. Аудагосте больше не будет заманивать путников… Ступай, Соня. Тебе не следует видеть того, что произойдет сейчас.
Они обнялись на прощание. Не сказав Афолле ни слова, Соня вышла из шатра.
Она оседлала верблюда, подняла его и медленно двинулась прочь от развалин проклятой крепости.
* * *
Но, отъехав на лигу, не больше, Соня остановила верблюда и стала наблюдать. Она была уверена: то, что должно случиться, будет заметно издалека. Бессмертие не выплескивается в песок незамеченным.
Предчувствие не обмануло Рыжую Соню. Не прошло и получаса, как она увидела — на фоне черного бархата звездного неба поднялась крепость Аудагосте. Белоснежные башни, высокие стены,
изразцовые витые купола — все это было ярко озарено каким-то таинственным светом, источником которого не могло быть ни пламя, ни луна. Аудагосте словно источала этот свет сама по себе.
Древняя цитадель была сказочно красива, В этот миг своего умирания она показалась Соне истинным совершенством — таким законченным, таким прекрасным, что от одного только вида его щемило в груди.
Над цитаделью взметнулись две фигуры — мужчины и женщины. Они казались выше крепости. Их головы упирались в небосклон, их волосы и одежда развевались, словно подхваченные космическими ветрами. Соня узнала Нуакшот и Афолле.
